Глава 2

Глава 2.
Два года прошло с тех пор, как я впервые увидела Глеба. Было наивным думать, что я не приду в этот подвал еще раз. В Глебе было что-то магнетическое, я в свои неполные восемь ощущала это, несмотря на совсем юный возраст.  За это время у нас появилось некое подобие дружбы, если она вообще возможна между молодым парнем и маленькой девочкой. Он здорово рисовал, и у меня появилось много его рисунков, которые я с упоением раскрашивала. Маленький, худощавый, он казался мне нереальным, иногда я представляла, что он сбежал из сказки. Но он существовал. Девушки, приходившие в его подвал, всегда завораживали меня, хотя я не решалась смотреть на них, они были для меня чем-то вроде богинь. Когда они приходили, Глеб загораживал место, где я сидела ширмой, я получала возможность наблюдать за ними, копировала их жесты, манеру двигаться и произносить слова. Они никогда не задерживались дольше пяти минут, забирали пухлый конверт, который вручал им Глеб и уходили, громко стуча каблуками.
За день до отъезда я постучалась в знакомую дверь.
-Заходи, - Глеб открыл дверь и впустил меня, - Ну что, последний раз сегодня видимся?
- Угу.
- Завидую я тебе, Рит.
-Завидовать нехорошо. Это грех. Лучше порадуйся за меня.
- Я и радуюсь, - он взял со стола свой фотоаппарат, - Можно щелкнуть тебя пару раз на память?
Мое сердце радостно забилось. Всегда мечтала об этом.
-Конечно! Как мне встать?
- Ого, ребенок, ты говоришь прямо как мои модели! – Глеб рассмеялся, - Уже нахваталась?
-Ничего подобного!
- Просто стой так, - он сделал пару кадров, - Все, теперь буду смотреть на эти фотографии и вспоминать о тебе. Если честно, за это время ты стала мне как младшая сестренка.
- А ты мне как старший брат. Скучать будешь?
- Конечно, ребенок! Особенно по твоим примерам и школьным сочинениям. Благодаря мне, ты отличницей стала!
- Неправда! Я и без тебя отлично справляюсь. Ой, а что это за фотка? – я заметила среди бумаг на столе изображение голой девушки. Поперек ее горла тянулась черная полоса.
- Просто фотография. Постановочная, - быстрым движением руки он засунул ее между другими снимками.
На долю секунды мне стало страшно: его лицо исказила гримаса ярости. Впрочем, мне, наверное, показалось, так как он все также смеялся и говорил какую-то смешную ерунду.
Посидев у него еще часа два, я попрощалась с ним. Навсегда. Он обнял меня и на прощание подарил мне несколько фотографий, которые я выбрала сама. Мне было немного грустно с ним расставаться, я привыкла к нему, к его татуировкам, к смеху, к вечному запаху химикатов в его лаборатории, к девушкам-моделям, к его шуткам…
На следующий день мы уехали. Нам дали замечательную трехкомнатную квартиру в самом центре города. Подъезд был с кодовым замком, внутри пахло дорогими духами и чем-то вкусным, стены были не осквернены матерными надписями, а лифт не использовали в качестве туалета. Да и сами улицы были не в пример лучше. Повсюду деревья, резные скамейки, фонтаны, дворы поражали отсутствием мусора. В редких кварталах встречались такие же дома, как мой прежний. Я чувствовала себя совершенно счастливой.
Первого сентября я пошла в четвертый класс в новую школу. И первым ударом для меня было то, что со мной никто не захотел не то что общаться, даже сесть за одну парту. «Провинциалка» - это слово будто было выжжено их взглядами на моей спине. У меня не было того, что было у них: компьютера, плеера, больших карманных денег, а значит, общаться со мной им резона не было. Но меня это не сломало.  С каждым презрительным взглядом, с каждым обидным прозвищем я становилась сильнее, моя душа закалялась, как сталь. Правда, с каждым годом обучения держать оборону и носить маску «железной леди» становилось все труднее. Дела у родителей тоже шли плохо, денег катастрофически не хватало, ни о какой новой одежде не шло и речи,  мы питались макаронами и кашами на воде. Я стремительно худела, стала срываться на них из-за мелочей. Меня продолжали мучить кошмары, правда они трансформировались в моих одноклассников, во сне они всячески издевались надо мной. Я кричала и просыпалась.
Когда мне исполнилось двенадцать, я открыла для себя рок-музыку. У меня был старенький кассетный плеер и я часами слушала кассету «Дубового Гаайя», все внутри меня будто переворачивалось от их музыки, я впадала в состояние транса, у меня началась депрессия.
Веревку в метр длиной я могу тебе дать,
Я сам на табуретку помогу тебе встать…
От этих строчек бежали мурашки по коже, смерть не казалась такой уж страшной. Понемногу я становилась все печальней, уголки губ опустились, в глазах поселилась тоска, меня перестала интересовать реальная жизнь.