Вина

Поскольку удав, скорей всего, прав, отступаю…
Оступаюсь в пропасть - рот разинут  крокодилий.
По выступам скал, как по зубам, проехав,
отскакиваю тряпичной куклой…
Клочьями вырвана вата с боков, со спины.
Голове всё равно, потому    что – полёт!
«Путь будет тернист»- знаю по остаткам подошв,
они в росчерках на стылом асфальте.
Падать больно. Но петь - ничуть.
Поставь голос и дери горло песней цветастой –
в ней радуг короны,  маскарад в пляске,
что наступает себе же на морду
вместо каблука маской, отражённой в паркете.
Дети...?!  Где? Детей нет на Земле, и не было.
Они – горошины на сводах Космоса.
Они – жемчужины с крылами ястребов,
окраска их излишне сочная,
излишне светится в сетях локатора,
того, что исподволь всё полнит жертвенник.
Обольщаться не стоит.
Ведь стоит Колосс, не шелохнётся до тех пор,
пока  Земля – полость, волость нищих духом,
ухом приникших к трупам: вдруг оживут,
вдруг не померли, верней, не совсем…
Проникновенный ветер гладит Колосс,
шлифует голос и позывные, их ведает он один…
А мир, раскормленный пивом, раками,
шашлыком веселится, но безрадостно.
Его веселье – имитация;
прострация идентичности масок и каблуков.
Таков обман. Что сетовать?
Такова аббревиатура цивилизации,
её нет на Вселенской  карте,
отличной от Земной – игральной.
Инсинуация банально звучит,
как голос в ультрамарине,
как в апельсине волокна-струны,
самоовациями исполненные.
Мимо пройдёте? Рискните!
Хотите  жить вечно? Немногим под силу –
рвут жилы, волосы, рубахи… Уходят рано.
Наследство  с собой забирают –
завещать некому. А кто оставляет –
всё пропадает в  саркастических спазмах века.
Маской не укрывайте тело. Оно старомодно,
и честнее морды, и всякого бардака,
что машет флагами и фигой в придачу.
А иначе как? Ищете Истину? Её сила
в шлейфе комет, во вселенских коконах,
но не в Вине. Что есть Вина?
Она пьяна собой – пропойца ( акселерат!),
собственник беспредельной убогости каждого глотка.
Она, по сути, уже не Вина –
атрофировалась сознаньем убогости.
И ей наплевать на поиск Истины.
Она удовлетворена  закутками
и порами своей слезливости.
А Истина самодостаточна в  безгрешности,
достоинство её брызжет волнами.
Ей не нужна  Вина - лошадь загнанная,
а «загнанных лошадей пристреливают, не правда ли?!»