2 раздел Духота

ПЕСНЯ РУССКОЙ ДЕВУШКИ

Неземную невинность
проспала навсегда…
Понимаете, свинство
быть невинной, когда

изо всей «параллели»
ты одна не как все…
И горели, горели
две заколки в косе.

«И горели, горели
две полночных звезды».
Не ждала, в самом деле,
ниоткуда беды.

И хваталась руками.
И пошла по рукам.
Не поплачешься маме,
а тем более – вам…

Припев:

А была бы небесна,
а была бы чиста,
а была бы невеста
Иисуса Христа.

* * *
М. Б.

Где два скульптурных футболиста
бьют в осыпающийся мяч,
ты зонтик выщелкнула быстро:
«Не плачь».

Дождь начинался, а романчик
кончался прямо на бегу.
Я был тогда зелёный мальчик
и описать вам не смогу

всю бесконечность катастрофы.
Не потому, что нелегко –
с трудом классические строфы
вмещают пафос арт-деко.

Всё это нервы, нервы, нервы,
но никого уже потом
я не любил сильнее стервы
с тёмно-сиреневым зонтом.

ШРАМ
М. К.

В консерваторскую общагу,
через окно,
я часто лазил пить бодягу,
а не вино.

Но как-то в смежную палату
она вошла,
и целый год по циферблату
любовь была.

Шутя, с житейского откоса
парила вниз…
Потом погасла папироса.
Киндер-сюрприз.

И только шрамик от внематоч.
под животом
с ней разговаривает на ночь
заросшим ртом.

КАРАОКЕ 
М. Б.

Берег, летняя кафешка,
небеса как небеса…
Я шёл мимо и, конечно,
заглянул на полчаса.

…Ароматы пива, пара,
дыма, гнили и духов…
И сидит напротив пара
безобидных чудаков.

И всплывает вечер дальний:
я так молод и красив,
а она – мотив печальный,
замечательный мотив…

Пламенеет на востоке,
и пора бы на покой…
Горько плачет караоке
над свинцовою рекой.

* * *
Марусе

По гематогеновой дорожке
я шагаю пьяный через сад:
вертолётик, почка и серёжки
на ладони рядышком лежат.

У меня сегодня день получки,
у тебя Рождения, и вот
я на непроколотые ушки
подобрал серёжки – идиот!

А вот эту масляную почку
я за бабки загоню врачам,
чтоб от голодухи на заочку
не переводиться по ночам.

Ну, а если в жизненном пролёте
места не окажется двоим,
мы с тобой взойдём на вертолётик
и отсюда на фиг улетим.

НОТА
Марусе

Болеешь, а мне на работу,
но мы почему-то не спим,
а, взяв бесконечную ноту
молчания, точно молчим,

уставясь на метаморфозы
вещей в полумраке жилья…
И слышно, как падают слёзы
с невыкрученного белья.

* * *

Любовь моя во власти
не человека – Бога!
Всё началось со страсти,
но страсть горит немного.

И быстро прогорает,
не оставляя пепла:
муж водку выпивает,
жена от слёз ослепла...

О Господи, как кстати
твоя любовь и милость,
Ты дал нам благодати,
и всё преобразилось!

Хвалю тебя, о Боже,
пою тебе: «Осанна!»
Моя семья, похоже,
ничуть не меньше храма,

где я священник, а не
тиран, жена – диакон,
а дети прихожане...
Я потрясён, заплакан…

СОЛОВЕЙ

Светало понемножку.
В сумятице ветвей,
как будто понарошку,
забулькал соловей.

Мы венчаны, и вправе
я на такую страсть,
но закурил не прави…
нет, правильно стыдясь.

* * * 

Что стонать, вздыхать и охать,
что любви на свете нет,
если подленькую похоть
я не вытащил на свет?

И в семье, в законном браке,
можно жить в грехе, и как!
Так рождённые в бараке
во дворце найдут барак.

ДУХОТА

     Зажигалка, рекламные спички, сигареты и водка. Прям к её косметичке, где помада, и тушь, и подводка, он сложил на багажник барсетку, мобилу, бумажник, два увесистых кома ключей от машины и дома.
     В вечереющем парке, увы, нет скамеек, нигде, ни одной. На окраине летней Москвы духотою сменяется зной.
     Он не видит её, он почти ненавидит её. Тоже самое, в точности, можно сказать про неё. Они даже не знают того, как друг друга зовут. Как на каторжный труд сатана призывает на блуд.
     В вечереющем парке, увы, нет скамеек, нигде, ни одной. На окраине летней Москвы духотою сменяется зной.

* * *

Скрипит на зубах пепси-кола…
...Сегодня, снимая кольцо,
я, типа, не для протокола,
сказал перегаром в лицо:

«А может не надо, не нужно
ломать устоявшийся брак?
Мы жили так нежно и дружно,
ну, правда, потом кое-как...»

А ты отвечала, внимая,
на пальце кольцо теребя,
и, всё-таки тоже снимая:
«Но я разлюбила тебя».

«Да, да, ты меня разлюбила,
но я полюбил, полюбил...»
Колечко в кольцо положила.
И я на работу пошёл.

* * *
Ю. П. Кузнецову

Посиди со мною, стул,
посиди со мной.
Ты от свитера сутул
брошенного мной.

Или это Вовка-друг
прямиком с небес
заглянул проведать вдруг,
а потом исчез.

Посиди… и посетит
бывшая жена,
чуть сутулясь посидит
и уйдёт она.

И я стану забывать
о пережитом,
и останемся опять
мы с тобой вдвоём…