Сказка про страуса

«Человек создан для счастья, как птица для полёта», – в который уже раз соображал страус.

Родившийся на украинской ферме вдали от исторической родины, не умеющий ни летать, ни плавать, страус до некоторых пор чувствовал себя вполне замечательно.

Под перьями у страуса неожиданно для всех даже вырос густой пух, помогавший пережить холодную зиму, которую на Украине всегда называли русской зимой.

Тут ничего не поделаешь: из всех своих бед, в которых украинцы винят Россию, русская зима – самая малая, но и самая обоснованная претензия.

Так вот, страусу было вполне нормально, пока он не услышал из репродуктора, торчавшего на ферме, как бельмо в глазу эту фразу: «…создан для счастья, как птица для полёта».

Репродуктор, то ли по наущению скептиков скотников из загона крупного рогатого скота, то ли сам по себе вещал исключительно плохие новости.

На фоне плохих новостей фраза про счастье и птицу поначалу не показалась страусу плохой новостью и поэтому запомнилась.

Но это только поначалу. Со временем, когда страус сосредоточился на ней, эта новость оказалась самой плохой.

Страус задумался.

А между тем была весна.

Не в том смысле, что вот она – весна, прямо сейчас она есть весна и журчат якобы ручьи и травка зазеленела, небо заголубело и птички за… нет, это вовсе не туда.

Но и не в том смысле, что весна, мол, была, а теперь нет её, весны, а наступило
жаркое удушливое дождливое лето или грустная осень.

Не в этом смысле.

Была весна, понимаете.

Ну как объяснить!?

А была-не была – никак не буду объяснять – была весна и всё тут.

Была весна, а страус задумался.

Он был далёк от мысли, что он певчая или тем более декоративная птица.

Не устраивала его и роль попугая – повторять под слащавые или фальшивые аплодисменты чужие слова, что может быть глупее!

Но тогда что? На мясо?
«Да гори оно всё синим огнём, я буду нести яйца», – решил страус.

Правда и в этом вопросе, в несении яиц, роль страуса была довольно опосредованной и сводилась больше к механическим неосознанным движениям, но всё же эта роль была, и страус её играл.

«Двенадцать куриных яичниц из одного страусиного яйца» – с гордостью сообразил страус, щёлкнул клювом и даже немного помахал своими короткими непригодными для полёта крыльями.