Подставила лучам своё лицо

Подставила лучам своё лицо,
Хотела загореть до черноты,
А рядом, как на грех, прогуливался Пикассо,
Которому  понравились мои черты!

Он так Малевичу сказал: «Слышь, брат, посторонись,
Походу ты не знаешь, что такое живопись!
Здесь, кажется, моя тематика!»  Потом добавил сухо:
«А если вдруг не отойдешь,  я двину тебе в ухо!»

И даже камень взял, прищурил глаз...
А я сказала: «Хватит, пацаны, атас!
Рисуйте оба, один в профиль, а другой в анфас!»
Теперь я нахожусь  в портретной галерее,
И  на одной картине угловато я чернею,
А на другой вообще непруха...
Пикассо нарисовал меня... без уха!
А я,  таки, не возражала,
В руке бутылку пол литровую держала,
Сказала: «На портрете рядом с рожей,
Нарисуйте рюмку с ромом тоже!
Как будто, типа, я бухаю,
И никогда не просыхаю!»
Малевич попытался возразить,
Как будто слышал он, что вредно пить!
На что я, как модель, резонно отвечала,
«В  квадрате я тебя видала!
Ты,  чувак, про вымысел в художестве слыхал?»
Малевич тут… заткнулся и нарисовал!
Потом сказал: «Пардон, Мадам!»
И молча произвёл эксперимент,
Только пробубнил, что в галерею,
...мол, картину не отдам,
«Мне самому ты нравишься!»
…он прошептал  на ухо комплимент!

Я на картину глянула, спросила: «Это чё?»
Он трижды плюнул через левое плечо…
Потом погладил так рукой,
И прошептал: «Шедевр ты мой!»

Добавил:  «Что ж бывает, Гал, такое,
Когда и чёрное хватает за живое!»