Пьяный корабль А. Рембо. Перевод А. Тхорова

http://www.stihi.ru/2010/10/27/5003
Александдр Тхоров.
**
В устье гиблой протоки стечением странным
мы закончили скорбный свой путь до поры;
дикари, всех схватив, привязав к истуканам,
в плоть живую вонзали свои топоры.

Казнь верша, ирокезы вводили эмбарго
на пшеницу из Фландрии, аглицкий шёлк;
только я избежать смог судьбы суперкарго,
ускользнув, когда вопль его в зарослях смолк.

Океан гнал меня в плен навязчивой мысли,
как дитя, в круговерть ураганов и зим:
от земли отдирал он скалистые мысы,
не давая пристать, – пуповины грыз им.

Десять дней и ночей над смиренным кладби'щем,
как листок, я носился над зыбью пучин
и дыханье их чувствовал раненым днищем,
мозг во мне угасал, свет был неразличим.

Трюм той утлой скорлупки, скользящей сквозь грозы,
щелью воду цедил, будто грог терпкий пил.
Смыв и кровь, и вино, испражненья и слёзы,
шторм оставил корабль без руля и ветрил.

Я на гребне парил необузданной рифмы,
в блеске звёзд тех, что канули в море с высот,
где покойник, чей бриг раскололся о рифы,
весь распух, увлекаемый в водоворот,

где закатной лазури раствор с синевою
предрассветных глубин разум мой воскресил,
как напиток любви. Я спешил за волною
среди хаоса строф, выбиваясь из сил.

Ослеплён аквилона зловещей преградой
иль небесным огнём, как медуза он жгуч,
я потом всё ж прозрел, между кривдой и правдой
разглядев голубиц в ярких сполохах туч.
               
Видел я, как восходы отчаянно мглисты,
нереальностью этой картины сражён:
море – древний театр, где протагонисты –
злые волны, что лезут всегда на рожон.

Изумрудами снежная даль осветилась,
лишь коснулся я губ неприветливых вод,
словно фосфор плеснул в черноту наутилус
моей тайной души, моих тяжких невзгод.

Мнил я, глядя, как мир проверяя на прочность,
вал метался, ощерясь, свиреп, окаян, –
не спасет меня Девы Святой непорочность,
ей не внемлет языческий бог – Океан.

Красоту ста Флорид мог, наверно, воспеть я:
пёстр покров их, как лёгший у ног леопард –
отблеск радуг в зрачках. Мне же ближе соцветья
дивных лилий в лагунах далёких спорад.

Здесь в упругих сетях, в смрадной вязкой трясине
разлагается левиафанова плоть;
в дикой буре страстей, в тихой мёртвенной стыни –
двух стихиях морских, что не перебороть, –

мне ль о перлах и льдах берегов незнакомых
бредить, коль занесён я в зловонный лиман,
где удавы, добыча лесных насекомых,
с пальм сползают во мрак наподобье лиан.

Как в младенческих снах, созерцал там я сонмы
рыб в златой чешуе, косяки нереид,
тех, что в пене ажурной легки, невесомы,
колыхались, биясь о далекий гранит.

Зовом двух полюсов разрываем на части,
грузом тысяч полипов влекомый ко дну,
как монахиня истая был я во власти
жалоб горестных, слитых в молитву одну.

Перепачканный в птичьем дерьме, на излёте
я кружил, как подхваченный ветром плевок,
и пока мой корабль трепыхался в помёте,
просочился утопленник в чрево его.

В лабиринтах изломанных в кровь переносиц
скрылся я: за хмельною туманной канвой
вряд ли сможет меня разглядеть броненосец
или Ганзы торговой пристрастный конвой.

Вдаль с упорством стремясь, слился я с горизонтом,
разодрав синеву ростром лодки своей,
вкруг рассеяв, поэт пусть увидит резон в том,
брызги солнца и хлопья воздушных соплей.

Надрываясь, мой жалкий обломок тянули
запряжённые, будто в повозку, коньки,
и дрожал небосвод в серых тучах – в июле! –
и пронзали их ультрамарина клинки.

Миновавший погибель в ревущем Мальстрёме –
бегемотовой вульве, я в страхе роптал,
ждал, как вор, отстояв днём и ночью на стрёме,
что забрезжит во мгле европейский портал.

Звёзд скопленья – глядящие в море громады
не постигнутых мной бестелесных миров
меркнут в выси небесной, где птиц мириады
гонит Ветер Грядущего – зол и суров.

Плач вселенский, гримасы его и оскалы
в бликах зорь и распахнутых ликах луны
прочит смерть мне, во тьме направляя на скалы
строй видений, что бренных останков полны, –   

в них, вернувшись в Европу, продрогший, как зяблик,
преклонённый над лужей, подёрнутой льдом,
я – пытливый мальчишка – пускаю кораблик,
под крылом мотылька в бесконечность ведом.

Мне претит, надоедливей привкуса спаржи,
эта качка, которой пресытится всяк,
арестантами по верх набитые баржи
и беспечные яхты надменных гуляк.
08.2010.

***Из опубликованных рецензий:
- Впечатляет,- спасибо! Вадим Константинов-2, 25.08.2010

- Вадик, ты бы знал, как меня вдохновил Рембо, чтобы я все это навертел. Полгода искал построчник. Удачи тебе в твоем микрокосме поэзии. Это, безусловно, - дар, поскольку мнительные поэты всегда стремятся к мАкрокосму, овладению Вселенной., А.Тх. 

- Александр, чувствуется, что писали произведение вдохновенно, взволнованно, на одном дыхании. Работа получилась потрясающе мощной, яркой, с красивыми образами, рифмами, глубокой философией. И читалось с удовольствием, и восхищением. С любовью, сердечно к Вам, восхищённая мощью Вашей работы, Зейлар.  27.10.2010

- Рембо надо не только переводить, но и расшифровывать. Два дня потратил на этот перевод. Один в 2003-м, а другой - в 2007-м году. Мерси за высокую оценку "титанического труда".
с почтением, Александр Тхоров, 27.10.2010

- Доброго времени, Александр! Не смогла пройти мимо Вашего перевода. Из всех прочитанных, мне более всего по душе перевод Юрия Лифшица. Но Ваш тоже очень по душе, можно много сказать, но все мысли выражу одним словом - ВДОХНОВЕННО! С теплом души своей, Марина Гербер   11.12.2010

- Спасибо за отзыв и пристрастное прочтение шедевра Артюра Рембо в моей скромной и весьма фривольной версии. "Пьяный корабль" столько раз переводился на русский язык разными поколениями поэтов, что их кропотливых трудов хватило бы на увесистый фолиант. А.Т.,

- Сань, просто чудо как хорошо, мое любимое стихотворение у него. "с течением" - думаю отдельно. В нескольких местах мои привычные замечания) МОей свОей, свЯтой.) В остальном потрясающе, Джон Магвайер, 07.11.2010

- Спасибо, ты - глазастый человек, все видишь. Я проверю сбивающиеся ударения и обязательно исправлю, если найду адекватную смысловую замену. Что касается "стечением", то оно не имеет отношение собственно к течению, а употреблено в контексте "стечения обстоятельств". Просто второе слово опущено из-за невозможности никак его использовать. Поэтому и говорится, что "стечением странным"(обстоятельств.