Реквием Великому Человеку

Реквием, вариант
( Н.В. Голдобенкову)
В глубинах моря-океана,
Под псевдонимом БЧ-5,
Недосягаемый и странный
Он отказался умирать.
Он отказал в взаимном чувстве,
Той в белом девушке, с косой,
Что провожает там, на пирсе,
Всех уходящих в бой морской.
Он не решился быть без каски
В окопах среди голых скал,
Еще выглядывал с опаской,
И всё никак не умирал…
Осколки жизнь вокруг срезали
Ужасным крупповским серпом,
Он как играл в войну, и в зале
Все говорили шепотком.
И было зрителей немало:
Деревья, небо и вода
И всюду густо смерть летала,
В аплодисментах вся, всегда.
Она все время пела соло
Железным голосом любви
И в том не виделось укора,
Ей все так шло, что говорить!
Она менялась ежечасно;
То молода, а  то стара
Вот это было так ужасно:
Она манила и звала…
Развесив волосы стальные
В колючих искорках кривых
Она ловила, кто живые…
На крючья прелестей своих.
И разом все они старели,
Она ведь их глотала жизнь
И все они  одной артелью
Неслись упорно только вниз.
Она сметала волосами
Полки, дивизии легко…
Они неслись за нею сами,
И небо было как стекло.
И с хрустом вдруг оно ломалось,
И украшало блеском смерть,
И так она во всю старалась,
Что трудно было уцелеть.
И вся в стеклянных хрупких стразах,
Пронзительная словно страсть,
Летела и была заразна,
Стремилась в каждого, попасть.
В борьбе летящих и лежащих
Кусков металла неживых,
Так много страсти настоящей.
В металле к смерти есть призыв.
Но часть металла конструктивна
И в реве дробном дизелей
Металл мечтает, так наивно,
Спасти от мин своих друзей.
Мечтает их нести так быстро,
Что не догнать, не обогнать
И перепуганных чекистов
В отсеки всех не допускать.
Он размечтался, весь напрягся,
И думал тоже уцелеть…
Металл так часто верит в счастье,
И верит: не настигнет смерть!!!
Песня металла………
Я так силен, блестящ опасен,
И мне не страшен даже черт,
Мой путь стремителен и ясен,
Пока взрывчатка не взорвет.
И даже если покалечен,
Я всё равно ещё металл,
Могу напрячься, стать чуть легче
И пролететь красиво зал!
И смерть поющую игриво
На сцене ужаса войны,
Я облечу, и так красиво,
Что встанут все: потрясены…
Она то думала все в шляпе,
И в шляпе все ее дела…
Но я то все же не растяпа,
Вот каска где-то тут была???
И жизнь была под этой каской,
И был металл совсем не плох,
И хоть и вел себя с опаской,
А в данном случае был друг….
……………………………..
Он не дружил с старухой смертью,
Хоть и была тогда юна,
В посты докладывали черти,
Что разглядеть не могут дна.
Но он скользил в объеме моря,
В глубинном рокоте литавр
И никого не беспокоя
Хранил бесценный жизни дар.
…………………………….
А смерть ныряла к ним в глубины,
Без акваланга, всех смелей!
Шары развешивала рьяно,
Кисею всяческих сетей.
И на воде все рыла ямы
Из волн и пены, всё белей…
О, смерть она всегда упряма
И ей есть дело до людей.
Одно всегда, одно лишь дело
Дрожанием своих волос
Ощупать теплое их тело
И охладить в нем пыл и злость.
Всепроникающа, призывна
Прекрасна в ужасе своем,
Она такая. Так привыкла
И так легка: и на подъем,
И на ныряние в глубины,
И на вгрызание в скалу…
И знает: ведь – непобедима,
Уж не одну прошла войну.
И ей война великий праздник,
Под красным плеском всех знамен
Тут принимаются заказы,
Для всех и изо всех племен.
И исполняются мгновенно,
Всё отработано давно,
Всем объясняется, что бренны,
И кровь вливается в вино.
И выпивается всё залпом,
И залпом в небо бьет салют,
Восток смещается на Запад,
И всюду праздники идут.
И смерть в своей шикарной тоге
Подбитой красным и стеклом
Подводит новые итоги
Свой, пополняя, жизнью дом.
А он в своей измятой каске
Лежал в камнях и сам измят,
Лежал, почти, что без опаски,
Не знал, что жив; не знал, что рад.
И только смерть всё снова знала,
Как он не дружит всё же с ней,
Как не туда она попала,
Нырнув в отсек его друзей.
Взломала, затопила лодку,
И перепутала опять,
Ну, не сумела вдруг походку
И стиль полета поменять.
Она туда, а он вон в камни!
Ну да великий человек!!!
Конечно, жив, хотя и ранен,
И время изменило бег.
Не так стремительно, расходно
И держит за руку его
И в этом случае исходом
Не изменило ничего…
Оно задумало иное,
Не сократить, а продлевать
И пусть в обнимку с сильной болью,
Дружить с ним и не убегать.
Ему свою отдало душу
А голоса его друзей
Уже звучали глуше, глуше
Из черноты больших морей.
И проклиная цепи Галля,
От перископной глубины,
Они на дно почти упали
Из приповерхностной волны.
Волны говорят…..
Мы видим все на то мы волны,
Мы мерно движемся везде,
Мы от природы очень вольны
И так причастны мы к грозе!
Не все поймут, откуда мчимся,
Не все поймут, куда летим.
У нас морщинистые лица,
Мы так древни, что не спешим.
Везде, везде всегда поспеем,
Подымем, сбросим, разнесем
Известны мы своим злодейством,
Известны пляжем и песком…
Не знаем мы подводных лодок,
Их вот придумал человек,
И корпуса их очень тонки,
Их в глубине не ждет успех.
Но норовят нырнуть под волны,
Хотят укрыться и пройти,
Минуя сети, волноломы,
Всё, всё, минуя на пути.
Но мы увидим сквозь обломки,
Что, там, на дне, произошло
И сосчитав судеб осколки
Запишем их, куда ни шло.
Запишем, всех пересчитаем,
На берег вынесем слова,
В песке разметим, разметаем
И станет всех ясна вина…
Кто посылал, а кто был послан,
На сколько букв, в какую даль???
Когда ведь шлют, не помнят после,
И никого им там не жаль
…………………………..
Смерть - вездесущая чертовка
Везде искала и мела,
Но не смела его: неловко
Он в камни лег, жизнь не ушла.
Нет, не ушла, она продлилась,
Вцепилась в каску и опять
Всем доказала, как влюбилась,
За то, что взял не умирать!!!
Привычку взял себе такую:
Не умирать, не умирать…
В породу скальную тупую
Себя не даться закопать.
А жить под шрамами…Но все же,
В который раз не умирать,
Совей, доказывая, кожей,
Как не содрать ее, не снять.
А вот и не было бы счастья,
Но вновь несчастье помогло!!!
Выходит, смерть-то не всевластна?
Хоть и дано ей помело…
Ни волосами, ни косою
Вновь не сумела соблазнить,
Так чтобы разом успокоить
И прямо насмерть залюбить…
Опять живой и в каске мятой
В бушлате форменном морском
Лежал потерянным солдатом,
А смерть неслась с своей тоской:
Косить, ловить и обниматься,
И на взаимность наплевав,
Доказывать: нет в жизни счастья,
Без диких всех ее  забав…
Да, перепутала с камнями,
Они ведь тоже там лежат,
И в темной каменной их раме,
Как камень и морской бушлат.
Камни говорят……..
Мы видим всё, хоть неподвижны!
Мы здесь лежим пять тысяч лет.
Не важно, кто вверху, кто ниже,
Мы знаем, есть и белый свет.
Его немного отражая,
Читая песню облаков,
Мы про людей всё точно знаем,
Про тех, кто даже не готов,
Нам рассказать, шепча губами,
Про жизнь, про смерть и про любовь.
Их кровь вписала страшно знаки,
Прошла в кристаллы, прямо в твердь,
И там записаны не враки…
Никто не звал нарочно смерть.
Мы как могли их укрывали,
Голодных слабеньких людей,
Они ж нас сильно удивляли
Строеньем стойкости своей.
Не минеральная, живая
Их оболочка непрочна,
Ее крошили, завывая,
Осколки, пули и зима.
И затвердев, тела пугали,
Держа оружие в руках,
С той стороны то ведь не знали,
Где камни, где бойцы в рядах.
И камни мы, там не расскажем,
У нас есть тайны не свои,
И никому мы не покажем,
Кого мы все-таки спасли.
………………………..
И, пролетев, проскрежетала
Всей ржавой сущностью своей,
Что так искала, так искала
Его среди других людей…
А он измятый и неровный,
Спокойный и частично мертв,
Дождался госпитальной койки
И криков нервных докторов.
Зашили всё на скору руку,
Но не успели, лодка вглубь,
Ушла, друзей списав в разлуку,
А жизнь вернулась в полутруп.
Вернулась под тяжелой каской,
С перецрапанной звездой,
С частично обгорелой краской,
Но с новой тягостной судьбой.
И было так ей неумело,
Не прочитать ее зараз,
Вот тут и пригодилось тело,
И эта к жизни его страсть.
Без проникающих ранений,
С судьбой внутри и в орденах,
Пример для многих поколений
И с каской ржавою в руках…
В полете вечном над Землею,
Там, где и смерти не достать,
Святой угодник, просто Коля,
Летит и всем его видать…
31.01.10.
из архива
Мне тут задали вопросы, и я понял, что нужно дать справку о ком речь.
Речь идет о Николае Васильевиче Голдобенкове. Это реальный человек - подводник Северного флота, биографии которого хватило бы на несколько томов. Я изложил всё кратко и аллегорично. Василича с несколькими матросами выдернули в 42-ом из их лодки и бросили на п-ов Рыбачий. Немцы рвались к Мурманску, чтобы перекрыть канал англо-американских военных поставок. Какой-то чин построил сборный отряд и сказал: "Стоять насмерть! Если потеряем Мурманск, через 2 недели падет Л-д". И Василич стоял. Он всегда одевал каску. Прилетел осколок мины и шарахнул его по каске. Пробил каску и раскроил Василичу голову. Василич уцелел благодаря каске. Пока он три недели валялся в госпитале, его лодка ушла в поход. И никто не вернулся. Лодка сгинула! Василич был блестящим примером поговорки: Не было бы счастья, да несчастье помогло! Аминь!