День Огурца. Глава 25. комический экшн

ГЛАВА 25.
ТЕ  ЖЕ,  И ВОДОПЛАВАЮЩИЙ.

- Ай! – скулит ископаемый кобель, выдёргивая  свою руку из-под её, и хватаясь за щёку, - ты чего?!

- Я – ничего! – кричит Маша, - а ты чего?!

- Я… Э … - бормочет старикан, - Ты о чём, деточка?

- Вот-вот! – Маша поднимает руку, делая вид, что хочет ему залепить ещё одну плюху, - именно! Я же тебе в дочки гожусь! А ты!…

- Ты же сама пришла! – лепечет Посыпающий песком коридоры клиники.
- Кобель старый! – вопит Маша, - все вы мужики – кобели! Как бабу увидели – всё, уже готовы к продолжению рода! Чёрт вас побери!

- Но ты же сама сказала, Машенька! – бубнит старый кобель, выглядывая из-за рук, которыми он прикрылся от возможной атаки.

- Что я сказала? – Мария опускает руки, - чтоб ты меня трахнул?!
- Да, - Олег Петрович осторожно опускает руки, но, увидев выражение лица своей подчинённой, опять прячет нос.

- Что?! – Маша вскакивает и хватает бутылку с коньяком.
- Нет! – верещит испуганный старичок с бесом в ребре.

- Ах, нет, значит? – Маша опускает бутылку и интересуется у него, - так да или нет?
- Ты сказала, что хочешь меня! – голосит начальство.

- Я?! – верещит Маша, - я хочу тебя?!
- Ну да, - бормочет смущённо пожилой кролик, выглядывая из-за своих сморщенных конечностей, - когда сюда зашла.

- Я… я… - шепчет Маша в прострации, - я хочу моего пожилого шефа?
Её руки опускаются, а бутылка падает на диван.

- Но ведь это совершенно нормально, - лепечет начальство, - многие из наших медсестёр оказывают мне соответствующие знаки внимания.

- Что? – её глаза опять впиваются в главврача, - да за мной молодые парни толпами бегают!

Тут она, конечно, несколько преувеличила, что ж, думаю юной красотке можно это простить, - ведь тяга к преувеличению существует у всех женщин.

- Так уж и толпы, - молвит Олег Петрович, - и потом, я же вижу, что вы не равнодушны ко мне.

Он улыбается во всю вставную челюсть и хлопает по дивану рядом с собой.

- Я вам сказала, что хочу попросить у вас денег, но вы, как настоящий кобель, услышали только, что «я хочу вас», - Маша, неожиданно для себя, всхлипывает и падает на диванчик, где тут же попадает в объятия своего пожилого ухажёра.

- Моя дорогая, не стоит так переживать, - ухажёр нежно её обнимает и гладит по волосам.

- Вы ведь и не представляете, Олег Петрович, какие у меня возникли проблемы, - продолжает всхлипывать невеста колобка.

- А ты расскажи, - супермачо свободной рукой переставляет коньяк с дивана на стол.

- У меня ведь, Олег Петрович, жених попал в очень большие затруднения. У него огромный долг, за который его обещали убить, если он не вернёт его! – она уже ревёт в голос, - а срок истекает сегодня!

- Ой, бедненькая! – по мере того, как Маша прижимается к нему всё крепче, главврач чувствует себя мужчиной всё больше, тем более что рыдания, которые сотрясают её, на его тело оказывают совершенно другое воздействие!

Олег Петрович, который своими профессионально ловкими руками уже успел изучить всё её тело, быстро набулькивает ещё коньяку в стакан и протягивает юной деве.

Та, в перерывах между всхлипами, вливает содержимое стакана себе в рот и смотрит на него.

- Ну что, полегчало? – интересуется старый эскулап.
- Ага, - бормочет Маша, и её взгляд преисполняется благодарности.

- Так каков размер долга?
- Десять миллионов рублей, - испуганно бормочет Маша.

- О-о! – вставная челюсть главного едва не летит на пол, когда он пытается
переварить услышанное, - как же его угораздило столько назанимать?

- Он проиграл эти деньги, - скулит Маша.

- Что?! – очки подпрыгивают на носу шефа, - так бросайте же этого безмозглого болвана, иначе он и вас проиграет!

- Я люблю его! – ревёт Маша в голос.
- Кошмар, - бормочет эскулап, чьи руки продолжают её утешать (во всех местах).

А Маша даже не замечает, что руки шефа уже находятся в её самых интересных местах, когда он, повернув её голову к себе, целует бедняжку.

Она в ужасе отшатывается.

- Ведь это тоже успокаивает нервы, дорогая, - поёт ей начальник.
- Да как вы можете! – восклицает невеста толстяка, внезапно осознавая, ГДЕ находятся его руки.

- Окажите мне внимание, милая Машенька, и тогда мы займёмся вашими проблемами, - скрипит старая вешалка.

- Счас! – вопит Маша и влепляет шефу ещё одну пощёчину.

Затем вскакивает и несётся к двери. У выхода она останавливается, поправляет одежду и оборачивается к шефу.

- Что? Я уволена, да? – ехидно вопрошает она.
- Нет, что вы! – кричит Олег Петрович.

Маша, хлопнув дверью, выскакивает в коридор, а её шеф остаётся один на один с бутылкой коньяка, с которой и общается.

- Ох! Какая горячая курочка! – восхищённо шепчет сморщенный перец после очередного глотка, - несомненно, в следующий раз у нас всё получится!

*   *   *
А я, тем временем, активно увлекаюсь водными процедурами. Мой сухопутный мотоцикл уже стал водным, и я, уподобившись серферу, пытаюсь оседлать на нём штормовую волну.

Про мой прикид сказать ничего сухого тоже нельзя.
Промок до нитки – это про меня!

Видать, сегодня действительно день Нептуна!

Небо ежесекундно раскалывается пополам, посылая на землю громовые раскаты. Ослепительные молнии мельтешат перед глазами как Новогодний фейерверк, но и на том спасибо, ибо без них была бы ночь. Хотя, нет, скорее поздний вечер, настолько плотно застелило небо.

И вся эта радость жарким июльским днём! Впрочем, что это я? Жаркий день смыло первым же ведром воды, упавшим с небес! И теперь царит блаженная прохлада.

Правда, несколько мокро вокруг.

Воды на асфальте пока что сантиметров десять, не больше, но, судя по скорости её прибывания, скоро можно будет купаться прямо на улицах.

Всё живое будто вымерло вокруг, если не считать тех нескольких прохожих, что пытаются переплыть улицу. Эти водоплавающие вяло бросаются матюками в водителей автомобилей, которые их окатывают водой и поднимают волны, превращая занятие первых в водное поло.

Да и что собственно матюгаться, когда вы и так мокры донельзя! Ведь лишнее ведро вам на голову уже ничего не изменит, не так ли?

И вот посреди всего этого аквапарка, я, любитель поплавать с использованием подручных средств (и без них тоже), продвигаюсь вперёд, движимый своим упрямством и движком моего мокрого, но не менее железного, чем раньше, коня.

На ближайшем перекрёстке пробка. Троллейбус перегородил проезжую часть, а вокруг него вяло покачиваются на волнах несколько легковушек, чьи водилы с удовольствием обменяли бы свои тачки на катера.

Тут же у края дороги стоит девчонка, лет этак двадцати и, прикрываясь зонтом, испуганно пялится на море, которое плещется у её ног.

Мы с моим конём подплываем к ней. Я, изобразив из себя Джеймса Бонда, предлагаю ей услуги паромщика. А она, хлопая глазами, мнётся. Я пробегаю взглядом по её одежде (а заодно и фигуре, к которой эта одежда плотно прилипла).

Н-да, надо заметить, что из сухих частей тела у неё только голова, да и то не совсем.

- Ну же, подруга! – кричу я сквозь шум грозы, - на своём зонтике вы далеко не уплывёте!

Красотка (а других я не подвожу, поверьте мне), презрев страх, складывает зонтик и с визгом паркуется на заднем седле моего мустанга.

- Обними меня крепче, крошка! – кричу я, - а то свалишься.
Что она и делает. Приятно, знаете ли, среди всемирного потопа (а вдруг это он!) ощутить на своей щеке тёплое дыхание ещё одного живого существа, пусть мокрого, но милого.

- Давай-ка я тебя, красавица, до дому доброшу, а то следующий паром, думаю, будет не скоро, - предлагаю я, и через миг мы летим по морю воды, весело забрызгивая тех девчонок, на ком я не остановил свой выбор.

*   *   *
Заслышав какой-то неведомый звук, доносящийся из глубин клиники, Люда испуганно оборачивается и открывает рот.

Пожилой бродяга, воспользовавшись её замешательством, проскальзывает мимо неё и семенит в сторону лестницы, ведущей на второй этаж.

- Стоять! – вопит Люда вслед бомжаре, поправляя сползающий колпак.

Но бомж, придав её словам то же значение, что слон придаёт комару, семенит дальше. Однако этот ярко пахнущий представитель современной цивилизации замирает на лестнице, заслышав новый крик.

Он испуганно замирает, но Люда не торопится его ловить. Она тоже слышит странный вопль и пока не понимает, что он обозначает.

Рваный господин, послушав несколько мгновений нарастающий вопль, содрогается и пятится.

Да, его можно понять.
Вой, отлетающий от пустых коридоров и усиленный эхом и топотом подобен завыванию небезызвестной собаки Баскервилей!

Люде больше не требуется просить непрошенного гостя удалиться – он уже сам несётся обратно к двери.

Конечно, ведь лучше немного поплавать, чем быть съеденным!

Проскочив мимо медсестры, бродяга выскакивает на крыльцо и останавливается, с ужасом глядя через стеклянную дверь на лестницу, ведущую в глубину клиники.

Люде приходится гораздо хуже, ведь она не может оставить пост.
Зубы её стучат, губы дрожат, пот льётся градом по симпатичному личику, а колпак вновь падает на пол.

И тут появляется ТО, что вызвало переполох.
Вернее, та!

На верхней ступеньке лестницы нарисовывается Маша!
Она ревёт в голос и отчаянно стучит каблуками по лестнице, торопясь к выходу.

Челюсть у Люды падает на пол, и она что-то мямлит подруге.
Но та, не замечая её, проносится мимо (не преминув вновь протопать по колпаку подруги) и выскакивает на крыльцо, где врезается в бомжа, стоящего с таким же разинутым ртом.

- Что случилось-то? – бормочет, наконец, Люда, обретая дар речи.
Поздно.

Маша с бомжом уже верещат, отпрыгнув друг от друга, и перекрывая своими сиренами шум грозы.

Люда хочет выйти на помощь подруге, но, сама наступив на колпак, ругается и, остаётся на месте, глядя на них через стекло.

Бродяга быстро приходит в себя. А, обретя себя, тут же, не стесняясь, выкладывает свои пожелания.

Он от неё хочет немного деньжат. Ну, вы понимаете, ему же нужно на хлеб, на пиво, на водку, на телку. На квартиру, в конце концов!

Мария, услышав это, опять воет и сквозь рыдания выкладывает бомжаре, что ей самой срочно нужно десять миллионов, а то её жениха убьют.

- Вот это любовь! – восхищённо шамкает несвежий представитель общества.
Следом за этим он долго роется по вонючим карманам и извлекает откуда-то, из глубины лохмотьев, железный червонец.

- Помогу чем смогу! – шамкает сочувственно бомж и протягивает невесте колобка монету.

- Меня это не спасёт! – ревёт Мария и вертит головой.
- Всё равно возьми! – шепелявит бродяга, а Маша отказывается.

Подобным образом они препираются некоторое время, потом бомжара, изловчившись, закидывает червонец, аккурат, ей в декольте.

Заревев, пуще прежнего, невеста Огурца, бросается прочь с крыльца к своей
маленькой красной машинке, презрев водопады, низвергающиеся с небес.