С улыбкой

И осталось совсем уж немного,
К окончанию близится путь.
И не дергает сердце тревога,
Что придется внезапно уснуть.
Жизнь моя, беспокойная сука,
Ты давно позабыла меня.
Наложу от отчаянья руки,
Улыбаясь, как прежде, звеня.
Доля глупая, доля странная:
Негодяй и, к тому же, поэт.
Мне судьба помереть безымянному
На исходе семнадцати лет.
Но зачем-то еще десяток,
А в тот день забрала не меня,
Хватит быстро проигранных схваток
И дыхания злого огня!
Ты забыла меня, окаянная,
Да и сам я тебе не рад.
И душа моя, исподволь пьяная,
Пьет стакан за стаканом подряд.

От того ли вечернее золото
Собирает оттенки зари,
Что в лесу, далеко за городом
Слезы льют обо мне снегири?
От того ли, что много завидовал?
От того ль, что главою поник?
Я от боли сердечной закидывал
Пузыри за пушной воротник.
И сейчас, во хмелю, на дереве
Я сижу и пишу стихи,
И хочу, чтобы мне не верили,
Не хочу отмолить я грехи.

Многим, многим я в жизни жертвовал
Ради счастья любимых мне.
Вы тогда над могилой торжественно
Поклянитесь жестокой луне.
Ведь она мне несла вдохновение,
Ведь холодным я стал, как она.
И пусть сдохну непризнанным гением,
Пусть остынет мой труп дотемна.

Широта моих русских раздолий!
Не сумел я тебя сберечь,
Ты отравлена, стонешь от боли,
Хочешь память свою ты сжечь.
То ли быстро, а то ли долго
Ты успеешь еще умереть.
Мне шептала в Самаре Волга,
Я горел, как умею, гореть.
И зеленые листья клена
Мне шептали про жизни песнь,
И морские рыдали волны,
Что повешусь я в двадцать шесть.

Но меня не удержат боле!
В год двенадцатый, в день дурака
Я шагну преспокойно на волю,
Но с петлею, чтоб наверняка.
Не вдохну аромат осенний,
Хоть люблю и к нему привык.
Ах, Сережа, Сережа Есенин,
Даже ты для меня старик,
Как тебе показался Пушкин,
Что убит был в тридцать семь.
Похоронят у древней избушки,
Где истлел уже старый плетень.

Но пока и живу, и надеюсь,
Что найдется моя мечта.
А коль нет, тогда и повешусь
Я с улыбкой на длани моста.

9 июля 2011 г.