Утопленница

Сумерки

Сумерки – это трещина между мирами.
                К. Кастанеда

Опять бродя в потемках сада
По кругу скорби и беды,
Я вышла вдруг за край заката,
Куда вели твои следы.

Там, еле видный в тонких соснах,
Был черный пруд – черней земли.
Кто тонет там, хватая воздух?
Бороться силы изошли!
 
Дыши, не рви надежды нити!
Ты знал – и под землей найду!
Но через миг ты стал невидим.
И даже нет пруда в саду.
            




Иван-да-Марья

По вечерней росе босиком
Потерявшая братца сестрица
Долго бродит над черным прудом.
Устает, и на камень садится.

Сбитый с ветки полой шушуна,
Лист заржавленный медленно вьется...
Глубже кутает плечи она.
Все быстрей опускается солнце.
 
В сонных сумерках, в мертвой глуши,
Между голых осиновых сучьев
Призрак брата листвою шуршит
И опять исчезает в беззвучье.

Кроме верной сестринской любви,
Сироте больше нечем согреться.
Брат ей вторит неслышно: "Не рви
Наши общие корни из сердца".

Глаз не сводит с нее воронье,
Разлетаясь с испуганным плачем.
Ветром станет дыханье ее,
Отражение призрака – зрячим.



Утопленница

Сползая по осинам
С краев осенних туч,
Не дышит в лапах тины
Зари последний луч.

И мокрой черной ватой
Ползет на небо тьма...
Жива или мертва ты –
Не ведаешь сама.

Когда лесные перья
Черны, как небеса –
Из тридевятьземелья
Глядят мои глаза.

Я соль своих рыданий
Отмыл и стал, как дым.
Но от твоих страданий
Вновь делаюсь живым.

Как мог не увидать я,
Что об еловый сук
Ты рвешь платок и платье,
И в ранах кисти рук.

Где цветом красной охры
Окрасился камыш,
И в зев пещеры мокрый
Ползет такая тишь;

Где крон еловых гроты
Над тиною в пруду –
Воскрес твой милый мертвый.
Иди ко мне. Я жду.