Сергею Есенину и другие стихи

В Константинове плачут берёзы
О своём невозвратном певце.
И текут по стволам белым слёзы
Как печаль о поэте – отце.

На Руси эта боль отзовется
Долгим – долгим осенним дождём
А когда вновь природа проснётся
Ещё вспомнит не раз о нём.

Да, он землю свою любил.
Но так рано предался ей
Все стихи свои ей посвятил
Хулиган Есенин Сергей.
**
Русь советская, Русь бесприютная,
Русь уходящая, славная Русь!
Ты ли тоска наша обоюдная
Я рассуждать больше не берусь.

Ты ли сейчас предо мною раскинулась,
Как перед ним сто лет назад.
Или давно уже тень его скрылась
И не вернётся вчерашний закат.

Хватит! Довольно страдал человек,
Что испытал он – не всякий оценит.
Быстро ли, медленно, но почти век
Прошёл с гибели Сергея Есенина.

С тех пор ни в одном не могу найти слоге
Того, что увидела у него.
Как будто стихи эти были залогом,
Портретами были его самого.

Русь деревянная – вечная грусть,
Словно кровь из болезненной раны
Лились потоком стихи, и пусть
Будет им вечная слава.

Одни – молитвой, другие – признанием
Осталися на страницах
 И общее было у них название –
«есенинская радуница».

Русь уходящая или ушедшая,
Кто её знает, кто поймёт?
 Кто же теперь её драгоценную,
Так полюбит, так воспоёт…


**
Самоубийство- грех, табу.
Святое имя наяву произношу, как приговор-
Сергей Есенин, что за вздор?!
Какое право я могу сказать о нём: «Самоубийца!»
Нет, много на себя беру.
Позвольте мне остановиться.
Пускай останется о нём
Святая память светлым днём._
И всё воспетое поэтом,
Находит отклик в мире этом.
**
Письмо к Сергею Есенину.
Ваша «Страна негодяев».
Тьма «человека» в ночи…
Есенин Сергей Александрович,
Зачем и куда Вы ушли?

А может, быть кто–то увёл Вас
В глухое соседство могил?
Скажите, пожалуйста, сколько
В стихах вы бранили весь мир?

Что ж пусть они мало приличны,
Не в этом всё дело, поэт,
В них правда рекой быстротечной
Марает нам лести завет.

В них родина отражается,
Как божья благодать.
И в самых больших несчастиях
мне хочется вас читать!

Мне хочется Вас угадывать,
Какой вы и с чем Вы сейчас
Шагнёте со страниц перелистанных
Мне в душу стрелою прикрас.

С какою – то шумной тревогою
Я чувствую образ Ваш.
Есенин Сергей Александрович,
Зачем я не встретила Вас?
**
Наверно, я глупо поступаю,
Когда в глаза так резко говорю:
Уйдите прочь! Моя дурная память
Наводит грусть на прошлое моё.
И может только в неспокойном сне
Я стала понимать так ясно.
Всё то, чего мне хочется теперь,
Тогда казалось дурью безобразной.
Подумать только! Года два назад,
Я сквозь стекло смотрела, вечерами
Мне так казалось, вот она, пора,
Когда бежишь, а вот куда - не знаешь.
А это было детство… Или хворь,
Сегодня излечимая тревогой.
И ничего другого не хочу!
И ничего новее мне не ново.
Не ново мне любить и отвергать.
Не ново слушать. Ново говорить.
И если жить – ещё не значит умирать,
Тогда пусть будет: Умирать, чтоб жить!
И, умирая говорить слова:
До встречи, до свиданья, дорогие…
Я жил и умер, словно раб.
Но расцветай, моя Россия!
Над головами без конца
Вставай, рассвет, далёкий, звёздный,
Людей пусть радует всегда
Душа российская - берёза.
Играй, гармоника, огнём,
Глаза всех зажигая.
Есенин жив! И он идёт,
И дышит вместе  с нами.

**
Был такой поэт Есенин.
Белокурый хулиган.
В глазах - небо,
На устах – имя девичье,
Не знало, что сказать…
Ведь солнце встало,
А всю ночь, Серёжа, ты
Бормотал, что нет, не надо;
Люда, Саша, Боже мой!
Я женюсь, но на другой.
Со скандалом прогоняя
Снова вечером впуская,
Жили дамы его сердца,
Будто каждая невеста.
Да, и люди, те, кто знали,
Кто такой Сергей Есенин,
Никогда не забывали,
Что любил он карусели,
И любви, и ласки,
Бесовские сказки.
Может быть и потому
Не было тридцати двух ему,
Как ушёл в могилу
С сердцем не остылым.
Ведь душе не приказать
Где любить, а где страдать.
Можно долго размышлять,
Факты, принципы слагать.
Но в одном поставить ясно
Точки все над буквой i:
Человеком слыл прекрасным,
Но жестоко был убит…
Был казнён он за идею
Светлый, самый светлый гений!
За талантливые строки
Вместо галстука – верёвки.
Ведь за правду, а не ложь
Смерти отдался, и что ж?
Он же жить хотел! И грезил
Ею во сне и на яву.
Хулиган Сергей Есенин
Любил родину свою.
***
Слышу зверя зов мурчащий.
Нежный меховой пуант.
Взгляд египетский, горящий –
Солнце-персовый агат
Обведен каймой искристой
Черной, влажною дугой.
В нем все ясно, емко, чисто,
Облик той земли иной.
Вечность мира,
Скорость ночи.
Сонная подушка дня,
Нежный муркающий голос,
Ожиданье у окна.

***
Молоко северных кобылиц
горячее и горячительнее
Бьет в головы старых морских южных волков.
Тонкие шерстяные рубахи женщин
согревают их круглые коленца.
Женщины не нуждаются в волчьей ягоде,
они пьют липовый чай
с привкусом меда и одиночества.
***
Я в океане чувств добра и отреченья.
Служу поэзии и верую Христу.
Подобострастные не слушаю моленья
И не стою на следственном посту.
Мне мрак и свет враги и побратимы.
И в золотом зеркальном полусне
Я отрекаюсь от союза с мертвым миром
И ангел длань протягивает мне.
Я следую себе, таков обычай.
Мой каждый взгляд – он здесь и я – сейчас.
Я – веяние, сон, я – дух. Я – притча.
Мне каждый миг ровно финальный час.
Единым днем живу, единым словом,
Которым твердь и высь обручены.
И небеса мне вторят звездным хором
И ангелы раскрашивают сны.
***
Гениям
Только когда поля покроются снежными гроздьями
И тишина и чистейший ручей по землистой тине.
И сосновые старики поседеют синими звездами
Или астровые стрелы в пыли от сердцевины.
Все не то.
Рождать самородки самому вырождаясь воспалением и лихорадкой тела
В одержимом желании раздавиться собой, Своим фантастическим я
И вознестись над миром, над космосом кометой, звездой.
В трущобе, в вагоне третьего класса Над головой соседа,
На палубе в шторм, в войну, в смерть
Танцевать на сколотой стопке, своей нищеты не осознавая.
Просыпаться в открытом океане, пересыпая песок у края.
Узнавать незнакомцев во сне в их доме играя.
Уходить к богу, Творить над собой смерть и к нему.
Он декламирует наши стихи под нашу музыку,
Док прощает нас И как творец творцу,
Хлопая по плечу, говорит: Будь как дома.
***
***
Бродскому.
Конец прекрасной эпохи
Увенчался дурным успехом.
Иосиф балансирует на леске,
мигрируя по Европе.
Он еще не может достать из кармана трубку
И спросить, например Рейна: где ты?
Утечка мозгов. Вето.
Но дома немного можно поговорить застольно
о сексе. (стены ; картон).
Вполне пристойно вздыхает соседка сверху.
Привычно. (P.S. целую крепко)
Поет тетя Лида песни,
Ведь ей не наступят на глотку
И обниматься с клерком в подъезде
Она не будет, чтоб прыгнуть на койку.
Быть кочегаром не сложно.
Ложиться, вставать и строить
Светлое будущее, именуемое коммунизмом
Только поэтом быть невозможно.
(необходимо). Смертельно. Сложно.
Вольно.
И на обломках мира вне суеты и помпы
Сын Израиля Ёся  (в Афинах)
Бродит на лоне свободы.
Над головою звезды, а под ногами кости.
Не оглянись. (ни к чему).
Ты вмещаешь в себя весь мир (и космос),
Гражданин Иосиф.
***
Вдогонку Александру Сергеевичу

Мне умереть не страшно, не тревожно.
Все успокоится и люди и земля.
Все настоящее когда-то станет прошлым,
Но золотиться будет купол у Кремля.
Все отойдет: и я, и мой ровесник
и тонны праха вечность сокрушит
и будущности радостный предвестник
умрет. И только путник взворошит
сырую землю старого кладбища
теперь пустырь, прогнивший до ядра.
Романтик ищет ценности – не взыщет.
Пускай дойдет до красного Кремля.
Мечтой совка истории не стану.
И не хочу, но в бытии земном
для путника усталого оставлю
я пару строк. Пусть будет ему дом.
Тому, кто в почерке размашистом у Бога
узнал первотворенья тишину,
в ком неуемна поисков тревога
я этому оставлю песнь свою.
Кто пред искусством преклонит колени,
избавит зверя от жестоких рук,
не убояся алчущего тлена,
не разовьет в душе хандры недуг.
И смерти дух тяжелый мне не страшен,
покуда песнь кристальна и чиста,
несокрушимее московских стен и башен
звенит над куполом вечернего Кремля.
**
В стиле серебряных
Когда тени от свеч поднимаются на потолок
И журчат по душе, словно реки воспоминаний
Ты приходишь ко мне, мой ангел, мой бог,
Ты приходишь, виновник моих терзаний.
Соломоновым блюдом всплывает луна,
Смотрят звезды зрачками с небес
Я уже не люблю, но привычке верна
И бреду сквозь загадочный лес.
Плачут серые совы в ночи,
Ах, зачем я туда иду?
Догорает костер, мертвецы
На качелях на каждом шагу.
И я пью твой напиток,
Рожденный волной,
Скользким камнем и солью семи морей,
Пью за то, чтобы нам обвенчаться с тобой
На далекой чужой земле.
А внизу под ногами в крови воробей
Ранен в грудь он стрелою толп,
Поднимается вой от семи морей –
Плач скорбящий, что умер бог.
Чтобы снова вошли голубые стада
Проторанить земную плоть,
Чтоб внутри  половодья горел всегда
Свет невидимых берегов,
Соберите рождественский иней в горсть,
Растопите его в росу
Для фарфоровой голубицы
Сохраните земли красу.
И птенец голубиной стаи
Разнесет по земле посев
Снова будет от края до края
Золотая страна дерев.

***
Другу.
Не ври, не бойся, не скучай.
Живи, но мне не сообщай.
Смотри стрелком.
Лети орлом.
Плыви легко,
но не говном.
***
Крепкий парус раздутый, розовый
Мне подарок, а вам наука.
Жемчуга черным блеском раскосые
Тороплива, успешна, упруга.
В темпе города, в ритме танца,
Где нет моря и дна без лодки
Вы обязаны мне улыбаться.
В мелководье рыбешки ловки.
От высокой звезды до раковин,
Как от вас до меня ; рукою.
В парусах чайки долго не плакали.
Он увез ее вместе с собою.
***
Мечты кипят в уме упругом.
Пора возделывать наш сад.
Будь мне любовником и другом,
Но только не тяни назад.
Калейдоскоп ничуть не лучше
Игрушек взрослых в казино.
Мне выпал изумрудный случай
Сыграть сегодня в спортлото.
Профанец ты, а мне удача.
Гребу монетки от себя.
А больше не решить задачу,
Чтоб откупиться от тебя.
***
С*
Рожденная в созвездье Близнеца
Она придумана морским величьем.
Кипридой пенною и мыслию Творца -
Два драгоценных камня одного кольца
Зажгли звезду в серебряном обличье.

А имя той звезды волною рьяной,
Ракушками в сверкающей воде
Неистовый прибой шептал упрямо
И выбросил на брег: «моя Светлана»
Назло пустой вселенской суете.

Сухой песок отбрасывает вечность,
Благодаря ее за просвещенье.
Жемчужиною в море-бесконечность
Живет легенда дивного рождения.
***
Снег да снег. Молодые, свежие.
Чистый блеск – ягода в губах.
Возвращают картинки прежние.
Снова о стихах, снова на краях.
Через быль времен на столетье вниз
«Жемчуга», «Четки», «Камень», «Альбом»…
Поседели глаза от соли ресниц.
Как могла она? Как решился он?
На любовь гадать – что терять часы.
Отвернулась. Нет. За сиренью штор.
В чердаке времен я нашла «Весы».
Смотрит, как дитя, как проклятый вор…
Снег да снег. Молодые, свежие.
Я вернусь еще на заре судьбы.
Будут петь ручьи, перезвоны вешние.
Будут новые серебру верны.
***