Мемуары

Я     на     службе     служил,   на    гражданской,
Я     начальством      не    балован    был.
Опыт     жизни     своей   -    каторжанской,
Я    конечно     ещё     не     забыл.
А    бывало,    по    стоечке     смирно,
Пред     начальством      стоял,    чуть    дыша,
А     начальство,    с    упрёком  -   козырно,
Скверной     бранью     клеймило    меня.
Я     молчал,    как     всегда     понимая,
Что     когда – то     придёт     мой     черёд.
Мне     представится     должность     такая,
Жизнь     пойдёт     моя     наоборот.
Верил     я,    что    меня    Бог    услышит,
И    вот     как  -  то     в     канун     рождества.
Мне    предложили     должность     повыше,
Я    конечно     сказал      сразу     да!
А    служаки,    которые     в     чине,
От    души    жали    руку     мою.
И    по    этой     вот     самой     причине,
Оказался     я     будто     в    раю.
Но     недолго     веселие     длилось,
Ведь    приспешников    много    и    там.
Для      меня     общество      разделилось,
Стал    я     с      обществом     к     разным     бортам.
А     со     мной     только    горстка     отважных,
Кто     за    правду     готов     до     конца.
Кто    не     любит     дурилок     бумажных,
Кто     нещадно     клеймит    подлеца.
Я    барахтался,     падал    и    прыгал,
Стойко     дрался     с    невеждами    я.
И    на     суд     им      меня     Бог     не    выдал,
Меня,     также     не     съела     свинья.
Я     в     карман     государства      не     лазил,
Не     тащил      одеяло      к     себе.
Вместо     волги      сидел      на    УАЗе,
Не    имея      претензий     к     судьбе.
Не     смеются      теперь,    кто     кормился,
Кто     жил     рядом    -   жил,   как      паразит.
Кто      не     чист      был     душой    и    томился,
Если     что   -  то,    да     плохо     лежит.
Кто      « хозяйственным »    был     и     примерным,
Не    гнушался      народным     добром.
Кто      вторым      был,   а     может    и     первым,
Или     третьим      был     секретарём.
И     куда     все     сейчас     подевались,
Где    же     те,    кто     кричал     нам :   «   За     мной »!
Кто     во     время      боёв     оставались,
Позади     всех,     за    передовой.
Их     теперь     нет     в     архивных     анналах,
Будто     вовсе     и    не     было    их.
Их     мы     видим     в     тевешных  ( T.V)   каналах,
На     машинах      летят     дорогих.
Жизнь     наша     совсем      изменилась,
Не     похожа     она     на    себя.
Столько     нового     в    нас    появилось,
Только     лучшего     вот     ни     хрена.
Я     для     многих     был     просто    помеха,
Потому     что     юлить     не    привык.
И     конечно    пришлось     мне     уехать,
И     учить     заграничный      язык.
За     границей     нас     всех     приютили,
Документы      на     нас     завели.
Мы     про     жизнь     им     свою     говорили,
Изъяснялись     при   -  том,     как     могли.
Нас,     конечно     просортировали,
Незаметно     мотая   на     ус,
Всем      параграфы      проштамповали,
Алес    гут,    вайтер  -   дальше     и    чус.
Мне     седьмой      написали     параграф,
Я,    как     немец     свой     стаж     потерял.
Иванов     я    и     вовсе     не    Марграф,
От     обиды     в     душе     я     кричал.
Так     за     что    же      мне      в    этом     вопросе,
Господа,    вы     мне      сделали   -    Цак!
Получилось   -    не     немец     я     вовсе,
Получилось   -    я     просто    русак.
Я     конечно     не    палкою    сделан,
И    не     пальцем,   как     может     других.
Стал     я     бегать      по      разным     отделам,
Убеждать      стал      упорно     я     их.
Мне     в    ответ  -    ничего     не     случилось.
Вы    по  -    прежнему     немец      комрад.
Вы     надейтесь    на     Господа     милость,
В     остальном      у     вас     всё  -   « при,   парад ».
Я,     конечно    же     не     согласился,
И     протест     написал     им     в     ответ.
Ждал      пять     лет,   а     потом     и     судился,
Но     добился      признания    лет.
Лет     рабочих,     что     значатся      стажем,
Двадцать      восемь     их     было   -   то     лет.
Жаль      терять     их,   конечно     же,     скажем,
Очень     плохо,    когда     их  -  то      нет.
И    зажил     я      спокойною      жизней,
Есть     гарантия,    есть    пенсион.
Лишь     бы      жизнь,    не     стала     капризней,
Не     зачах      бы,   к   тому      мой     « гормон ».
В     остальном,    как     уж     ляжет     мне     карта,
Путь   -    дорожка,      здоровье     и     дом.
Мне      немного      счастливого     фарта,
И      удачи      большой     в     остальном.

Июль   2011