Образы времени. Венок

            1

Бизона бег - штрих охрой на стене,
Чертой от дротика — он камнем заострён -
Охотник наносил в пещерной тишине,
Азартом боя с зверем упоен.

При свете факела дымящего черты
Головки лани в   памяти извлёк
И точность первобытной красоты
Он дал в рисунке — просто , как урок.

А в следующей схватке  он погиб,
Но сыну в генах свой талант отдал.
И сажей сын таинственный изгиб
Рогов и спин звериных рисовал.

Мы слышим в яви с копии цветной
Рык льва, в прыжке пронзенного стрелой.

               
              2

Рык льва, в прыжке пронзенного стрелой,
Хранит рельеф, впечатан в алебастр:
Охоту царь чередовал с войной -
Смешались пот, и кровь, и запах астр.

Восславил  жрец молитвою захват
Ослабших царств —  Сидон, и Библ, и Тир.
Резец художника нанес на ортостат*
В сраженьях и  вражде погрязший мир.

Ассирия! Всесилья гордость тешь -
Вот также весел Валтасара пир.
Бессмертья ждал напрасно Гильгамеш:
Его Ашшур искусству подарил.

Царям неведомы в жестокой суете
Шаги Анубиса** в подземной темноте..



              3

Шаги Анубиса в подземной темноте
Не слышны, как и поступь робких душ:
Ждут суд Осириса безгрешные и те,
Кто тащит нА сердце свинцовый груз.

Их тени врезаны в поверхности колонн
И в гладь стены в утробе пирамид:
Бегут, сражаются солдаты, фараон -
И в царстве сна земная страсть кипит.

Скульптуры в вечность делают свой  шаг -
Туда и взгляд, к бессмертью, устремлен.
Пред взором Ра, как в жизни, каждый наг.
Одежду мумиям — тугой их скроет лен.

Лик Нефертити светится живой -
Век точный образ оставляет свой.



            4

Век точный образ оставляет свой.
Цветком искусства стал Пелопоннес.
Взращённый ирис  Богом ли, судьбой
Свой идеал дал — в  красоте телес.

Улыбкой курос* славы взлет встречал,
Как воин перед битвой луч зари:
Камней оживших складом стал причал -
Богов из мрамора везли на корабли.

Упадок царств — времён порочный круг:
Источник вдохновенья стар и пуст.
Рим опыт переймёт искусных рук,
И мрамор жив — но он тирана бюст.

Античность отошла и век поник
В мерцаньи смальт восточных мозаИк.



              5

В мерцаньи смальт восточный мозаик,
Без радостей земного бытия
Пришел суровый век. И Божий лик
Каноном стал, из конх* абсид глядя.

Регламент держит жизненный устой,
Но роскошь красок превосходит Рим.
Художник — червь пред росписью стенной,
Без имени, хоть храм был создан им.

Под пышный свод взмывает благовЕст,
Святые в ризах блещущих стоят,
Как веры стражники у царских мест** -
Шеренгой строгой гвардии солдат.

В Европе духа жизнь была вольней
В цветеньи фресок сумрачных церквей.



               6

В цветеньи фресок сумрачных церквей
Как с Западом не схож во всём Восток!
Один у христианства ствол, ветвей
Искусства много выпустить он смог.

На Нерли храм поставлен, как свеча.
Близь Новгорода Спас — как монолит.
Но общий дух рязанца,  москвича
В них роспись православная хранит.

Нередицы святые — нам отцы.
Их лица страсть и мужество таят.
И в стойких красках судеб образцы
Потомкам образный представил ряд.

В фрагментах — облик Родины возник,
Как в пятнах плащаницы — Божий лик.



                7

Как в пятнах плащаницы , Божий лик
Являлся в свете солнечных лучей,
Струившихся на плиты базилик,
Где грусть псалмов глушила звон мечей.

Романский храм подобен кораблю:
В нём мачты — башни, трюмом — длинный неф.
Он — крепость  веры, и её «люблю» 
Хранит в скульптурах, яростных, как лев.

Химеры дразнят верящих с колонн,
Рога с карниза свесила коза...
Здесь разум погружался в долгий сон,
В котором не дано закрыть глаза.

В искусстве строго сложенных камней
Проявлен смысл спешащих кануть дней.



               8

Проявлен смысл спешащих кануть дней
В консолях, арочках, узорах рам,
В ажурных формах узких  галерей,
Которыми украсил мастер храм.

Мир каменный здесь густо населен
Фигурами святых, в тиши бесед
Стоящих парами, и дух их устремлен,
Как весь собор, к Нему — с Земли ответ.

Костел , как Божья книга, горожан
К познанью в камне ясных истин звал,
В которых смысл был главный: каждый зван
На пир небесный — будь высок иль мал.

А саркофаги — смертных всех удел -
Таят тепло истлевших бренных тел.


              9

Таят тепло  истлевших бренных тел
Те образы икон небесных Дев,
Земную красоту которых смел
Треченто* мастер дать, в них Мир воспев.

Сиенцам нежный Дуччо взор ласкал
Игрою красок створок алтаря**.
Как символ зла, Иуды глаз оскал
Дал Джотто, в цвете Дантом говоря.

Еще мечты художников робки -
Так Весть с небес боится принимать
В предчувствии неведомой тоски
Мартини*** кисти будущая Мать.

Кощунственны пока в любой стране
Портреты дам и воинов на стене.



             10

Портреты дам и воЙнов на стене -
Шеренга предков герцогов, князей,
Владельцев крошечных земель  в стране,
Начало давшей живописи всей.

И лица принаряженных купцов -
Тюрбаны, шапочки, воротнички -
Достоинство и ум несут отцов,
В холстах живя, столетьям вопреки.

Стал смертный Богу равен красотой
Во храмах, кистью к Небу вознесен.
Мадонн Беллини строгой чистотой
И Рафаэль был в детстве потрясен.

Здесь образы не ждал другой удел -
Сумятица войны,  текущих дел.



              11

Сумятица войны, текущих дел
С натуры на полотна снесена
В стране, где гёз свободным стать сумел
И новой веры бросил семена.

С лукавством краски Брейгеля-отца
Глупцов изобразили — был не глуп
Народ, в поводыри не взяв слепца -
На роскошь Церкви и попов стал скуп.

В картинах Терборха - земной уют,
Вермеер лаской цвета ворожит,
И славят Хох, Остаде верный труд,
Войне альтернативу — мирный быт.

Один Рембрант в тревожном полусне -
И свет и мрак  на грубом полотне.



             12

И свет и мрак на грубом полотне:
Вельможа в голубом камзоле, бант
Украсил шею, штора на окне -
Интриги мастер при дворе и франт.

Людовиков эпоха — дан портрет.
А рядом Марс с Афиною — Пуссен.
И Рима героический сюжет
В пейзаже мягком растворил Лорен.

До казней королей недалеко -
Дух вольности охватывал людей.
Его изображает Жерико
Как бег с узды сорвавшихся коней.

События трактует моралист.
Кисть суть времен фиксирует на лист.



              13

Кисть суть времен фиксирует на лист.
А каждый век свой ускоряет лёт.
Пока событий бег ещё не свист,
Раскроет кисть, мгновенье чем живёт.

К канонам прошлого почтенья нет -
И нарисован «Завтрак на траве».
Свет солнца брошен на пейзаж,букет,
Внезапны впечатленья и внове.

Не классики Моне, Сёра, Сислей,
Искусство их спустилось с чердаков,
Но новый импульс живописи всей
Был дан: развитья дерзкий путь таков.

Канон копирует плохой стилист -
Художник миг хранит , как архивист.



              14

Художник миг хранит, как архивист,
В картине выразив всемирный взрыв
Войны и революций. Фаталист
Он,  формы из осколков сотворив.

Когда пути развел в стране Викжель*,
Дворцов полы мёл клёшем Центробалт,
Реальность выгнана была за дверь,
Мир в символах дал русский авангард.

Обломки от привычных всем вещей,
Фрагменты смысла — беспредметный ряд...
Кандинский сделал хаос веселей,
Малевич в черный превратил квадрат.

Абстракция — наш век на полотне:
Бизона бег — штрих охрой на стене.



         Магистрал

Бизона бег - штрих охрой на стене,
Рык льва,в прыжке пронзенного стрелой,
Шаги Анубиса в подземной темноте -
Век точный образ оставляет свой.

В мерцаньи смальт восточных мозаик ,
В цветеньи фресок сумрачных церквей,
Как в пятнах плащаницы — Божий лик,
Проявлен смысл спешащих кануть дней.

Таят тепло  ушедших в вечность тел
Портреты дам и воЙнов на стене.
Сумятица войны, текущих дел -
И свет и мрак на грубом полотне.

Кисть суть времён фиксирует на лист -
Художник миг хранит, как архивист.


                12.072011г.

* Примечания даны в сб. «Формы» для отдельных сонетов.