Озарённость

У меня вещиц-то не в избытке,
потому однажды, Север мой,
соберу я все свои
пожитки
и уеду в Волхово, домой.
буду жить я с теми,
для которых,
как для путешественника дом,
стал незаменимым
милый город
и всё то, что делается  в нём.
Не сказать, как видно,
почему так:
пусть хоть что,
но сердцу твоему
нет нигде уютнее уюта,
чем в своём
родительском дому.
Лишь вошёл в него -
и мама рада,
удивится разом:
- Глянь, да он
бородой похож
на демократа
из далёких дедовских времён.
Я рюкзак сниму (устал-то дико)
и придвинусь к Фырке для того,
чтобы он мне счастья
намурлыкал
из печурки дома своего.
А потом скажу я милой маме:
- Посиди хоть чуточку со мной...
А её опять на кухню тянет,
не сидится всё-таки родной.
Мне понятна
истина простая:
кажется всем мамам на Земле,
что всегда чего-то
не хватает
для детей
на праздничном столе.
Вот сидит она,
светясь любовью,
умиротворённою такой,
на ладонь, согретую покоем,
опираясь старенькой щекой.
- Погадаю, что ли, я немного...
И раскинет карты виражом...
И опять мне выпадет
дорога
на Шаим с тяжёлым багажом.
А потом идём
мы в город вместе,
и она не где-то, а в кино
осторожно скажет
о невесте,
видно облюбованной давно.
Отшучусь я нехотя:
- Найду, мол,
что невеста - только бы жильё...
Ну, а я о ней-то
и не думал,
просто было мне не до неё.
Просто было некогда
жениться...
На распутьях памятных дорог
ни к каким желаниям
пробиться
без друзей я всё-таки б
не смог.
Не суди,
моя  родная, сына...
Чтобы сталось
с совестью твоей,
если б я когда-нибудь
покинул
дорогих России сыновей.