Один в поле... Моему отцу Рыбакову Алексею воен

    

Картофельного поля смертный холод
Под маревом позёмкою кружИт...
Над брошенной землёю волчий голод...
Никчёмный урожай с землёй размолот,
Вокруг воронок бомбовых лежит,
 
Бессценный, промороженный, пропавший,
Взрывчаткой запечён в землистый ком.
Забытый мир,блокадным бредом ставший,
Но на колени пред врагом не павший -
На этом поле вместе с пареньком.

Земля своя, но выстрадано скоро, 
Как вспоротое небо брызнет вдруг
Раскатом пулевого приговора...
И, как назло - надсадный рёв мотора
И безнадёжность снежная вокруг...
 
Охота у немецких ассов в моде:
Надёжно, безответно, без помех...
В кресте прицела и не люди вроде
И пулемёта молния - на взводе,
И бомба, добивающая всех.

В азарте истребляет судеб крошки
Над жизнью надругавшийся бандит.
Под ним, оцепенев, мальчишка Лёшка
К груди прижал найдённый лёд картошки,
А с неба смерть ему в глаза глядит...
 
И с разворота вновь на цель ныряет,
И целится в фигурку на снегу,
И, ухмыляясь снова не стреляет...
Никто с небес не видит и не знает,
Что в сердце пацанёнка и в мозгу;

А там свои не детские понятья
Острее самолётной пули жгут:
Безжалостны блокадные объятья,
Шесть судеб-сёстры с матерью и братья
Без льда картошки этой пропадут...
 
Рокочет небо грозным самолётом
И новый круг, и новый жуткий вой
Над головою - бреющим полётом...
Глаза в глаза с бесчувственным пилотом -
Пацан, окаменевший, чуть живой.

Безмерны истязания минуты...
Остыл палач с ухмылкой на лице,
А призрак смерти нехотя и люто
Ушёл, забыв на время почему-то
О том мальчишке, о моём отце.