Петербург
Милицейский наряд прошагал безучастный, как снег.
Точно так же глядел на меня, выходя на прогулку,
Насосавшийся крови, двадцатый, сдыхающий век.
Ах, ты, память моя!
Я прощаю, а ты не прощаешь!
Отпусти же меня, помоги мне обиду забыть.
Ничего не даёшь ты взамен, даже не обещаешь,
Кроме ветхозаветного – быть!
Славный выпал денёк, с ветерком, до костей пробирает,
Гололёдец такой, ну, совсем, как у Данте в аду…
Я всем мозгом спинным понимаю – меня забывает
Полусонный вагон, убывающий в Караганду.
Он забудет меня, одиноко ржавея на свалке,
Как забыли меня, все кому я тепло раздарил…
Здесь, в несломленном городе, люди блокадной закалки
Отогрели меня, когда жить уже не было сил.
Смейтесь, братья мои!
Нам ли нынче стонать и сутулиться!
Смейтесь, сёстры мои!
Вы затмили достойнейших жён!
Посмотрите в окно… Кто метёт и скребёт наши улицы? –
Это дети оравших в безумии: «Русские вон!»
Свидетельство о публикации №111071302689
И то, что наши улицы скребут таджики и узбеки - очень плохо для нас. Тот, кто работает - имеет шанс победить. Тот, кто только бумажки перекладывает - обречён.
Они и нас выскребут, если не поумнеем.
И ещё маленькое замечание. В аду, вроде как, жарко - котлы кипят и всё такое... Правда, Данте я не читал, может у него там и вправду гололёд.
Сергей Добродушный 16.11.2011 17:10 Заявить о нарушении