Святыня и канарейка

Храбрейшим нет преград среди пути земного,
И "знамя ветхое - краса полка родного",
Так было найдено, и вновь обретено,
Раскручено судеб веретено ...

Внутри немых зеркал, в тиши витрин музейных,
Живет душа погибшей канарейки.

_______________
*В качестве примечания:
Генерал-от-инфантерии В.Е. Флуг (1860-1955)
ИЗ ВОСПОМИНАНИЙ О ПЕРВОЙ ВЕЛИКОЙ ВОЙНЕ

В октябре 1914 г., состоя в распоряжении Верховного Главнокомандующего, я получил от Его Императорского Высочества повеление вновь сформировать XIII армейский корпус, почти целиком погибший в катастрофе, которая в августе месяце того же года постигла нашу 2-ю армию ген. Самсонова в Восточной Пруссии. Формирование должно было происходить в городе Лиде, Виленской губ., где были собраны чины войск Корпуса, которым посчастливилось прорваться из неприятельского окружения, или, которые избежали последнего, находясь в глубоком тылу армии. В большинстве это были люди обозных команд и вообще нестроевые.
На формирование Корпуса должны были поступить офицеры и нижние чины, переведённые из других частей войск, а также офицеры предстоящих выпусков из военных училищ и новобранцы призыва текущего года. В числе немногих прорвавшихся из немецкого кольца офицеров был начальник штаба 35-й пехотной дивизии, ген. Штаба полковник Выхарев, который стал моим помощником по формированию Корпуса.


Представившиеся мне в Лиде на смотр люди корпуса, не являли ничего похожего на бывшие строевые воинские части. Это были действительно лишь жалкие остатки, собранные в команды численностью от 100 до 200 человек от каждого из 8-ми пехотных полков Корпуса и его артиллерии, почти без вооружения и, что было прискорбнее всего, без своих полковых знамён, которые, в большинстве, перед сдачей войск в плен, были зарыты в землю в тайных местах Восточной Пруссии.
Вскоре прибыли в Лиду назначенные на формирование корпуса, выпущенные из военных училищ и переведённые из других полков офицеры. В числе прибывших был, выпущенный из Павловского училища в 1-й пех. Невский Е.В. Короля Эллинов полк, подпоручик Игнатьев, который, помимо своего рвения к службе, обратил на себя внимание некоторыми странностями, между прочим тем, что он привёз с собою двух ручных животных – морскую свинку и канарейку, с которыми не расставался, держа их, в случае надобности, даже в карманах своей одежды. Своё обычное тоскливое настроение он близким людям объяснял разочарованием, постигшим его, когдаон по выпуске из Училища, попал не в славный боевой полк, как он тогда ожидал, а в какую-то нестроевую команду, без боевого прошлого и без полковой святыни – знамени.
Этим настроением молодого офицера объяснялся замкнутый образ жизни, который он повёл в новой для него обстановке, но, с другой стороны, обратило на себя внимание, что, мало общаясь со своими товарищами-офицерами, он вёл какие-то продолжительные таинственные беседы с состоящим в команде Невского полка подпрапорщиком Удалых, который был одним из немногих строевых чинов полка, прорвавшихся из немецкого окружения.
Прошло немного времени после прибытия Игнатьева в Лиду, как было обнаружено бесследное исчезновение оттуда как его, так и его собеседника – подпрапорщика. По производстве по этому делу расследования, не давшего никаких результатов, пришлось их поступок подвести под статью закона о побеге со службы в военное время, что грозило им обоим, в случае поимки, тяжелой ответственностью. Однако недели две-три спустя произошло – так же неожиданно, как было исчезновение – появление с повинной бежавших чинов, переодетых в крестьянскую одежду, причём в оправдание своего поступка ими было предъявлено, обёрнутое под ободранным тулупом вокруг туловища офицера, полотнище полкового знамени, спасённое ими из тылового района неприятельской армии ценою невероятного по смелости предприятия.
Рассказ об этом, выслушанный мною лично от подпоручика Игнатьева, сводился к следующему. Узнав из бесед с подпрапорщиком Удалых, что последний участвовал в зарытии знамени в землю в глухом месте, которое он брался отыскать, Игнатьев проникся пламенным желанием возвратить полку его священную хоругвь и уговорил своего собеседника принять в этом вместе с ним участие. Во избежание препятствий со стороны начальства, решено было сделать это без спроса, тайно.
Переодевшись крестьянами, заговорщики в тёмную ночь пустились в путь по выработанному заранее маршруту. Двигались по ночам, отдыхая днём в лесах и заброшенных постройках, питаясь чем Бог послал. Нечего говорить, какой бездны находчивости и изворотливости требовал этот легендарный побег двух русских смельчако в тыл победоносной неприятельской армии, с двукратным прохождением двух линий сторожевого охранения, своего и немецкого. Особенно опасно было положение в неприятельском тылу, подавно после вырытия знамени, ввиду ответственности перед своим полком за возможный переход знамени из своих в руки врага. Во избежание плена нашим героям приходилось зорко следить за появлением неприятельских разъездов и при виде их ещё вдали, скрываться, пользуясь местными укрытиями. Однажды им случилось для своего спасения погрузиться по пояс в кочковую трясину.
Об этом подвиге двух чинов 1-го Невского полка мною было донесено Великому Князю Николаю Николаевичу, который повелел командировать их в Ставку, для личного доклада Его Императорскому Высочеству. При этом представлении, герои удостоились милостивой благодарности и получения из рук Великого Князя заслуженных ими орденских знаков: офицер – Св. Владимира 4-й степени с мечами и бантом, подпрапорщик – Георгиевский Крест 4-й степени.
Но особенное счастье выпало на их долю в том, что из Ставки они были командированы в Царское Село для представления Государю Императору, где удостоились Царского Спасибо и получения из рук Его Императорского Величества по второй награде: подпоручик Игнатьев – ордена Св. Георгия 4-й степени, подпрапорщик Удалых – Георгиевский крест 3-й степени. Дело об их побеге со службы было разумеется прекращено.
Среди всех выпавших на его долю похвал и отличий и собственного удовлетворения от сознания исполненного долга, молодой офицер переживал своё личное горе: одно из двух любимых им животных – канарейка – погибла во время побега в Восточную Пруссию, утонув в просочившейся в его кармане воде, когда участники побега скрывались от немецкого разъезда в трясине. Другая любимица, морская свинка, благополучно вынесла все тяготы похода.
Вот то, что сохранилось у меня в памяти от эпизода спасения в 1914 году знамени 1-го пехотного Невского полка. Да послужит рассказанное в назидание подрастающему поколению Русской эмиграции в этом примере, как в старой России умели служить своему Царю и своей Родине Русские люди.