Ночь свой полог опускает

 * * *

Ночь свой полог опускает,
и на кронах тополей
вечер бледный умирает,
как больной бесшумно тает,
исчезая средь ветвей.

Тихо, тихо, шевеленья
в мире нет  - один покой.
Только звездные каменья
без печали, сожаленья
ярко реют над  рекой.

Ночь молчит, лишь шорох краткий
пробежит то там, то тут -
то зарницей вспыхнут складки
леса дальнего, то прядки
бликов лунных расцветут.

Перископ луны тревожно
смотрит с заводи небес,
озирая мир безбожный,
мир простой и многосложный,
освещая все окрест.

И по лунному безмолвью,
растекаясь молоком,
истекая теплой кровью
речка ловит песню совью,
и бежит вдаль босиком.

Пар реки, укрыл низину
лег росою на траву,
луг ему подставил спину
и, как дюжего детину,
понес к звездам… На яру -

бивуаки, бивуаки,
жар кострищ то тут, то там.
И рычат костры  - собаки,
словно просят боя драки -
снопом искры по ветвям…

Вот ступает Ночь -  на  царство.
И освоив царский трон,
шлет приказ на государство:
разоренье прочь и барство,
всем к Морфею на поклон...

Все уснет: в траве - кузнечик,
в норке - мышь, в реке - вода,
светлячок затушит свечи, 
переката смолкнут речи,
в тучке спрячется звезда.

Только ночь -  всему царица,
будет важно мир стеречь.
Ночь и дева, и блудница,
рыба, зверь, природа, птица,
вложит в ножны битвы меч…

Но блеснет лишь над полями
свет малиновых зарниц,
разольется берегами,
и бессильно пред врагами
опадет царица ниц.

Вздрогнут царственный руки,
с бликом солца грусть придет.
Ах, какие это муки! -
Ждать весь день под сенью скуки
вновь когда на трон взойдет.

И растает. Ее место
дня заменит бирюза.
Встанет солнышко прелестно
и окинет мир окрестный,
широко открыв глаза.

А царица шлейфом темным
вниз по речке уплывет.
Унесут тумана челны
Вдаль, туда, где слились волны
и бескрайний небосвод.