Кувшинка на крючке

Сисадмина Андрея на работе считали задротом. Что, в принципе, соответствовало действительности. Он никогда не выходил в курилку обсудить вчерашний матч или новую сотрудницу. Не пил пиво со всеми по пятницам и всегда увиливал от корпоративных попоек. Одевался как попало, волосы всегда выглядели немытыми. У него не было друзей, и никто не видел его с девушкой. Родители Андрея не знали слова «задрот», но тоже подозревали, что с их сыном не всё в порядке. Все попытки прояснить диагноз заканчивались тем, что Андрей запирался в комнате, оставшись один на один с компьютером. Компьютер и интернет были его домом, крепостью, вотчиной. И там обитали его друзья, враги и даже девушка.
Девушку звали Зариния, она была русалкой. Не какой-нибудь обычной, а боевой, главой клана, беспощадно сражающейся со всякой зловредной нечистью. Поначалу она не обращала внимания на эльфа-одиночку, но когда Андрей дошёл до восьмидесятого уровня и смог растопить сердце благородной воительницы, общение вышло за рамки обычного трёпа. Встречаться в реале они не собирались, но в чате вели себя, как влюблённые и все боевые операции проводили совместно. Андрей ненавидел реальную жизнь, которая превращала его из бесстрашного воина в обычное чмо. Длительное расставание с компьютером вызывали у него глубокую депрессию и панику.
Поэтому сообщение босса о предстоящем выезде на природу для сплочения коллектива и поднятия командного духа совсем не обрадовало Андрея. Попытка проскочить закончилась неприятным разговором в кабинете начальника. Был объявлен ультиматум – если Андрей проигнорирует мероприятие, то может собирать манатки и искать другую работу. «Для вас же стараемся» - с отеческой улыбкой похлопал босс по плечу в конце беседы. Вылазка приурочивалась к празднику Ивана Купала и предполагала шашлык на берегу реки, хороводы и прыжки через костёр, пускание  по течению венков и прочие языческие извращения. А в итоге, естественно, все ужрутся до зелёных чёртиков, пересовокупляются в ближайших зарослях бузины, и понедельник будет посвящён обсуждению этого безобразия. Кроме всего прочего, было приказано взять с собой удочки для ловли рыбы и последующего приготовления ухи.
Когда Андрей попросил у отца удочку, тот не поверил и три раза переспрашивал, о какой уточке, дудочке или шуточке идёт речь. Папаша – заядлый рыбак и грибник, сколько раз пытался вытащить с собой сына, но ни разу так и не добился успеха. А тут сын сам решил половить рыбку. Была выдана самая лучшая удочка, проверены снасти, приготовлена прикормка и запарена в термосе перловка. А ночью родители долго не могли уснуть, размечтавшись, что лёд тронулся, и возможно, чадо в скором будущем даже может жениться и подарить им внука.

Андрей так надеялся, что автобус уедет раньше назначенного времени, или сломается, или с утра начнутся смерч, ураган и проливной дождь. Но погода стояла замечательная, автобус ещё полчаса ждал опаздывающих. Добрались без приключений и вот на прибрежной поляне, окружённой ивами, разводился костёр, накрывались привезённые раскладные столы. Женщины резали овощи, мужчины занимались шашлыком, волейболом и «по пятьдесят для почина». Кто-то уже плескался в реке. Андрей же от безысходности и начинающейся ломки по компу, побродил по берегу, пугая лягушек, потом взял удочку и пошёл ловить рыбу подальше от шумной компании. Нашлась слегка перекошенная сижа, на которой и устроился сисадмин, долго разбирался с удочкой и перловкой, но, наконец, всё получилось, и вот Андрей уже пялился на поплавок в ожидании клёва.
Но никто клевать не собирался, и тут Андрей вспомнил о паре косяков в портсигаре, заблаговременно приготовленных для того, чтобы скрасить пребывание на этом корпоративном безобразии.
Издали доносились смех и голоса коллег, праздник достигал апофеоза – дурацких тостов за процветание компании, за мудрость и чуткость руководителей, за сплочённость и единение, затем будут сальные лапания, шумные купания, пьяные игры с мячом, коллективная фотография на память и прочая тошниловка. «Неужели от этого можно получить кайф?» - подумал Андрей и смачно затянулся, не торопясь выпускать из себя волшебный дымок. После третьей затяжки камыш приобрёл особый объём 4D, вода в реке заиграла аквамарином и бирюзой, сияя в лучах солнца алмазными переливами. Золотые рыбки заплескались, разгоняя рябь, а с бездонных глубин поднялись чудовищные рептилии, чтобы посмотреть на эльфа-рыболова. Пьяные крики растворились и на их смену пришли шелест травы, шуршание крыльев мотыльков и стрекоз и волшебная трель жар-птицы.
Поплавок заплясал, то выскакивая на поверхность, то полностью скрываясь под водой. Андрей смотрел на этот танец, любуюсь его грациозностью и необузданным ритмом, пока не понял, что это клёв. Что-то настаивало, чтобы его вытащили из пучины на солнечный свет. Андрей схватил удочку и повёл её вверх. Удилище изогнулось, леска зазвенела струной. Казалось, что рыбак не вытаскивает улов, а пытается удержаться, чтобы его не утянуло в реку. Наконец, со свистом отпущенной тетивы добыча вырвалась из воды и взмыла вверх, пролетев над головой, и упала на траву.
Андрей вышел на берег и склонился над уловом. Но на крючке оказалась не рыба, не рак, и даже не лягушка. Большой белоснежный цветок кувшинки с аккуратно обрезанным стебельком. Андрей поднял его и понюхал. Цветок пах болотом и приторной сладостью, и был похож на яичницу-глазунью с ярким желтком посреди белого. Ассоциации сисадмина оказались вполне прозаичны. Андрей снял кувшинку с крючка, попытался пристроить её у себя в волосах, но ничего не вышло, и он положил его на землю. В камышах послышался шорох и женский смех - короткое игривое хихиканье.
- Эй, кто там? – Андрей всмотрелся в сплошную зелёную стену камыша, но ему никто не ответил, только снова зашелестело и заплескалось невдалеке.
«Блин» - подумал Андрей и попытался подумать ещё о чём-нибудь, но мысли порхали сами по себе, и поймать их оказалось проблематично.
Андрей снова закинул удочку. Не прошло и минуты, как поплавок снова задрожал, и тут показался огромный рыбий хвост, зелёный, с крупной сверкающей чешуёй, завис на мгновенье и с силой ударил по воде. Так, что брызги долетели до Андрея, намочив футболку и джинсы. Хвост снова появился, покачался из стороны в сторону, будто прощаясь, и ушёл под воду. В камышах опять кто-то захихикал.
«Хрень какая-то» - неоновыми буквами засветилось в голове Андрея. Он вытащил удочку – на крючке снова висела кувшинка. Придётся варить уху из кувшинок. Эта мысль зависла и долго не отпускала, назойливо возвращаясь раз за разом, не давая сосредоточиться. Что-то странное происходило вокруг. Небо потемнело, горизонт засветился розовым, поднялся ветерок, заигрывая с ветвями ивы и осокой, вода в реке словно густела, теряя блеск и приобретая мрачные тяжёлые тона. Мимо проплыл венок, сплетённый из полевых трав и украшенный разноцветными лентами. Плыл он почему-то против течения. Андрей сидел на сиже, забыв об удочке, о коллегах, об автобусе, о том, кто он, зачем и откуда. Даже компьютер и интернет казались несущественными и далёкими, как воспоминания о сне. Он просто смотрел, как садится солнце и появляются первые звёзды. Слушал, как кричат лягушки, поёт жар-птица и хихикают камыши. Луна появилась в почерневшей реке, расстелив серебряную дорожку.
«Андрей!» - услышал он за спиной. Оглянувшись, Андрей увидел лишь чёрные силуэты кустов на фоне такого же чёрного неба. Он сошёл с сижи на берег и пошёл на голос. Где-то в подсознании всплыли лица коллег и босса. Вечеринка закончена и пора уезжать. Его ищут. «Андрей! Иди сюда!» - женские голоса манили, звали, звонкие и смешливые. И совсем не знакомые.
Андрей пробрался через заросли кустов и вышел на луг, бескрайний, залитый лунным светом, по которому между ив и ракит виляла чёрная река, усеянная звёздами.
«Иди же к нам!». Вдалеке горел костёр и вокруг него кружились белые фигуры. Андрей пошёл на свет, как ночной мотылёк летит на свечу. Он шёл, не обращая внимания на высокую траву, на воду, чавкающую под ногами, на зловещие звуки за спиной. Вот уже стали различимы люди, собравшиеся у костра. Это были девушки в белых полупрозрачных просторных платьях с широкими рукавами. Волосы их был распущены, на головах – венки, сплетённые из ярко-красных цветов, светящихся в темноте горящими углями. Эти цветы искали многие в ночь на Ивана Купала, и никто не нашёл, а если кому и повезло, то никто никогда их больше не видел. Девушки смеялись и пели что-то знакомое, но забытое. Время от времени одна из девушек прыгала через костёр, пролетая над ним белым облачком и сверкая голыми пятками. Там её подхватывали подруги и снова водили хоровод, взявшись за руки.
«Андрей!» - от компании отделилась девушка и пошла навстречу, полетела над затопленным лугом. Когда Андрей приблизился, то сразу узнал её. Конечно, это она. Такой он видел её в снах, полных сладкими поллюциями.
- Зариния! – воскликнул он. Девушка улыбнулась, поцеловала в щёку, взяла за руку и повела за собой.
- Зариния! Как ты меня нашла? – но она молчала, лишь тащила за собой, время от времени оглядываясь, чтобы подарить улыбку.
Когда они добежали до костра, девушки подхватили Андрея, надели ему венок и закружили в вихре танца. И он вспомнил ту песню, которую никогда не слышал, но всегда знал, которая жила в генах и досталась от далёких язычников-предков. Предков, которые несомненно были эльфами, танцевавшими на заливных лугах при полной луне. Которые вместе в русалками изводили всякую нечисть и тёмную силу. Которые были свободны, сильны и красивы, у них не было боссов, корпоративов, потёртых джинсов, компьютеров, интернета. И никто из них не был задротом. Никогда.

Тело Андрея выловили только на третий день в семи километрах от сижи, на которой он ловил рыбу. В семи километрах выше по течению, чего никто так и не смог объяснить. В кармане джинсов обнаружили портсигар с заряженной папиросой, что и стало объяснением несчастного случая. На работе ещё месяц обсуждали смерть Андрея, но никто не скорбил, только ворчали об испорченном выезде на природу. Русалка Зариния исчезла из игры в тот же день, когда утонул её любимый эльф, не попрощавшись и оставив свой клан на произвол судьбы.
А в селе, стоящем недалеко от места трагедии, стали распускать слухи, что лунными ночами у реки можно встретить незнакомца с ноутбуком, спрашивающем, нет ли у кого при себе интернета. А сам мокрый весь и в водорослях. Врут, конечно, чужаков-рыбаков отваживают.
©goos