Пусть говорят

Всем вам известен Андрей Малахов,
Передачу ведет «Пусть говорят»,
И вот: стою я в Останкино, в парадной,
На эту передачу пойти я был рад.
Мы все присели в зале, в мягких креслах,
Депутаты, поэты, общественный защитник,
Сейчас начнется беседа очень интересная,
Сейчас будет речь очень поучительная.
И вот вышел в каком-то шарфе этот Малахов,
Увидев его, я стал мгновенно плакать,
Так как с самого начала передачи,
Он, тряся еблом, ***ню нести всякую начал,
Причем, говорил со странным произношением,
Выебывается что ли, я смотрел с подозрением.
А главный герой был бомж с именем Засранто,
Итальянецем богатым он был когда-то,
Но, познакомившись с русской водкою,
Пошел ко дну подводной лодкою.
Обсуждали его стремный поступок очень,
Ведь особрался он прошлой ночью,
И, дабы высушить белье от мочи и кала,
Решил он их повесить на заборе олигарха.
Но тут же был спален камерой наблюдения,
И охрана ему ****ы ввалила без всякого сомнения,
Пошел бомжара писать заяву об избиении,
Но был послан на *** без промедления.
И он обратился в международный суд ООН,
Международный скандал провоцирует он.
И тут речь произносит главный герой,
Сообщает всем, что не прекращается запой,
Что зимою простудил что-то внутри,
Теперь ссыт и срет даже во время ходьбы.
Но Малахов с присущей любезностью ему,
Продолжает нести всякую ***ню.
Депутат взял слово и в народ говорит,
Что олигарх не прав, что олигарх паразит.
Но, как только Андрюха имя того чудика назвал,
Депутат резко мнение свое поменял,
Мол типа, Засранто в этом сам виноват,
Сильнее должны быть сфинктеры, упругим зад.
Поэт какой-то начал выступать,
Встал с кресла, очки на нос стал надевать,
Достал книжку и, Пушкину подражая,
Читать стал, я даже не могу придумать название.
Он про осень читал и про матушку-природу,
Про верблюдов, про в доме погоду.
Потом он сообщил, что это его новый лирический сборник,
Что касается бомжа, наш поэт, оказывается, и темы уж не помнит.
Потом стал выступать общественный защитник бойко,
И спрашивает у Засранто: вы до этого выпили сколько?
А что наш итальянец ответил, я не расслышал,
Но, защитник, почуяв перегар, мгновенно вышел.
В это время Малахов по-прежнему ****ел,
Сколько забот у него, сколько всяких дел.
И вот очередь дошла до меня,
И я спрашиваю: вообще с какого *** тут я?
Мне объяснили: мол, скажи свое мнение,
Дай этому цирку вразумительное объяснение.
Но тут Засранто, вспомнив видно родину далекую,
Начал пердеть, причем очень жестко, бля,
Он снял штаны и показал голую жопу,
Все съебались, всем стало плохо.
А Андрюха и тут не растерялся,
Он сообщает всем: рекламная пауза.
Во время этой рекламы, скажу я вам по секрету,
Засранто перепачкал всю студию своими экскрементами.
Мораль сей бестолковой басни такова:
Морали нет, есть лишь слова.