Восьмистишия 1990 - 1991 г. г

Ханнесу Хейне

Одиночества тихое бремя.
Далеко он уехал,  мой Ханнес.
После Гайдна внимаю Вивальди.
Как от музыки хочется плакать.

Никого нет со мной кроме Бога.
Я беседую с Бахом и Рильке.
Дух спокоен,  и только печали
Лёгкий привкус мне сердце тревожит.

1990 Дрезден.               

Возвращение из Европы

В России жить нельзя. Страдать – приволье.
Сквозь мрак растёт ли дух? С меня довольно.
Вид этой пошлости, вульгарных восклицаний
Сведёт с ума нелепое созданье.

Здесь можно выть, сжимая зубы,  можно
Уйти в себя. Добиться невозможно
Покоя, счастья, прав. Одно осталось
Смириться и терпеть. Какая жалость.

1990

О, пустота, служанка старости.
Порой несносна и пуста,
Дика в невыносимой ясности
Вся наша жизнь. Уже не та

Душа, растрачены сокровища.
Не тех любила и не те – меня.
И не было любви, а было творчество,
Богатый опыт книги бытия.

1990

Вот мой крест, на котором сгораю
Много лет. Я забвенья не знаю.
Боль моя, переплавься в стихи,
Дай покой. Отпустите, грехи.

Не могу больше жить и устало
Повторяю чужие слова:
"Мир прекрасно печален". Есть тайна.
Только снова болит голова.

1 августа 1990 г.             

Какие качества души
Ты мне привьёшь страданьем?
Объятья мрака, яд изгнанья –
Быть может, вы и хороши...

Но золотая середина
И чувство юмора всегда
Спасали нас во время сплина.
Теперь иные времена...

12 октября 1990 г.               

   "Вам бы жить в 17 веке" - врач      

Хочу в девятнадцатый век
Из века дельцов и калек.
Шаляпина нежно обнять
И руки его целовать.

Вертинского слушать хочу.
На небо мечтою лечу.
Лишь там мой единственный дом.
Когда  успокоюсь я в нём?

1990          

           В троллейбусе

От всего, от всего, от всего мне безумно грустно.
Разрыдаться в дороге, забыв о приличьях, но свет
Как и в прошлом столетии строго осудит.
Может схиму принять иль погибнуть в какой-то дыре?

Не в Москве, здесь бывают ещё дуновения счастья.
Кто-то сердце пробил, плачет кровью оно.
Никуда не уйти, не пришёл ещё срок расставаться.
Прощены все обиды, только время излечит тоску.

1990               

Я пришёл из той страны,
Где дубинок нет.
Нет ключей и нет границ.
Вот каков поэт.

Можно ль солнце осудить,
Ветер и росу,
Иль фантазии порыв
Пригвоздить к кресту?

1991         

Мне жалко вас, что здесь живёте,
Мне жалко вас, что вы умрёте.
Ты обречён, несчастный род.
Вас до конца лишь тот поймет,

Кто в такт пространству и мечте,
На беспредельной высоте
Витает, быту вопреки,
Глотает дивные стихи.

1991            

Прошло уж много с той поры,
Как в этом мире ты торчишь,
Нарушив правила игры,
Спит добродетель, словно как мышь.

Негодованьем обуян,
Я не могу остановиться,
И не летит ко мне Жар-птица...
И шрамов множество от ран.

31 декабря 1991 г.

Меня на Арбате обнимает незнакомая художница, с которой мы нечаянно разговорились, я прочла своё стихотворение. Дело было в 6 июня в день рождения Пушкина. 2011 г.