Петербург

На озябшем перроне и пусто сегодня и гулко.
Милицейский наряд прошагал безучастный, как снег.
Точно так же глядел на меня, выходя на прогулку,
Насосавшийся крови, двадцатый, сдыхающий век.

Ах, ты, память моя!
                Я прощаю, а ты не прощаешь!
Отпусти же меня, помоги мне обиду забыть.
Ничего не даёшь ты взамен, даже не обещаешь,
Кроме ветхозаветного – быть!

Славный выпал денёк, с ветерком, до костей пробирает,
Гололёдец такой, ну, совсем, как у Данте в аду…
Я всем мозгом спинным понимаю – меня забывает
Полусонный вагон, убывающий в Караганду.

Он забудет меня, одиноко ржавея на свалке,
Как забыли меня, все кому я тепло раздарил…
Здесь, в несломленном городе, люди блокадной закалки
Отогрели меня, когда жить уже не было сил.

Смейтесь, братья мои!
                Нам ли нынче стонать и сутулиться!
Смейтесь, сёстры мои!
                Вы затмили достойнейших жён!
Посмотрите в окно… Кто метёт и скребёт наши улицы? –
Это дети оравших в безумии: «Русские вон!»