какие руки у тоски
не в три ль охвата,
мы так с тобою далеки,
что влезет пятый,
и оборвёт мой тонкий слух,
чутьё мембраны,
и кто-то скажет – Он оглох
от этой раны,
глухонемеющий в тоске,
он стал поэтом,
бродил и бредил налегке,
и вышел летом,
он был когда-то, говорят,
ума палата,
но чей-то образ потерял,
и это плата…
Свидетельство о публикации №111071900619