Вот дороги последний изгиб...

Вот дороги последний изгиб...
Ближе,ближе к родному становью!
Но из горла мучительный всхлип,
но душа обливается кровью.
Вот и всеми забытый пустырь
в предзакатных лучах показался.
Хуторок мой,как мыльный пузырь,
только миг на Земле продержался.
Солнце нехотя пролило блеск
на ольшаник,бурьян,да крапиву.
Чу!Как будто послышался всплеск
вешней снежицы в пору разлива.
Это стая лесных голубей,
не заметив меня,пролетела.
Ну,а если б заметила,ей,
до меня бы ей не было дела.
Только я этих ласковых птиц
прожалею всю жизнь,прожалею
голубые огни медуниц
и ольховую эту аллею.
Край любимый!Родная земля!
Я пришла,чтоб тебе поклониться,
но никто не окликнет меня,
в гости не к кому поторопиться.
Этот умер,а тот вдалеке,
чей-то путь потерялся в тумане,
остальные,как речки к реке,
устремились в село хуторяне.
Много хлеба и всяких машин
есть у них.В доме полный достаток.
Клуб добротный(и пой,и пляши),
солод к свадьбам рассыпчат и сладок.
Но обряды седой старины
забываем мы слишком поспешно,
и поэтому есть горюны,
над которыми прочим потешно.
Песен тех,что века и века
наши деды и прадеды пели,
мы как будто стыдимся слегка,
хоть красивей сложить не сумели.
О,великий крутой перелом!
Чьи-то души весельем объяты,
ну,а чьи-то идут на излом,
ощущая огромность утраты.
Что же я со своею тоской?
Отчего так болят мои корни?
Почитая икону доской,
ей молиться хочу всё упорней.
Столько скорби она собрала
и обиженным стольким внимала!
Если просто доскою была,
то давно уж священною стала!
Жалко мне,что уже не плывёт
белым лебедем в синем тумане
храм Покрова средь звёздных высот,
но он в памяти,как на экране.
До сих пор многозвучный хорал
в голубой устремляется купол.
Здесь душою мой дед воскресал,
плакал здесь потаённо и скупо.
Жалко брошенной в поле избы!
Утвердясь над любой перетряской,
окна в кружеве тонкой резьбы
добротою светились и лаской.
А теперь не пробьётся луча!
Знать,не сладить уже с перетряской.
Окна тёсом забили сплеча,
как глаза завязали повязкой.
Приговор ей один-на дрова!
Дымом в небо-гудящею свечкой!
А ведь в чём-то навеки права
та изба вместе с русскою печкой.
Жалко поле в бурьянной глуши!
Каждой малой бороздке и лешке
было отдано столько души!
А теперь позабросили в спешке.
Будто есть пораздольней поля
с неизменной железной кобылкой,
будто это не наша земля,
так любимая каждою жилкой...
Я стою...Луч последний багров.
Уходить?Но куда торопиться?
Я прошла девять адских кругов,
чтобы только сюда возвратиться.
Всюду выстоять,чтобы упасть
вот на этой меже,возвращаясь,
и щекою к бурьяну припасть,
и прощенья просить,не прощаясь...
Край любимый!Родная Земля!
Всё я верю воспрянувшим духом,
что однажды окликнут меня
здесь,где нынче безлюдно и глухо.
Эхо смолкнет,вдали замерев...
Не откликнусь.Чудес не бывает.
Но мелькнет в промежутке дерев
тень моя и мгновенно растает.

           1973 г.