Конюшня

И вечный бой! Покой уже не снится.
Мы мнем ковыль, ромашки с лебедой.
Давно уж кляча ваша кобылица,
в веночке беленьком, бредет на водопой.

Водички бы живительной, волшебной,
из родника, что била через край,
Когда был так незначим грошик медный,
и от порога начинался рай.

Мой друг, Педальный Конь, привычно пашет.
Прошел по ребрам дружеский клинок…
Родился под седлом – и черт не страшен! –
Ему на всех, до Гамбурга, цок-цок.

Тыгдымский конь совсем другой породы,
с ним говоришь, – а он уже тыгдым…
По свету растерял свои подковы…
Все с ветром спорил. Умер молодым.

Влюбилась в стригунка, плела косички,
в пруду купала при большой луне…
Но мачеха зажгла волшебны спички, –
и чувства умерли… – За осень мстила мне.

Был «в яблоках», что в бой пускался смело,
рвал удила, закатывал глаза…
Его объездить время не сумело:
Он был «в пальто», такие брат дела.

Ах, что за скачки были, что за скачки!
Мой Сивка-Бурка, где же ты теперь?
Забыл медвяну гриву юной прачки,
в ночь распахнув конюшни нашей дверь?

По прериям томительной деревни,
пейзаним с Горбунком который год.
Ах, кони! кони! кони! кони-черти!
– Не перейти любовей реки вброд.