Женитьба князя Володимира, сына Георгия Святослави

Женитьба князя Володимира, сына Георгия Святославича (Былина)

Володимир с зарёю встал бодренько,
Омыл руки, лицо своё юное,
И опять попал в плен он мечтаниям
О невесте своей, уже названной:
Ярче Слонца* она, златовласая,
А глаза бирюзою окрашены,
Стан её – не сравниться и белочке,
Голос – звонче источника чистого.
Где-то там во степи в дивном тереме,
Что, качаясь, плывёт на колёсиках*
По зелёной траве, словно по морю,
Но под крики весёлых погонщиков.
Володимиру год уж шестнадцатый,
И отец весь Путивль ему выделил:
Мало дело – ввезти в него жёнушку,
Молодую супругу, Кончаковну*.

Не чужие князьям русским половцы;
Часто вместе бренчали оружием,
Приходились друг другу и сватами.
А князь Игорь, отец Володимира,
Наречённый в крещенье Георгием,
На три четверти кровь половецкую
От рождения нёс в своих жилах-то,
Оттого он и принял решение
Породниться со старым товарищем
И со всем его родом, Кончаковом.
Наступила пора уж весенняя,
Началась Горка Красная с Лельника*;
Молодёжь разбрелась вся по холмикам,
Поют песни, собой выхваляются:
«А уж надо нам девицу, девицу,
Ходим с Лелей*, ходим с Ладой*, девицу.
Открывайте ворота, вот девица.
Ходим с Лелей, ходим с Ладой, девица
Уж в нашем полку прибыло, прибыло,
Ходим с Лелей, ходим с Ладой, прибыло.
А в нашем полку убыло, убыло,
Ходим с Лелей, ходим с Ладой, убыло.
А в нашем полку пиво пьют, пиво пьют,
Ходим с Лелей, ходим с Ладой, пиво пьют.
А в нашем полку слёзы льют, слёзы льют,
Ходим с Лелей, ходим с Ладой, слёзы льют».
В самый раз за невестою выехать,
Да в дорогу отправиться дальнюю!
Есть добыча для Ясного Сокола –
В половецкой степи есть Лебёдушка.

Собралась и родня, и дружинники:
Князь Георгий отец, с ним два вуйнича*,
Буй – Тур Всеволод тож Святославович,
Святослав, их племянник, с дружиною,
Да Олег, меньшой брат, Георгиевич,
Полк ещё да Ольстина Олексича,
Ну, а чёрных людей и не считано.

Долго, коротко ль, ветер то ведает,
До равнины, да в степь половецкую
Ехать сватам за юной невестою.
Набежала вдруг тень, но не тучка то,
Стало Слонце темнеть по ущербности,
Опустилась вмиг мгла на всех русичей.
Взгляды стали тревожные, смурые,
Головнёй зашипело: «Знамение!!!»,
По рядам пробежало волнение,
Но споткнулось, - упало пред Игорем.
Князь немного смутился, нахмурился,
Вспомнил род свой от славного Рюрика, -
Смерти предков Даждьбогом указаны!
Сосчитал, что, должно быть, четырнадцать
Стало божьих посланий от Солнышка.
Но решил – ведь негоже Георгию,
Выполнять предречения Хорсовы*.
«Что с того нам такое явление!
Не поганые же мы язычники?!
Божье ведь есть на всё повеление!
Так вам любо со мною отправиться
Притворять нашу цель и мой замысел?».
«Любо, князь наш!» – дружина ответила.
«Любо, стрый!»* - отвечали все близкие.

В Переславле людей ночь баюкает,
Но не спится ещё Володимиру
Сыну Глебову тож князя славного.
Нет покоя ему от усобицы,
От обиды большой да на Игоря:
Распри старые все – дела новые.
Вот намедни сороки болтливые
Приносили всё вести тревожные.
Бают, будто волнуются половцы,
За добычей на Русь собираются.
А ещё бают, может и правда то,
Что везут Лебедь бить, Володимира,
Сына Игорева, Ясна Сокола.
Мира ищут со степью надёжного,
Да не ладен он с волей боярскою.
Не бывать тому, - ночь во свидетели!
И ко времени Гзак* вьётся коршуном!

Средь травы–муравы алы капельки –
То пионы стоят да качаются,
Словно витязи в поле: изранены,
Льют на землю горячую кровушку.
Хороша степь: привольна и зелена,
Купол неба велик во все стороны,
Птичье пенье под ним только множится,
Отражаясь от гор белокаменных.
Взвизгнет слово и бьёт сверху посвистом*,-
Видно в место вступили нечистое!
Уж не Дивы ли здесь половецкие
За дорогой следят, упреждающе?!
Игорь полк свой ведёт – не скрывается;
Только Слонце взойдёт – в путь-дороженьку,
А где ночь упадёт – там и отдых всем.

Налетели ветра вдруг могучие,
Тучи чёрные по небу рыскают,
Приклонили цветы свои головы,
Заметал Перун стрелы неистово.
То ли тени, а, может, то половцы,
В диком поле гуляют и гикают,
Укрывая жилища из войлока,
Отвозя их в места потаённые.

Утро свежим дыханьем повеяло -
Щёки юных невест разрумянило.
Среди них краше всех же Кончаковна,
Поджидает в шатре Ясна Сокола.
Он силён и пригож, добрый молодец,
Там, где ступит, земля прогибается,
А плечом поведёт – горы сдвинутся,
В очи глянет – луна заалеется,
Приголубит – так небо расступится!

Средь высокой травы щиты выросли,
Рдеют в поле высокими маками,
Затрубили рога храбрых русичей:
Половецкая степь, мы к тебе пришли!
Выдавайте сваты ваших девушек,
По добру, по здорову, да по сердцу,
А не то заберём мы их силою,
Умыкнём их тайком, не по сговору!
Гик да свист по степи – не согласны, мол.
Выезжает отряд метких лучников,
И в небо ясное стрелы пущены,
Стрелы пущены, да уж упущены,
Их идёт да теснит щитов ярь-стена,
Идёт с Лелей, идёт с Ладой ярь-стена.
Расступилась степь, - нет защитников,
Только домы*стоят на колёсиках,
А из них уж бегут девки красные,
Девки красные да разодетые.
По овражкам, низинам попрятались,
На холмы да на горки вскарабкались,
Налетали тут зоркие соколы,
Били влёт они белых лебёдушек
Рядом с речкой, как есть по обычаю,
Пояса побросав вместе с кольцами*
В самый стрежень воды для надёжности.
Игорь с братом немного отъехали,
Не мешались во брачные игрища, -
Будет вена* – так будут родители!
Славно, сваты, полдела уж сделано!
Поутру и Кончак припожалует,
А пока разбрелись тихо парочки, -
Им постель паволоки да кожухи.

Ох, быстры же сороки болтливые,
Тёмной вести гонцы Переславские,
Полетали по Дикому полюшку,-
Всё поведали конникам Гзаковым,
Сам он волком бежит, пастью щерится,
По дорогам степным не проложенным,
С ним и войско его в дикой ярости,
Подгоняет себя плетью алчности.
Ночь покрыла степь – не баюкает,
Всякий лютый зверь уже охотится,
Жертва крепко спит – днём набегалась.

Вороньё перед зорькой закаркало –
Но не вскрикнули в стане дозорные,
Орлы клекотом весть свою подали, -
Крепок сон молодых со вьюницами*,
Крепок сон после мёда дружинников;
Пеньем сабель калёных разбужены,
Свистом стрел половецких омытые,
Кровь с зарёю из шлемов, испившие
На Каяле-реке, на заутрене.
Перепахано поле, засеяно,
Всё костьми, а не добрыми злаками,
Не дождём благодатным и полито,
А горячей и алою кровушкой –
Взрастут всходы большими курганами!

Буй-Тур Всеволод аки зверь рыкает,
Вскочив птицей в седло золочёное,
Направляет полки свои храбрые
На несметные полчища половцев.
«Постоим за себя и за павших мы,
Не оставим сие поле бранное,
Вспомним, братья, от предков положено –
Там и наша земля – где кровь пролили!».
Злая сеча идёт, а не пиршество,
Сталь звенит о шеломы аварские,
Сабли тонко поют харалужные*,
Преломляются копья булатные,
Кони тоже в запале, как всадники.
Ранен Игорь, как многие русичи,
Не владеет он больше шуйницею*,
Шлем снимает с себя, весь в сомнении,
Ещё раз показал: не с обидою
Пришли сваты в края половецкие.
Но не люди напали Кончаковы,
Гзака рать хочет пленных и золота,
Что везёт Игорь в дар по обычаю,
За невесту платить вено, выплату.

«Вот Каяла* тебе наше золото,
Вот тебе, Водяной, шелка тонкие,
Пусть русалки тем станут невестами,
Кто сложил тут свои буйны головы!».
Утопил князь Георгий всё золото,
Утопили подарки дружинники –
Получайте коварные половцы
Лишь обиду от стрел и оружия!
Окружили враги храбрых русичей,
Отогнали от берега озера,
Не дают третий день к воде доступа:
Мечут стрелы с низины в их сторону.
Ох, круты берега – вниз не спустишься!
Кони ржут без воды истощённые;
Опоздал зять Кончак уж на свадебку,
Опоздал своим сватам на выручку.
Собрались опять с силою половцы,
Посекли тех немногих, что выжили
И пленили князей с Володимиром.
Для Олега то было знамение,
Когда Слонце померкло в сиянии,
Отрок пал среди воинов русичей,-
За грехи, знать, отца воздаяние!

Бьётся птаха в окошечко терема,
Принесла она вести недобрые:
Закатились три Солнца, нет Месяца,
Все исчезли упавшими звёздами.
Плач стоит, причитания слышатся
От Путивля до самого Киева:
«Не дождёмся мы лад своих, соколов,
Потеряли своих мы защитников:
Уж как в наших полках много убыло,
А рабов-то у половцев прибыло!».

Припозднился Кончак – дело сделано!
Успел слово лишь молвить за пленников,
За сватов своих, за Володимира,
За отца его, друга, Георгия.
Уж как в ровной степи было полюшко,
А теперь в той степи горы новые,
А ещё по степи есть и холмики,
А под всеми лежат кости русичей -
Храбрых воинов да красных соколов.
Не летать им теперь волей вольною,
Не любить им теперь своих ладушек,
Не ласкать уж своих малых детушек.

Выпускал Игорь с рук своих сокола,
Любовался полётом и ястреба,
Тосковал по родной он сторонушке,
Вспоминал Ефросинью*– лебёдушку.
А она слёзы льёт, дожидается,
Отвечая словами приветными:
Вся тоска изливается в грамотках,
Тех, что долго везут им с оказией.
Поздней ночью спят слуги – доглядчики,
Не спит конь, что стоит уж осёдланным,
Чтобы мчать ночным волком хозяина.
Правил в степи стопы он по солнышку,
Возвращался обратно по месяцу.
Поздновато погоня отправилась –
Не догнать беглеца, князя Игоря!

Володимир с Свободою, жёнушкой
Живут вольно, друг с другом милуются,
Свет небесный из глаз льёт Кончаковна
На любимого Ясного Сокола.
Радость брызжет – родился их первенец,
Изяслав – союз руссов и половцев;
Кончака теперь быстрые воины
Не тревожат межи их своячников.
Примаком только жить уж не хочется, -
Володимир к отъезду готовится.
Наконец-то Путивль будет в радости,
Как увидит и князя с наследником!

Молодую, уж кличут Настасьею*,
Володимир - князь Пётр, от крещения;
Ликованье стоит во всех вотчинах –
Слава князю, княгине, наследнику!
Мёда, пива да кваса немерено
На пиру было людом всем выпито,
Гусляры пели песни о витязях,
Что сложили за мир свои головы.
Им и слава! А песнь – наставление,
Как в ладу нужно жить и с соседями!


* Слонце – вариант произношения слова «солнце» в некоторых говорах, в образном значении, что солнце своей яркостью заслоняет глазу видение (по Далю);
* на колёсиках – половцы, в отличие от некоторых других кочевников, предпочитали ставить свои юрты на подвижную платформу с колёсами; колея таких повозок иногда достигала шести метров, а сами сооружения ещё и далеко выдавались за края этих платформ;
* Кончаковну – Свобода Кончаковна – дочь одного из половецких предводителей;
* Началась Горка Красная с Лельника – череда дней с 22 апреля по 10 мая, когда проводились молодёжные гулянья, игры, обряды сватовства – этот праздник весны, тесно связывался с образованием новых молодых пар, новой жизни природы;
* Леля – юная богиня весны и девственной природы, бурлящих вод и водяных духов – русалок - берегинь;
*Лада – богиня любви и брака, считалась общей кумой;
* два вуйнича – двоюродные братья Игоря и Всеволода – Святослав и Ярослав Всеволодовичи; вуйнич – младший по возрасту двоюродный брат;
* Смерти предков Даждьбогом указаны – Даждьбог – бог славяно-русских племён черниговской Руси, которая имела князьями Олеговичей, а так как смерти этих князей с определённой закономерностью приходились на годы солнечных затмений, то знамение предсказывало смерть кого-то из их рода и в год, описываемых событий (1185);
* Хорсовы – Хорс - одна из ипостасей триединого Бога Солнца в последовательности умирания и возрождения: Хорс (юность), Ярило (молодость), Даждьбог (зрелость);
* стрый (стрий) – старший двоюродный брат, а также любой старший родственник среди присутствующих;
Гзак (Гзы, Кзы) – от слова Каз (тюрск.) – гусь; предводитель половцев;
* Взвизгнет слово и бьёт сверху посвистом – в Донском крае, в диком поле, до сих пор обнаруживаются локальные места, в которых даже звук тихо сказанного слова многократно усиливается, искажается, отражаясь от каменных склонов, такой эффект может пропадать буквально в метре от такого места;
* Домы – устар. мн. число от слова «дом» - дома;
* Пояса побросав вместе с кольцами – древний обычай обручения, при котором пара снимает друг с друга названные предметы, и бросает в реку (в воду) так, чтобы их никто не нашёл, закрепляя таким образом узы брака. Вот почему подобные обряды, как правило, проводились вблизи рек: «А се поганьскы творять: водять невЕсту на воду, даюче замужь, и чашу пиють бЕсом и кольца мечють в воду и поясы»;
* вена – выкуп за невесту, отдаваемый родне девушки, а также штраф, наложенный на сторону жениха, если девушка принадлежала другому роду и была украдена (по  распространённому обычаю дохристианской Руси, да и во времена двоеверия);
* вьюницами – вьюница и вьюнец, так называли в древности молодожёнов в течение их первого года совместной жизни, когда они «вьют» своё «гнездо»;
* харалужные – комбинированные клинки, сочетающие в себе закалённую воронёную сталь лезвия и сердцевину из более мягкого металла, вдоль лезвия обычно были набиты из благородных металлов буквы (пиктограммы) или девизы;
* шуйницею – левая рука, в отличие от правой десницы;
* Ефросинью  –  Ефросинья Ярославна - жена князя Игоря (Георгия);
* Каяла – половецкая река;
* Настасьею – Свобода Кончаковна крестилась по прибытии на Русь, и была наречена Настасьей; Володимир (Владимир) был крещён ещё до сватовства и был наречён Петром. Но, так как в ранние годы христианства на Руси в быту соседствовало двоеверие, и старые обряды и обычаи были ещё очень почитаемы, то и имена, которые были даны до крещения, по-прежнему употреблялись, отсюда и герои повествования действуют под разными именами.

 
14.09.10



При работе над произведением использовались источники и материалы:

Епатьевская летопись,
Википедия,
«The Lay of the Warfare Waged by Igor». Progress Publishers. M.1981
БРФ. Том 1 «Слово о полку Игореве». М. «Советская Россия» 1990
Электронный архив «Рукописные памятники древней Руси»,
Электронное периодическое издание «Открытый текст»,
Рыбаков Б.А. «Язычество древних славян»,
Портал «Донские Зори» http://history.donrise.ru/
А. Чернов «Второе имя реки Каялы: экспедиция» http://chernov-trezin.narod.ru/KayalaV.htm
http://gumilevica.kulichki.net/SIK/sik05.htm
Портал «Заповедные места Придонья» http://masterra.net/don.html
Манн Роберт. Выдержки
Форум «Наше Слово»: Геннадий Абатский «Поле незнаемое»,
Евгений Беляков «Слово» о свадьбе». Портал «Новый Геродот»,
«Солнечная символика в «Слове о полку Игореве». Портал «Новый Геродот»,
В.Даль «Толковый словарь живого великорусского языка». М. «Русский язык» 1982,
а также некоторые другие материалы.