И если что-то есть, так, значит, будет после...

Кто-то сказал, что жить очень сложно, и я рассмеялся… Ибо я был не там, и вообще я мог быть где угодно, даже во сне с Цикенбаумом я мог проходить проплывать любые перелески и волны сладостного обольщения и дикой необузданной страсти… Девы появлялись и тут же исчезали… Но мы с Цикенбаумом плыли, летели, не обращая на жизнь никакого внимания… Ибо внимание уже к очень многому нас обязывало, а мы привыкли быть лишь временщиками-метафизиками… Но, правда, была еще Стелла, которая ко мне чересчур здорово прикипела… Но заглядывая иногда в ее похотливые кошачьи глазки, я вдруг задумывался о том, что нас с ней, возможно, скоро не будет, и все сразу вставало на свои места… Я жил без обязательств, как и без постоянного места своего обитания… Иногда с Цикенбаумом, на Оке, с водкой и с девами, в волнах и на берегу, за кустами, я спрашивал себя, - А правильно ли я живу и где он, смысл моего существования… Неужели одно полусонное вожделение способно произвести такую бурю страсти и оргазма… После которой ты уже не ты, а совершенно пустое и никчемное существо сослепу пытающееся разглядеть где-то там в небесах своего Бога… Цикенбаум редко смотрит куда-то по сторонам и он по своему счастлив, он и мне говорит, делай как я, ведь жизнь проходит без следа как чудный сон… И мы пьем, веселимся, и все-равно что-то не так… То есть вроде бы счастье приходит на миг с лоном желанной красавицы и тут же куда-то исчезает… Словно и не было его, счастья, лона, наслаждения…И ты остаешься один и думаешь… Думать можно о чем угодно, но о чем угодно не хочется, и тогда что-то неожиданно задевает тебя как настороженный взгляд старика из-за дерева, который давно уже живет бомжем, но забрел сюда, на берег Оки и сам не знает, что ему делать…
Я говорю, - Старик, не бойся, мы живем ради того, чтобы просто жить, любить и на что-то надеется… А старик смеется в ответ, и я вдруг понимаю, что передо мной стоит сам Бог… И тогда я спрашиваю его, за что он так жестоко поступил со всеми нами… А старик смеется, ибо наш Бог давно сошел с ума и очень скоро волна его безумия проглотит целиком все человечество… Вот чего я всегда боюсь… Но Цикенбаум говорит, - Не ссы! Мы созданы, чтоб сказку сделать былью! И на Бога тоже какая-то управа есть! Так ее еще найти надо, - шепчу я, а меня в волнах Оки обвивает сладостная дева… А Цикенбаум пьет водку и тоже с другой девой бросается в Оку… И так мы все до одного, до одной, вливаемся в бесконечный поток бытия… Мы все несемся в одну странную и загадочную область… Я говорил об этом не раз Цикенбауму, и он всякий раз соглашался со мной, добавляя, что там тоже есть и Ока, и девы, и водка… И вот эта чудная последовательность, Ока, девы, водка, как-то странно вытягивает все мое жизненное пространство в причудливый конус желания, хотения, и очень хочется жить, вертеться, потеть в оргазме, в любострастии, или просто считать на небе звезды, одновременно перебирая волосы на лобке затихшей после яркого экстаза девы… Хочется сделать что-то еще более неожиданное, сказочное, расцеловать ее не просто во все места, а подняться с ней туда, к луне и к звездам на небо, и сделав прелестный пируэт, вдруг опуститься на макушку загадочного Бога, приведя его сначала в полное замешательство, а потом в чувство восторга и самого забавного настроения… А затем вместе с ним переделать сразу все миры и Вселенные по образу и подобию своему, то есть нашего с ним, с Богом ощущения того, что называется Великой Тайной нашего собственного происхождения…
Но Бог-старик-бомж куда-то уходит, и Цикенбаум в Оке продолжает сладостно постанывать со своими девами, а я словно звезды перебираю волосы на самом сокровенном месте, откуда на свет выползают и появляются такие же странные и внеземные существа, как и я, или как она, моя притихшая после последнего яркого экстаза дева, дева по имени Стелла… Как памятник в ночи застывает она, ибо в ночи проще всего добиваться сладкого наслаждения, а после молчать задумчивым привидением, дабы еще больше прочувствовать в себе эту чудную последовательность, и Оку, и нежность тел, и холодную обжигающую горло водку, и что-то еще кроме несущегося на волнах страсти Цикенбаума… И если что-то есть, так, значит, будет после... И с нами, и с мирами, и с Богом, и со всем, что связуется в безумной  вспышке счастья… Аминь!...

Фотоинсталляция " В безумной вспышке счастья"