Она и он. Часть первая?

В колодце каменном и странном,
Где запах шин взамен духов,
До дыр застирывая раны,
Жила последняя любовь.

Над платьем, тёмным, словно ряса, —
Ланит прозрачных чистый тон;
Смущала редкостная раса
Видавших белый свет ворон.

Храпели по ночам куранты,
Будили верную мигрень…
Соседи были толерантны
И говорили: «Добрый день!»

Сзывая воробьёв на вече,
Она крошила хлеб в окно.
Из молока сгущался вечер.
Струились тени из кино.

Из исторического тома,
Что чуткий окунь на блесну,
Опять боярский сын Истома
Летел вдыхать её весну.

Она боялась обознаться,
Как строчкой вывести клише, —
И век жила, и всё семнадцать,
И — ни в душе, ни в шалаше.

Пустой роман манил лагуной,
Сгибая нервы на излом,
И жизнь утопленницы юной
В колодце каменном и злом —

Настой земных противоречий,
Из звёздных бусинок вино —
Была лишь ожиданьем встречи,
Которой быть не суждено.


Завеса каменная, рухни!
Столетних крыш — иссохни, слизь!
Однажды на небесной кухне
Под вечер духи собрались —

Вопрос судьбы обыкновенной
Решать беседой нараспев.
Завидев свет на дне Вселенной.
В колодце звёздочку узрев.

Любой пассаж здесь был духовен
И полнозвучен каждый слог —
Как будто с Моцартом Бетховен
Ведут неспешный диалог:

— Прозрачность дум, хрустальность тела —
Как звёздам вышняя хвала.
Текли года. — Она терпела.
Спускалась ночь. — Она ждала.

Он — нескончаемо далёко,
Её не сыщет днём с огнём.
Что ж — никакого самотёка;
Она — последняя!.. Рискнём!

…И в нашем пламенном светиле,
В бессчётный, но особый раз,
Чуть-чуть пружинку подкрутили,
И прошептали: «В добрый час!»


Ночного неба карта бита!
В густую тьму бежит лазурь;
Уже меняется орбита
По мановенью звёздных бурь,

И в храм печальной недотроги,
В её похожих дней петит,
Поток лучей торит дороги
Тому, кто жизнь ей осветит.



Продолжать — ?  )))))