Хрустальный Шар

ХРУСТАЛЬНЫЙ ШАР

Поэма

I

Великолепен древний Нишапур
Когда Восток оденется в пурпур:
Когда вершины дальних белых гор
Скитальца очаровывают взор;
Ещё сильней, душою завладев,
Чаруют очи хорасанских дев! —
Но до последних берегов Земли
Нет девушки прекрасней, чем Лейли!..
Огонь любви в очах её горит
Синей, чем маргианский лазурит;
И сладко пел изгиб её бровей
В саду персидском серый соловей!..

Тому назад двенадцать тысяч лун
В Иранистане жил поэт Меджнун;
Он был надеждой своего отца,
Умел согреть остывшие сердца —
И в ночи, что Луной озарены,
Порою приходил в девичьи сны.
Но от того, кто с Небом во вражде,
Сын смертного не скроется нигде —
И чтоб героя взять на службу злу,
Тот выбрал луноликую Лейлу.

Когда заря горит за краем гор —
И гаснет звёзд неведомых узор,
То кажутся волшебными сады
В манящем свете Утренней Звезды.
Меджнун с тяжёлым вздохом прекратил
Следить пути таинственных светил,
Покинул башню и спустился в сад —
И там его настиг прекрасный взгляд!
«Сапфир очей твоих пронзил мне грудь —
И без твоей улыбки я умру;
Пока стоят во славе Небеса,
Милее Рая мне твоя краса!
Я знаю: такова моя судьба —
Во мне нашла ты верного раба;
Приказывай, владычица моя —
Твои желания исполню я!»

Её ланиты нежностью полны,
Глаза ловили утренние сны,
Лицо сияло, как Луны овал —
Прекрасный голос тихо ворковал:
‘В чужие годы в сумрачной земле
Сражались меж собой Дракон и Лев;
Гранит под ними плавился, как лёд —
И ночь была светлее, чем восход,
А утро погружало мир во тьму...
Но не далась победа никому!
Тогда ещё жила при свете дня
Лилит, высоких ангелов родня;
Дочь пламени, прекрасна и чиста —
Не вам, из глины слепленным, чета!
Её глаза сияли как заря,
Струилась кожа светом янтаря —
И шёл за ней по сказочным садам
В неё влюблённый человек Адам.
И львиный рык наполнил всё вокруг:
“Приди и помоги мне, брат и друг —
И если победим мы в страшный час,
Потомки наши не забудут нас!”
Шипение порвало корни скал:
Жестокий ящер помощи искал —
И обещал доверчивой жене
Империю на призрачной Луне.
Лилит, услышав пламенную речь,
Вонзила в спину Льва тяжёлый меч —
И чёрно-золотистый Уранбад
Унёс Хрустальный Шар с собою в Ад;
А в подземельях сам Верховный Бес
Державой Ада сделал дар Небес —
Его рука волшебное стекло
Заставила над миром сеять зло...
Мой милый, отправляйся в Истахар,
Найди и принеси Хрустальный Шар —
И станешь ты Властителем Земли,
Исполнив просьбу маленькой Лейли!..’

«Туда, где не сияет серп Луны,
Зовут меня предания и сны,
Забытые сокровища пещер,
Где не бывал Двурогий Искандер;
И я отправлюсь в древний Истахар —
Искать моей Лейли Хрустальный Шар!»

II

В сияньи разгоревшегося дня
Меджнун седлает быстрого коня —
И, разметав копытами песок,
Скакун арабский мчится на восток.
Вот впереди долина — это там
С врагом сражался доблестный Рустам —
И здесь Бахрам Дракона в рог согнул,
Чтобы спасти китайскую княжну...
На острых скалах высятся круги —
Остатки башен, что сожгли враги;
Да посреди заброшенных руин
Пасёт коня усталый бедуин...
Дорога вьётся среди горных круч,
По небу пробегают стаи туч —
А юноша летит на край Земли —
Исполнить поручение Лейли!..

В разрывах туч над горною грядой
Печально светит месяц молодой —
И озаряют ожерелья звёзд
Холодным светом позабытый мост.
Негромко плещет чистая струя,
В реке играет рыбья чешуя;
Под плеск воды в сиянии Луны
Качаются хвощи и плауны...
Река нетороплива и чиста;
Стоят опоры старого моста,
Кощунственно тревожит дробь копыт
Молчание тяжёлых древних плит.
Вдоль парапетов — изваяний ряд
Глазами-самоцветами горят:
Алмазы, изумруды, бирюза —
Внимательные, зоркие глаза!
Качанье масок, свист нетопырей,
Далёкий рёв неведомых зверей —
Здесь не пройдёт богатый караван
С корицей из далёких южных стран!
В тяжёлых плитах выбиты следы,
Печальны лики каменных владык —
И тихий шёпот льётся над рекой:
‘Зачем ты здесь — и кто же ты такой?
Живым не место в мире мёртвых мер!’
Но юноша не слушает химер;
Печальный крик пронёсся над мостом —
И взор погас на лике золотом...
В пролётах арок бесится поток,
Река уносит воды на восток —
А юноша в зияющую тьму
Летит, служа кумиру своему...

...И снова день, и снова конь летит,
И вечный снег на пиках гор блестит,
И ветер, выше облачных валов,
Уносит к солнцу по небу орлов.
Вершины режут шапки облаков,
Журчат струи ручьёв и ручейков —
И вытекает бурная река
Из-под камней у края ледника.
Здесь обитают тигр, гепард и рысь,
В теснинах скал охотится ирбис —
И светлые высокие леса
Стволами сосен рвутся в небеса.
Здесь торный путь звериною тропой
Спускается на тихий водопой —
Кузнечики свою выводят трель,
Блестит в глубокой заводи форель;
Лисица пьёт... И больше — ни души!
И лишь шуршат о чём-то камыши...

...Седой туман укрыл вершины гор,
Усталый путник разложил костёр,
Огонь костра развеивает тьму —
И милая является ему.
Она светла, как полная Луна,
Невинна, неприступна, холодна;
Любовный пламень грудь на части рвёт,
Лазурный взор на подвиги зовёт:
«Моя любовь, клянусь тебе, клянусь:
Вернусь с победой — или не вернусь!
В чертогах Тьмы зажгу твою звезду —
Или останусь в гибельном Аду,
И мне не будет радости иной,
Чем знать, что станешь ты моей женой!»

III

Тропа узка — и в страхе конь застыл:
Висит над бездной старый монастырь,
Направо пропасть, слева жмёт стена —
А в небе загорается Луна.
Темнее и опаснее тропа —
Наверно, не один с неё упал
В далёкие седые времена,
Что величали ночь Царицей Сна...
С площадкой чередуется карниз,
Дорога вверх ведёт дорогу вниз —
И выбит желоб в кирпиче дорог
Босой стопой давно зарытых ног.
За поворотом — новый поворот;
О, сколько поворотов до Ворот? —
И что мешает спать седым горам —
Твердыня Мрака или Божий Храм?

Печаль и горе, верная сестра
Того, кто глаз не смежит до утра,
Скажи мне, разве свет её очей
Луны светлей и Солнца горячей?
Скажи мне, разве жар её ланит
Растопит лёд вершин, пещер гранит?
Зачем она шагнула на порог —
И указала ту из всех дорог,
Что бедного Меджнуна привела
В твердыню возродившегося зла?

...Чей путь отмерят сотни трудных лиг,
Кто изучил страницы древних книг,
Кто в море плыл, наперекор ветрам —
И диктовал закон седым горам,
Тот знает, что опасней всех пустынь
Мертвящий свет заброшенных святынь!

Святой отец пришёл из Рума встарь,
Поставил базилику и алтарь —
И братья за высокою стеной
Молили: “Боже, сжалься надо мной!”
Благословляли чистые уста
Святую кровь распятого Христа...

Здесь много лет клубилась злая мгла,
Монахи воевали с Силой Зла;
В неравном полегли они бою —
И ныне наслаждаются в Раю!
Иным векам о том в кошмарных снах
Поведал обезумевший монах:
“Суровый тигр полуночных морей,
На Запад уведи меня скорей —
Туда, где вера тиха и чиста,
Где люди чтут Спасителя Христа —
И где молитвы Нашему Отцу
Не долетают к адскому дворцу!”
Монах закончил буквой прописной,
А ниже оттиск лапы неземной,
Пылающей угрозою гласил —
‘Не нарушай покоя тёмных сил!’

...Всех гуще тьма — где яркий свет горел:
Иные жертвы ждут на алтаре,
Пока зовёт звезда Альдебаран
Людей-волков из полуночных стран,
Пока сова проснётся — и вампир
Подаст сигнал начать великий пир —
И потемнеет мутная Луна,
Увидев самого Владыку Сна...

Но что за рыцарь тот, кто ради той,
Кого зовёт он Солнцем и Мечтой,
Не обернётся странником в глуши,
Не покорит блистающих вершин,
Кого не сможет лучезарный взгляд
Послать на небо — или свергнуть в Ад?!

Меджнун идёт — но лестница крута,
Считал ступени — досчитал до ста,
В стене открылось узкое окно:
Внутри темно — и за окном темно.
Я не скажу, зачем он шёл туда,
Где не горят ни солнце, ни звезда —
Но знаю я: судьба его вела
Дорогами отчаянья и зла!

Пятьсот ступеней — лестнице конец!
В ногах огонь — а в голове свинец —
И звёздный свет от юноши укрыл
Безшумный взмах больших совиных крыл.
Сто шестьдесят и девять мудрых птиц
Кругом расселись на зубцах бойниц.
Влюблённый совам в очи заглянул —
Устало лёг на плиты — и уснул...

IV

Благословенен вечный свет Небес:
Тот мир, что был до нас, давно исчез!
Но к нам приходит новая весна —
И мы летим туда на крыльях сна.
Летят во сне дороги, города,
Могучий Рим и варваров орда,
Герои эллинов, цари земли Кемет —
И тусклые огни иных земель:
Теперь они лежат на тёмном дне —
Но высятся их храмы на Луне!

Меджнун уснул — и видит в неге сна:
На небе поднимается Луна,
Огнём рассвета кратеры горят,
Поют пески в исчезнувших морях —
И в дальнем цирке серый реголит
Таинственная сила шевелит.
Луна горит всё ярче и сильней,
В глазах у сов сверкнуло по Луне —
И триста тридцать восемь новых Лун
Увидел очарованный Меджнун.
Меджнун мигнул — и птица поняла,
Не торопясь, расправила крыла —
И сотня серых сов схватила сеть,
В которой должен юноша лететь.
Она лежит на каменном полу —
Но вот уже несут её во мглу;
Что это было — сказка или сон? —
Поймёт лишь тот, кто девою пленён...

Закон скитальцев милостив, но строг:
Для пилигрима нет простых дорог! —
И по путям видения и сна
Избранников зовёт к себе Луна!
Пути Меджнуна строги и прямы:
Зажечь зарю над логовищем тьмы,
Убить дракона в западном саду,
Достать с небес высокую звезду,
Вплести в венец небесной красоты —
И подарить княжне своей мечты!

Земная твердь растаяла в ночи,
Далёких звёзд холодные лучи;
Усталых сов неторопливый лёт
Опережает солнечный восход.
Сова летит неспешно за совой,
Созвездия горят над головой:
В бездонном небе кольца вьёт Дракон,
И верный лук поднимет Орион —
А по широкой звёздной полосе
Бежит за Андромедою Персей...

Последний взмах усталого крыла;
Серебряную сеть укрыла мгла...
Печально блещет юноше вдали
Холодный серп покинутой Земли —
И через бездны космоса и льда
Сияет путеводная звезда...

Путь по Луне и холоден, и пуст:
Не улыбнётся придорожный куст,
Не заклубится утренний туман,
Не оросит роса седой курган —
И соловей над рухнувшим крестом
Не пропоёт о веке золотом;
И даже чёрный ворон на Луне
Не каркнет на замшелом валуне...
Здесь нет лесов и нет могучих рек,
Здесь небо не алеет на заре,
Здесь дикий кот не шевелит ковыль —
Дорога, ночь, космическая пыль...
Её морей не режут корабли,
Дрожит в холодном небе диск Земли,
В глухом ущелье среди острых скал
Не ловит коз пушистый каракал —
Таков суровый мир, куда Лейла
Несчастного Меджнуна привела...
Осколки статуй, надписей и плит
Усеивают серый реголит —
И тонут в наступающих песках
Заветы на забытых языках.
Вот золотом горит среди пустынь
Задумчивая строгая латынь —
И в бой зовут пирующих богов
Седые руны северных снегов.
Колонны, талисманы, имена —
Луна в пучину сна погружена,
А в чёрном небе, душу веселя,
Сияет одинокая Земля...

V

Влюблённый странник к пропасти шагнул —
И в колоссальный кратер заглянул,
И тень улыбки с бледного чела
Ужасная картина унесла:
В безмерную чарующую высь
Ступени пирамиды вознеслись —
А у подножия сложил крыла
Суровый сфинкс — гроза для силы зла.

Безмолвный сфинкс глядит в пучину звёзд,
Пески пустыни засыпают хвост;
И озаряет мутная заря
Суровый лик забытого царя.
Ни корни трав, ни ветры, ни дожди
Не разобьют хрусталь его груди —
И страж забытых храмов на Луне
Всё ждёт Хозяев, сгинувших в войне...

...Когда мечи героев и богов
Разили строй неведомых врагов,
Он доставал кометы с высоты
Ударом лап — за длинные хвосты,
И падали с небес ему на хвост
Осколки рассыпающихся звёзд.
Увы! те годы канули во тьму —
И верный Страж не нужен никому!
Один... лишь улыбнётся иногда
Из дальнего созвездия звезда —
Да мысли дев, томящихся в плену,
Напомнят улетевшую весну!..

Холодный сфинкс, герой иных веков,
Равнин и гор былых материков —
Он видел волны высохших морей,
Сокровища исчезнувших царей;
Ему ничто: по времени волнам
Поплыть к атлантам — и вернуться к нам.
Он знает всё, что знать нам не дано —
И знание людей ему смешно,
И всё, что нас волнует, для него
Не означает ровно ничего!

Из уст его услышать мне дано
О девах, что ушли давным-давно;
Его глазам ясны пучины дней:
Он, может быть, расскажет мне о ней —
Которой нет, которой уж не быть,
Которой никогда мне не забыть!

Его чело венчает шлем земли,
Чьи короли в пучину лет ушли;
Чьи рыцари, полмиром овладев,
Несли дары к ногам прекрасных дев.
Там речь сладка, вино рекой течёт,
С поэтом состязался звездочёт —
Но никогда сквозь злые времена
К нам не вернётся больше та страна...
Её гробницы, замки и мосты
И древних свитков скорбные листы,
И мудрость, и любовь — давным-давно
Всё под холодным льдом погребено...
Зачем же я так плачу и зову,
И лишь одной мечтой ещё живу —
О той, кто сном пришла в судьбу мою
Чей дом остался в южном том краю?..
Сровняет всё холодная земля:
Шалаш раба — и замок короля;
Уносит время арки и столпы,
Рисунок звёзд, небесные тропы —
И только той, кого мне не спасти,
Из сердца моего не унести!

Холодный луч долину озарил,
Прозрачный исполин заговорил:
“О юноша, в сей скорбный лик взгляни!
Тебе приснятся сказочные дни:
Поэт под сенью римского орла
Поёт Энея славные дела;
Двенадцать песен минуло — и вот
Октавиан торжественно встаёт —
И одевает на чело певца
Зелёный нимб лаврового венца.
И тихо говорит ему Марон:
“Ещё двенадцать ждут иных времён,
Когда твоих наследников рука
Все страны покорит на все века!”
...О юноша, взгляни в сей скорбный лик!
Его носивший истинно велик;
Его любили музы и народ —
Но закатился с ним Энеев род.
Он был здесь, странник, он летал сюда —
Он тоже выбрал деву, что горда,
И огненным мечом сражался здесь
За имя этой девицы и честь.
За честь блудницы вступишься ты зря! —
Пока он плыл сквозь звёздные моря,
Та, что мечтою для него была,
Судьбе его жестокой отдала —
И тот, кто мог избавить мир от смут,
Закончил век свой как презренный шут.

Всё это было много лет назад;
Дорога сна уводит на закат —
И этот мир не тот, каким он был,
Когда бы ни удары злой судьбы!..
И он, жестокий деспот и злодей,
Когда-то был надеждою людей —
Но душу, что любовью сожжена,
Забрал владыка мрака сатана;
И кто из вас, живущих, может знать,
Кем стал тот царь, убив жену и мать?
...Но возвратится он в конце времён
На позабытый древнеримский трон...

Покуда не настал последний час,
Покуда светоч Солнца не угас,
Покуда свод небесный полон звёзд,
Покуда не упал Последний Мост,
Никто не верит, что вернётся он —
Палач и шут, поэт и царь — Нерон.

Не ведая, что судьбы нам несут,
Гордишься ты, что избранный сосуд —
Но бойся: ибо беды без числа
Ты принесёшь, пойдя дорогой зла!
И ты явился в мир среди зимы,
И ты грозишь мечом Владыке Тьмы —
Но помни, что тебе лишь полшага
До службы трону Вечного Врага!”
Сфинкс замолчал — и тьма укрыла дол,
И юный рыцарь в темноту ушёл...

VI

Печальный храм из темноты возник:
Разрушен на Земле его двойник —
А он досель стоит среди песков
Наперекор ветрам иных веков.
Ступени убегают в два ряда,
Фронтон венчает ясная звезда,
Статуи дев от холода дрожат —
И мантикоры двери сторожат.
Клыки их — сабли, пропасти — их след,
Века для них короче лёгких лет;
Но тот, кто молод, горделив и скор,
Недооценит мудрость мантикор...
О, кто их терпеливо изваял,
Когда иной над миром день сиял?
Когда была ясна и молода
Альдебаран — багровая звезда?
Когда иные звёзды не для нас
Дарили свет, что уж давно угас?..
В глазах таится отблеск старины,
Их мысли навевают людям сны —
Но что они успели повидать,
Нам ни за что у них не угадать!

Здесь создавались новые миры,
Героев звали боги на пиры —
И воины из золочённых чар
Несли к губам божественный нектар.
Могучий тигр, и пардус, и сервал
Изящный стан богини обвивал —
И девы на забытом берегу
Оленя догоняли на бегу.
Да! только этот храм и мог стеречь
Героя ждущий легендарный меч!
(Вы спросите: как юноша узнал?
Но знаний не иссяк ещё канал —
И греческую тайнопись не стёр
Халиф - Омара праведный костёр!)

Усталый путник подошёл к дверям,
Погладил шерсть проснувшимся зверям,
Под сень колонн, не торопясь, шагнул —
И в океане мрака потонул.
Колонны в небеса вознесены,
Мерцают девы в нишах у стены;
В хитонах белых, нежны и легки,
Кариатиды держат потолки.
О, кто сюда их ставил и когда? —
Где страшный жар сменяют холода,
Где горы и темны, и далеки,
Где нет лесов и рек — но есть пески,
Где не бывает лета и весны,
Где звёзды высоки и холодны —
И где порою пыльная метель
Колоннам режет шапку-капитель,
И ног подошвы девам цепенит
Оледенелый храмовый гранит?
Улыбка сна по лицам дев скользит,
Забытый воин недругам грозит —
И крепко держит мощная рука
Цветной эфес зеркального клинка.
В углах лежат секиры и мечи;
Из пастей львов горячие ключи
Струи азота девам в руки льют —
И райскую мелодию поют.
Меджнун застыл, не зная: это сон —
Иль он проник за занавесь времён?
И лики дев, что встали у стены,
С немой мольбой к нему обращены:

«Мы просто девы, что не родились
У добрых женщин солнечной Земли —
И до конца времён осуждены
Стоять в чертогах призрачной Луны.
Века летят, бежит за часом час —
Никто на свете не полюбит нас...
Но знаем мы: всему настанет срок,
Придёт на Землю воин и пророк!
...Десятки тысяч лун его мы ждём,
Живёт Земля под солнцем и дождём,
На ней бушуют ветер и мороз,
А по утрам горят бутоны роз —
И только ясноликая Луна
Безмолвному покою отдана...
Лишь раз в тысячелетье сотни сов
Покинут кроны сумрачных лесов —
И понесут избранника во сне
К далёкой и таинственной Луне.
О, тот, кто нас избавит от оков,
Пройдёт пути обманчивых песков,
Преодолеет занавеси сна,
Возьмёт себе женой одну из нас —
И ради той, что Солнце и Звезда,
Сорвёт он с нас проклятье навсегда!
Сбылись все наши песни и мечты:
Наш избавитель здесь, и это — ты!

«Скажите мне, о, девы, где ваш дом?»
«Его колонны скрыты подо льдом —
И занесли глубокие снега
Вершины гор, равнины, берега...
Кометный хвост принёс последний час,
Небесный свод обрушился на нас —
И те, кого не унесла война,
Укрылись за Окраиною Сна!
Завеса сна на наш народ легла,
Забыты наши песни и дела,
В седых морях Потерянной Земли
Не режут волны наши корабли —
И только чайки плачут над волной
О горькой нашей участи земной.

Печальный странник гибельного сна!
Когда тебя поманит глубина,
Когда волна сломает тонкий лёд —
И море мглы закроет небосвод,
Смотри — и сквозь холодную волну
Увидишь ты забытую страну!
Над ней горит Полярная Звезда,
В степях пасутся мамонтов стада,
Стремятся в небо башни городов —
И гордых крепостей у кромки льдов;
В тиши садов рассыпаны дворцы,
О ходе звёзд пророчат мудрецы —
И солнце, полыхая на заре,
Горит в коронах сказочных царей.
В чужие страны воины идут,
А девы милых терпеливо ждут —
И ради той, чей лик светлей снегов,
Арийский принц разит своих врагов.
Их дети плыли в бури и метель
До ледяных окраинных земель —
И, позабыв покой и тишину,
Стремились на далёкую Луну.
Потом не стало этого — и нет
Красы Земли двенадцать тысяч лет:
Ведь мир их пал в ужаснейшей из войн —
И внуки уж не помнят ничего!
С тех давних пор сияет по утрам
В песках Луны забытый древний Храм —
Но никогда к забытым берегам
Не возвратиться северным богам!
Так много лет, так много зим прошло,
Так далеко забытое тепло —
Но до сих пор зовёт и манит нас
Гипербореев древняя страна...

Когда последний царь моей страны
Сжёг талисман мой в пламени войны,
Моя душа попала на Луну —
И много лет томится здесь в плену.
А я могла родиться и цвести —
И Бывший Мир от тёмных чар спасти!
Но мимо нас столетия идут,
А звёзды в небе всё чего-то ждут,
Галактики, планеты — но не дочь
Той, для кого едины день и ночь!..
...О юноша, избавь меня от чар —
И не ищи в Аду Хрустальный Шар!»

«Забытая красавица, прости —
Но верно, нам с тобой не по пути:
Ты — только сказка, стан прозрачен твой,
А я живу, мечтая о живой!..
Ты много раз с серебряной Луны
Являлась мне в видения и сны,
Я звал тебя и верил: это ты —
Моя судьба, княжна моей мечты!
Но я проснулся. Цель моя ясна:
Меня с победой ждёт моя весна!
Я должен победить. Я так хочу.
Веди меня к волшебному мечу!»

Печально девы лёгкий стан поник,
Прервалась речь, как высохший родник,
В очах погасли яркие огни,
Слеза упала с каменных ресниц,
Холодный монолит насквозь прожгла —
Но не глаза влюблённого осла!
«Ну хорошо, тебе я помогу,
Я не предам души твоей Врагу —
Но если б знал ты, баловень веков,
Как тяжка ноша каменных оков!
Ещё двенадцать тысяч лун стоять! —
И снова будет нам Земля сиять:
И будем ждать мы солнечной весны,
Что принесёт Спасителя Княжны...
А ты, что предаёшь свои мечты
И сторонишься нашей красоты —
Хоть ты и предал нежную, меня;
Царевну на девчонку променял,
Победы подарю тебе залог...
Подруги, подержите потолок!»
На лицах дев — тревога и печаль:
Свою царевну девам очень жаль;
Но юноша, что грезит не о ней,
Не может понимать язык камней!

По коридорам древнего дворца
Ведёт царевна звёздного гонца;
Печальный голос льётся как ручей,
Яснее звёзд лучи её очей,
Свисает в пояс тяжкая коса,
Мерцает диадема в волосах —
И прядь окаменелая легла
На мрамор белоснежного чела;
Играют брови радугой-дугой...
Но юноша мечтает о другой.

Шаги царевны тихи и легки —
Колодцы, коридоры, тупики
Таят безликих монстров и зверей,
Готовых плавить плиты галерей.
Но лабиринт, ведущий вглубь Луны,
Не остановит Вестницу Весны —
И ясный нимб вокруг её чела
С дороги света гонит силы зла.
Печально дева юношу ведёт:
Он без неё дороги не найдёт
В святилище, где в ожерелье свеч
Героя ждёт заговорённый меч.

«О, юный воин, меч горит огнём,
Седые руны вылиты на нём —
И в рукояти ясная звезда
Расплавит волны гибельного льда!
Эфес его ковали мастера,
Горят алмазы в море серебра —
И улетит испуганный дракон,
Услышав ножен монотонный звон.
Но вдалеке от милых берегов
Он не разил чудовищ и врагов,
И он давно забыт, забыт, как я,
Исчезнувшая Родина моя —
И песни, что в ушедшие года
Под синим небом пела нам звезда!»

Слеза дрожит на девичьей щеке —
И древний меч горит в её руке;
А юноша не смотрит ей в лицо,
Укрытое сияющим венцом.
Пока забытый колокол звенел,
Пока царевны голос леденел,
По склизким плитам галерей и зал
Червём могильным холод проползал...
...Внезапно дрогнул потолок и пол:
Могучий зверь по коридорам шёл —
И закачались статуи богов
От медленного грохота шагов.
Сорвав с петель базальтовую дверь,
В просторный зал вошёл безликий зверь;
Его глаза горят как две звезды,
Огонь глубин налит в его следы,
А мощный рёв потряс вершины гор,
Клубящуюся мглу подгорных нор;
Быть может, задрожал бы шар земной —
Но не рука царевны ледяной!

Рука царевны тронула берилл —
И яркий луч дорогу озарил,
Меч запылал оранжевым огнём —
И строки рун растаяли на нём.
«Да видит Рысь! рука моя сильна —
И в звёздных недрах сталь закалена:
Скиталец галактической глуши
Не сможет обрести моей души!»

Меч описал неправильный овал,
Чудовище на части разорвал —
Но тот, кого княжна уберегла,
Не хочет ни улыбки, ни тепла...

...Две мантикоры двери сторожат,
Герой к стене их взорами прижат —
И льётся в уши юноши напев
Давно забытых мёртвых лунных дев:
«Зачем ты мчишься, странник, по волнам? —
Тебе давно пора вернуться к нам:
Ведь та, кого ты любишь, не тая,
Давным-давно невеста не твоя!
Зачем ты выбрал лживую весну,
Зачем ты предал мёртвую княжну? —
Да разве та, что уж нашла покой,
Захочет пренебречь твоей рукой?!
...И нас пленял весенний яркий свет,
И мы весной твердили гордо: “Нет!” —
И только осень, листьями шурша,
Расскажет, как светла твоя душа!
Не забывай о нас, не забывай —
И той, живой, тепла не отдавай:
Она, что лихо пляшет и поёт,
Тебе изменой сердце разобьёт!
Ты будешь сир и голоден и наг,
Тебя ославит шут — и мудрый маг,
О наших днях ведя рассказ векам —
Или читая речь ученикам —
О доле человеческой скорбя,
В пример не будет ставить им тебя!
И нежно глядя на твою судьбу,
Тебя оплачет девушка в гробу...
Пока не поздно, деву позови —
И не дари живой своей любви!
Меджнун, Меджнун, Лейли тебя не ждёт,
Она другого юношу найдёт —
И все твои великие дела
Пусты как пыль, что нам на грудь легла...»

О, юный воин! деву оживи,
Согрей её огнём своей любви,
Чтобы она на Землю принесла
Спасенье от отчаянья и зла!
...Но юноша не обнял тонких плеч,
Из нежных рук он вырвал светлый меч —
И, растворяясь в огненном столбе,
Отправился навстречу злой судьбе...

Последний шаг по кратерам Луны,
Последний стон разорванной струны...
Та, что дарила звёздам имена,
Стоит и горько плачет у окна:
«До скорого! — «Прощай» не говорю! —
Встречай свою подругу и зарю —
Но может быть отверженный, во мгле
Ты обо мне заплачешь на земле?!»

Над миром ночь — и долог ход ночи;
И звёзды льют холодные лучи —
И тихо шепчет та, что нежива,
Таинственные мрачные слова:
«Так много дней с тех пор, как я ушла,
Так мало в мире света и тепла —
И даже миг невероятных встреч
Уж не умеют юноши беречь!..
Судьба, судьба, ты слышишь ли меня?
Я вся была из звёздного огня! —
Но тот, кому хватило зла и сил,
Мою свечу навеки погасил!..
Мой дом скрыл лёд — а лёд смела волна...
О мама! Я наказана сполна!
И если я невинна — ты верни
Мой талисман — как в те, былые дни!..»

Над крышей мира ангелы парят,
На небесах галактики горят,
Сады Ирана застелила ночь,
Царица Неба утешает дочь:
«Не плачь, моя красавица, усни!
Уносит Время горестные дни —
И в сладких снах горючая слеза
Не заливает синие глаза.
Ещё двенадцать тысяч лун пройдёт,
Арийский принц красавицу найдёт —
И Бывший Мир вернётся к славным дням,
Когда Арийцы помнили меня!»
О, сколько пало гордых крепостей! —
Но Рысь ещё ведёт Своих Детей
Сквозь горы, океаны, времена —
И в бездне за Окраиною Сна;
Последний луч для нас ещё горит,
Царица Неба с нами говорит —
И очи дев - изгнанниц на Луну,
Ещё узнают новую весну!

VII

Меджнун проснулся. Страшный сон исчез.
Над ним всё так же ясен свод небес.
Парят орлы, пронзая облака —
И на мече лежит его рука.
Орлы гнездятся на вершинах гор,
Внизу шумит густой сосновый бор;
Из-под седых камней течёт родник —
И юноша к источнику приник.
Он долго шёл по дебрям и горам,
Он повидал забытый Лунный Храм,
Он победил чудовище во тьме —
И получил от девы дивный меч!
Течёт ручей, иголками шурша...
«Лейли, Лейли!» — поёт его душа.

Сырой туман развеялся в горах —
И конь летит среди высоких трав;
О, эти травы! воздух ими пьян:
Благоухают мята и тимьян,
Шиповник к солнцу тянет лепестки,
Шуршат в шалфее шустрые зверьки,
В цветах мелиссы солнечный восход
О Мелиссанде сказочной поёт —
И в напоённый ароматом дол
Летят рои огромных диких пчёл.

В горах искрятся белые снега,
Пастух отару гонит по лугам —
И юный всадник на краю земли
Мечтает о красавице Лейли:
«Лейли, Лейли, не будь холодным льдом!
В долине этой мы построим дом;
Здесь, на холме, а ниже, у воды
Раскинутся тенистые сады;
Охотиться на барсов буду я,
И мне помогут наши сыновья —
А шкурами свирепейших зверей
Оденем мы прекрасных дочерей!
Всё лето будут здесь пастись стада —
Ну а когда настанут холода,
У жаркой печи козье молоко
Мы будем пить, внимая снам веков.
И годы будут уноситься вдаль —
Но не найдёт пути сюда печаль;
Лейли, Лейли, приди ко мне, приди!..
...Святое Небо, что там, впереди!?»

Суровый пастырь с посохом в руке
Дорогу заступил невдалеке;
В его руке качаются весы,
К его ногам прильнули злые псы —
И белая одежда старика
Как облака, воздушна и легка.
Сошёл с Небес забытый древний царь;
В его очах огонь горит, как встарь —
И юноша остановил коня:
«Царица Неба вспомнила меня!»

“Куда ты скачешь, всадник? погоди!
Твердыня Зла таится впереди —
И добрый мусульманин никогда,
Забыв дорогу, не придёт сюда!
О юноша, не верь в свою звезду —
И пусть твой конь изведает узду:
Владыка Сна повержен — но велик;
О, скоро солнце скроет ясный лик —
И вновь он выйдет на земной простор
Из тёмных недр забытых древних гор!”

«Пастух, не говори мне о беде:
Она узнает смелого везде —
Но этот Меч в иные времена
Сражался за Окраиною Сна!
Пастух, не говори мне о врагах:
Я с ними бился в северных снегах,
Над чёрной глубиной на тонком льду —
Я буду с ними биться и в Аду!
...Ты лучше расскажи мне о любви —
И образ милой в помощь призови:
На землю пала ночь — но мне светло,
Когда у ночи — цвет её волос,
Мне море штормовое — как ручей,
Когда у моря — цвет её очей;
Ничто не страшно в мире для меня,
Пока надеюсь я её обнять,
Покуда в небесах горит Луна —
И скован под землёй Владыка Сна!»

“Не говори, что мир высок и прям:
Я проплывал по сумрачным морям,
Я восходил на скорбные хребты —
Я знаю всё, чего не знаешь ты!
...Наш мир несовершенен и жесток —
Но каждым утром вновь горит Восток,
И ангелы под горние псалмы
Ударом крыльев режут сети тьмы!
Но страшен край холодных звёздных сфер,
Где царствует печальный Люцифер —
И чёрные дороги древних стран,
Что поглотил Великий Океан;
В запретных книгах скрыта тень имён,
Забытых до скончания времён —
Но вспомнят люди эти имена,
Когда придёт Последняя Весна!
Всё остальное — вымысел и бред
(Так говорил безумный Аль-Хазред)!
Пусть где-то гром, а где-то тишина —
Судьба миров давно предрешена;
И тот, кто о победе затрубит,
Не видел звёзд, сорвавшихся с орбит!
Твой зелен сад и твой уютен кров —
Но ты не видел гаснущих миров,
Где битва так отчаянна и зла
За крохи уходящего тепла!..
Эфир не пуст, о юноша, о нет! —
В нём столько звёзд погибших и планет,
Что даже сердце странника пучин
Заплачет от печалей и кручин.
Я — Звёздный Пастырь, и открыты мне
Все города, сгоревшие в огне —
И битвы, сотрясавшие миры,
Мне были легче шахматной игры.
Забыт мой дом, на дне моя страна,
Моя княжна не плачет у окна —
Но в бой сквозь бездны времени и тьмы
Уходят сфинксы, фениксы... и мы!
Мой путь далёк, и холоден, и прям —
По лунным льдам, по лавовым морям,
Песками Марса, марями мечты —
Да не туда, куда стремишься ты!
Мы — рыцари, и испокон веков
Живём для милой: наш удел таков —
Но надо быть как демон ада злым,
Чтобы в аду потребовать калым!..
Одна на небе ясная Луна —
Но дева под Луною не одна;
И очи девы — как ни хороши —
Не стоят вечных мук твоей души!”

«Не трогай снежногривого коня —
Ничто, ничто не вынудит меня
Забыть о той, кто счастье мне дала,
Чьё имя — несравненная Лейла!
Она нетороплива и горда,
В её очах горит моя звезда;
И — если позовёт! — я буду рад,
Покинув Рай, сойти за нею в Ад.
О Ней, о Ней поёт моя душа,
Я для Неё ищу Хрустальный Шар —
И — вопреки всему! — его найду
И на Земле, и в Небе, и в Аду!»

“Ты предал ту, чьей милости просил,
Ты проложил тропу для тёмных сил —
И меч, что отковали мастера,
Не принесёт ни мира, ни добра!..
Раскинув крылья, мир укрыла ночь;
К Царице Неба солнечная дочь
По звёздам лёгкой поступью пришла —
И о тебе беседу повела.
Залили слёзы изумруды глаз;
Рысь говорит тебе в последний раз:
НЕ ВСПОМИНАЙ ПРО НИЗКУЮ РАБУ —
И ТЫ ИЗБУДЕШЬ ГОРЬКУЮ СУДЬБУ:
ДА НЕ УВИДИТ ТА, ЧЕЙ ГОЛОС ЛЖИВ,
ХРУСТАЛЬНЫЙ ШАР ЦАРЕВНЫ ЗВЁЗДНЫХ НИВ!
Во Имя Той, чей взор — сиянье дня,
Останови ретивого коня!”

Последний луч над цепью гор потух,
Голодных коз ведёт домой пастух;
Собаки жмутся в тень усталых ног,
Глотая пыль извилистых дорог,
Усталый гриф над скалами кружит,
В пустыне догорают миражи —
А в небесах темнеющих парит
На крыльях сна чудовищный африт...
Рассыпались по проклятой стране
Ковром ползучим тысячи теней,
А высь до наступления зари
Укрыли совы и нетопыри —
И долго-долго соколу лететь,
Чтобы увидеть ближнюю мечеть...
...В тот час, когда весь мир окутан тьмой,
Усталый путник поспешит домой,
Услышав крики полуночных сов,
Запрёт владыка замок на засов;
Всю ночь Пророку молится мулла —
И просит уберечь от силы зла.
Открылись пасти склепов и гробов —
Владыка Сна зовёт своих рабов,
И мерный стук проснувшихся костей
Пугает расшалившихся детей...

Но всадник не боится ничего —
И гонит в ночь коня он своего,
А гордая душа его глуха
К заботливым советам пастуха:
Его любовь укажет верный путь —
И юноше нельзя с него свернуть,
Пока дорога вьётся среди гор,
Пока отточен меч и ясен взор,
Пока горят на том краю земли
Ему глаза красавицы Лейли!..

Герой, герой, скачи скорей вперёд
Твоя княжна тебя не заберёт —
Но сердце, рассечённое мечом,
Уже не пожалеет ни о чём!..
...В сосновой роще иволга поёт,
Царевна по герою слёзы льёт —
И падают во мглу из синих глаз
Рубины, изумруды и алмаз.
А та, кому всё в дар принесено,
Не думает о нём. Ей всё равно.

VIII

Холодный ветер воет и свистит,
Безумный всадник по ночи летит;
Зарницы полыхают на горах,
На крыльях сов за ним несётся страх —
И, как предвестье будущей войны,
Висит над ним багровый шар Луны.

Улыбка милой, лучезарный взор
Ведут героя в тень далёких гор;
Несётся конь, копытами стуча,
В руке сверкает лезвие меча —
И, разрывая злую тишину,
В долине волки воют на Луну.

Горит над миром мутная Луна,
Лежит Долина Зла в объятьях сна:
И яркие зарницы за горой
Куёт, гремя, неведомый герой.
В разрывах молний вспыхивает ночь,
Всё светлое бежит отсюда прочь —
И лишь Меджнун ушёл под полог чар,
Пообещав Лейли Хрустальный Шар...

Давным-давно герой и полубог
Прекрасный Град Царей безумно сжёг —
И, возвратившись на родной престол,
Из мира нашего навек ушёл.
Теперь там лишь руины да пески,
Свистят неутомимые сурки —
Да выбиты рельефы в толще скал
На память тех, кто вечности искал...

Долину Зла окутал тяжкий сон,
Печально вдаль бегут ряды колонн;
И тусклые светильники в ночи —
Как пламя догорающей свечи;
За цепью маяков клубится мгла,
Там высится гранитная скала —
И вознесён над цепью чёрных скал
Рукой богов чудовищный портал.
На арке переливчатый рубин
Горит огнём неведомых глубин —
И озаряет мутная Луна
Уродливые злые письмена...

Безстрашный конь отпрянул от стены,
Почувствовав дыханье глубины —
И уловила дрожь его ноздрей
Суровый рокот лавовых морей.
Но юноше неведом липкий страх:
Он побывал в пустынях и горах —
Его вели надежда и мечта,
Венчали звёзды зеркало щита;
И прядь волос красавицы родной
Согрела сердце тёплою волной!
«Лейли, Лейли, прекрасная княжна!
Не отдавай меня Владыке Сна —
И я спасу Вселенную от чар,
Что до сих пор хранит Хрустальный Шар!..»

Раскаты грома глушат голоса,
Темны и неприступны Небеса —
А в основание дворцов налит
Рукою щедрой чёрный монолит.
Печальны дни, томительны труды
Кругом отвалы выбранной руды —
А в чёрных тучах скрылась навсегда
Последняя неверная звезда...

Меча не выпуская из руки,
Меджнун сошёл на скорбные пески —
И, отогнав другой нетопыря,
Стал медленно и грозно повторять:
«Владыка Сна, у Запертых Ворот
Влюблённый рыцарь поединка ждёт!
Меня Лейли на подвиг позвала,
Когда от безнаказанного зла
Слезами облилась её душа...
Я вырву у тебя Хрустальный Шар!
Враг Неба, я зову тебя на бой —
И станет этот бой твоей судьбой!»
Он трижды вызывал Владыку Зла —
И рокот недр скала передала;
И по узорам Запертых Ворот
Извилистая трещина ползёт.

Последний взор послав за окоём,
Меджнун шагнул в дымящийся проём —
И, гордое молчание храня,
Втянул с собою верного коня.
Ударили копыта о порог,
Горячий ветер юношу обжёг:
Окутали подземные миры
Удушливые серные пары —
И к тёмному неведомому дну
Ступени убегают в глубину...

Немало бед в пути на Небеса —
Но всех опасней — девичья краса:
Ни замки с городами, ни поля,
Ни древний трон седого короля
Не приведут того, кто добр и щедр,
На самый край таящих ужас Недр!
Предания исчезнувших времён —
И длинный ряд таинственных имён
Не позовут того, кто мудр и смел,
Седлать коня — и исчезать во тьме.
Но рыцарь в этом мире не один,
Когда его рассказы слышит сын —
И в дальний путь по океанам сна
За ним идёт любимая жена.
Могучий Лев на родовом гербе
Всё чаще размышляет о Судьбе —
И ожерелья грезят лишь о той,
С кем не сравнится небо красотой.
Тогда-то дева скажет: ‘Выбирай:
Моя любовь — или дорога в Рай?’

По лестнице в пучине чёрных скал
Безумный конь уносит седока;
Горят во мгле короны и венцы:
О битвах вспоминают мертвецы —
И ржавые кинжалы и клинки
В останках рук сжимают костяки...
По сторонам светильники чадят,
Уродливые статуи глядят —
И рунами забытых языков
Легла на стены летопись веков:
Записаны сказания и сны,
Забавы мира и огни войны,
Потоки слёз текут по желобам,
Владыка Сна несёт закон рабам,
Поля, каналы, храмы, города,
Княжны, что не вернутся никогда —
Лишь Лика Той, что мир наш создала,
Не отыскать в паноптикуме зла!

От жара Недр ступени горячи,
На каждой — две мерцающих свечи;
Но ярче бликов пламени и свеч
Пути героя озаряет Меч.
Давным-давно — не описать словам —
Его упрямый Мастер отковал;
В иной стране, где ныне только льды,
Поймал клинком лучи своей звезды —
И улетел на зов чужой войны
В далёкий Храм в горах седой Луны...
В чужие годы юная заря
Указывала путь богатыря —
И Меч сиял как новая звезда
Сквозь злые волны гибельного льда.
Огни лучей серебряной Луны
В причёски юных дев заплетены;
Алмазный город реял над волной:
Тот образ и теперь передо мной —
И девы, что уснули в глубине,
Попутный ветер сна подарят мне!

IX

Могучий конь выносит в тёмный зал,
Меджнун коня у входа привязал —
И прошептал: «Спаси меня, Лейли,
От силы зла — и нечисти Земли!»
На узком ложе ангел возлежит,
Дракон над чёрным скипетром дрожит —
И сумрачные крылья за спиной
По залу гонят ветер ледяной;
Стенают нечестивцы у двери,
Срываются в полёт нетопыри —
И лёгких пери несравненный ряд
Затейливые сказки говорят.
Ногами чудищ потолок измят,
Невидимые кузницы гремят —
Но облаком висит над Царством Сна
Удушливая злая тишина...
...Лейли, Лейли, Меджнуну помоги:
Вокруг него теперь одни враги —
И Ангел Света, сверженный во тьму,
Грозит мечом герою твоему...
С начала дней немало древних битв
Решила сила девичьих молитв:
Достань молитвой края, где один
Удара ждёт твой верный паладин!

Могучий демон медленно встаёт,
Цилиндр продолговатый достаёт:
‘Ты жаждал битвы? бейся же со мной,
Сражайся ради женщины земной!’
Удар. Стена вскипела как вода.
Чудовища метнулись кто куда —
И бьёт в седые своды, горяча,
Полоска изумрудного меча.

По тёмным стенам мечутся лучи,
В руках врагов горят огнём мечи —
И блики света рвутся о булат
Сияющих зеркальных лунных лат.
С высоких сводов белые снега
Срезает изумрудный луч Врага —
И гонит волны в лавовых морях
Оранжевый огонь богатыря.
Края моста и гнутся, и скрипят,
Озёра лавы в пропасти кипят —
И заглушает жуткий вой волков
Шипение сверкающих клинков.
Мечи героев резали зверей —
И гнали мантикор из галерей;
То вдруг опоры плавили мосту,
То, срезав стены, били в пустоту,
А то, сойдясь сияющим крестом,
Срезали сов на своде золотом.

‘Ты молод, любопытен и умён;
В твоей руке — огонь иных времён!
Ты знаешь, как ушёл в Долину Чар
В былые годы тот Хрустальный Шар?’
«Не говори со мной, Владыка Сна!
Ни ложь твоя, ни правда не нужна
Ни в мире, ни в сражении тому,
Кто победил отчаянье и тьму.
Моя любовь как правда горяча,
Мои слова — на лезвии меча;
Я полон сил, веду жестокий бой...
Скажи, о чём мне говорить с тобой?»

‘Высокий князь в исчезнувшем краю
Боготворил красавицу свою,
Для ней венцы из платины ковал,
Единственной и милой называл...
...Но что за мир без горестей и слёз?
Огонь войны княгиню ту унёс —
И тёмная холодная волна
Укрыла землю, что чудес полна.
Поклялся князь обиды не простить,
И звёздному корсару отомстить —
На гордой башне, сердце леденя,
Он попросил о помощи меня.
...Легко в бою отдать приказ полкам,
Поднять химер, раздать клыки волкам —
Но трудно победив, передо мной
Отдать своё сокровище ценой!
Его страну укрыли злые льды,
Погиб народ, погас огонь звезды —
И полетело меткое копьё
В святое сердце дочери Её.
...Но мой дракон крыла спалил в огне,
Когда принёс тот Шар сюда, ко мне:
По воле Неба огненный туман
Оберегает девы талисман;
И всякий, кто возьмёт его — сгорит...
Ну, что же ты замешкался? бери! —
Но стоило стремиться в мой дворец,
Чтобы наполнить женщины ларец!?..’

Лукавы речи ангела глубин
И губ Лейли пылающий рубин —
И сети чар, что ими сплетены,
Уже не рвать красавице Луны!..
Так мало дней, так много тяжких лет,
Так лёгок юной девы чистый след —
Но сердце той, чьи помыслы чисты,
Ещё хранит избранника мечты...
...Коня герою пери подала:
Глаза как звёзды, на спине крыла —
И сквозь тумана серного клубы
Летит герой, неся залог судьбы.

X

Гроза была всю ночь — а на заре
В Ширазе рухнул старый минарет.
Во мгле смешались Запад и Восток,
Теряли реки русла и исток —
И утекла неведомо куда
Озёрных чаш лазурная вода.
Зашевелились демоны легенд,
Лизало пламя древний Демавенд —
И злые руны были зажжены
На светлом лике молодой Луны.
...Ущербный месяц в тучах потонул,
В клубок свернувшись, спит в траве манул;
И так всегда — иные времена
Приходят к нам за занавесью сна.

Вершины гор горят над морем дюн,
По морю дюн летит домой Меджнун:
Из края, что окутан вечной тьмой,
Его любовь зовёт его домой —
Но за холодной быстрою рекой
Оставил он и счастье, и покой!..

Дорога тонет в темноте ночной,
Всё дальше Тень, всё ближе дом родной,
Из тёплых труб клубами дым идёт —
И юношу возлюбленная ждёт.
Её глаза сияют и зовут,
На небе облака за ней плывут —
И отворится девичьим глазам
За краем мира спрятанный Сезам.

Усталый город спит под сенью гор,
По плитам стен идёт ночной дозор.
Покой. Сияньем лунным залиты
Сады и башни, стены и мосты.
Лишь иногда блеснёт конец копья,
Да зазвенит кольчуги чешуя —
И полетит по глиняным дворам
Истошный крик убитого вора.
...Глухая ночь. Ворот не отворят.
В окошках башен факелы горят —
И под защитой каменной стены
Дома и люди видят третьи сны.
Что снится ей? куда увлечена
Она дорогой сладостного сна,
И что открылось в пасмурной глуши
Для синих глаз и ангельской души?
Быть может, ей приснились времена,
Когда она была совсем юна,
Цвела на радость мамы и отца,
Не разбивала души и сердца?

XI

Что чисто в мире? Кто ответит мне?
Нет чистоты ни в утре, ни в весне,
Ни в шуме ветра, ни в покое вод,
Ни в свете звёзд, что красят небосвод;
Быть может Дальний Космос?... — но и тот
Изборождён Драконами Пустот!..
Пусты надежды — но стократ пусты —
Кто в женском сердце чает чистоты!
Недаром вран над юношей летал,
Недаром пересмешник хохотал:
Венец мечты, что даришь ты живой,
Позарастёт забвения травой!..

...Открыл ворота дома за кольцо,
Взошёл на золочённое крыльцо —
И видит: у высокого окна
Стоит его прелестная княжна.
«Лейли, Лейли, в последний раз прошу —
Одной тобой живу я и дышу —
Ответь мне, полюби — и будь со мной
Любимой, ненаглядною женой:
Пока я шёл по безднам и горам,
Пока искал забытый Лунный Храм,
Как луч надежды в океане зла,
Ты мне сияла милая Лейла!..
Возьми меня, красавица моя!
Мы будем вместе в травах у ручья;
Вдвоём с тобой забуду холод злой
И огненный кошмар войны былой —
И в глаз твоих озёрах голубых
Укроюсь от Всевидящей Судьбы!»

Её глаза презрения полны,
Насмешливые губы холодны —
И от любимой, милой и родной
Влюблённый слышит голос ледяной:
‘Мальчишка, и тебя нашла судьба,
Достойная презренного раба!
Не доверяя в мире ничему,
Ты слепо верил сердцу моему;
Напрасно ждал меня ты до утра,
Пока горела на небе Зухра...
Но год прошёл. Свершился круг земной —
И стала дева верною женой!..
...Погибший за далёкою рекой,
Зачем ты нарушаешь мой покой?
Зачем ты застишь мне сиянье дня?
Скажи, чего ты хочешь от меня!?
Я не добавлю больше ничего...
Эй, стражники, схватите-ка его!’

Иглою в сердце — взор из-за плеча;
Рабы метнулись к юноше, крича —
Но огненная лента порвала
Ножи, кольчуги, жирные тела.
Он обернулся к даме — а смотрел
Туда, где серп Луны ещё горел —
Сквозь волны лет, сквозь пламень и металл,
Сквозь ту, о ком вчера ещё мечтал...

«Сражая джиннов за завесой зла,
Я верил, что Лейли меня ждала —
Хоть снилось мне порою, что она
И холодна ко мне, и неверна.
Надежда грела, в путь вела мечта
Я верил, что Лейли моя чиста;
Кто посмеётся верности такой —
И за могилой не найдёт покой!
Но страстью безответною горя,
Я понял горе древнего царя —
И верно, у окраины веков
Я разделю судьбу его волков...
Ах, как прекрасны девы на заре! —
И я мечтал когда-то о сестре —
Но видно мне судьба, как и ему,
Пройти по полю жизни одному.
Ах, как прекрасны девы по весне! —
И я мечтал когда-то о жене!
Под огненными взорами Далил
Дотла я сердце верное спалил...
Печален путь галерного раба,
Ещё печальней склепы и гроба,
Ещё страшней дороги по Луне —
Но самый тёмный путь назначен мне!
А та, что увела меня туда,
Как прежде, весела и молода;
Ей хорошо на свете — и к тому ж
Её ночами греет верный муж.
Царевна, пожалей меня, прости,
Тоскующую душу отпусти —
И от меня прими печальный дар:
Твой отнятый у Тьмы Хрустальный Шар!..»

‘Забавный камень!.. А теперь уйди,
Ни у кого не нежься на груди —
И никогда пленительной строкой
Не смей и впредь нарушить мой покой!
У нас с тобою разные пути:
Тебе меня вовеки не найти —
Моя судьба — тепло дарить сердцам,
Твоя — бродить по проклятым дворцам;
Я — словно солнце мужу моему,
Ты — лишний, и не нужен никому!
Я верю в Бога — и пою псалмы,
А ты — добыча Властелина Тьмы!..
Так уходи ж — и больше не тревожь!
Ты пил во мне отчаянье и ложь —
И душу, что любовью сожжена,
Не исцелит ни дева, ни жена!..
Твой Дом — обман, твоя княжна — мечта,
Надежда — кошка в зеркале щита! —
И пусть никто из Евиной родни
Твои не согласится скрасить дни!
Один, один — всегда живи один! —
В песках пустынь — и среди белых льдин;
И пусть твои последние слова
Не повторит ни дочка, ни вдова!..’

«На этом свете радостней не жить,
Чем деву ледяную полюбить —
И уплывать к далёким берегам,
Чтоб, возвратившись, пасть к её ногам!
...Зачем богаты дальние края,
Зачем прекрасна родина моя —
Когда давно ушла на Небеса
Единственная верная краса!?..
В ином краю, в небесной вышине
Иная дева плачет обо мне —
А сердце милой, словно злая сталь,
Не утоляет горькую печаль...
...Нерон, Нерон, приди скорее вновь
В холодный мир, где предана любовь —
И чистые печальные сердца
Ложатся в стены тёмного дворца!
Исполнен жизни, доблести и сил,
Я ни о чём у доли не просил —
Но выпил чашу горечи сполна...
Приди же в мир, в котором есть ОНА!»

...Призыв Меджнуна был услышан там,
Где реки слёз струятся по мостам,
Где звёзды, так отчаянны и злы,
Разогревают адские котлы —
И тёмный ангел дивной красоты
В осколки бьёт надежды и мечты...
...Красавица к герою подошла,
Хрустальный Шар из рук его взяла —
И вместо губ, чьей нежности искал,
Меджнун увидел черепа оскал:
Холодный свет из тысячи лучей
Коснулся лгущих ангельских очей —
Та, что сердца сжигала на кострах,
Истлела вмиг — и канула во прах!

Наш мир немолод — но ещё не час,
Когда Луна взойдёт в последний раз —
И солнечные бледные лучи
Не защитят от холода ночи;
И океаны, дыбясь и ревя,
Предвозвестят пришествие Червя.
...Ещё не все счета подведены,
Целы венцы Окраинной Стены
Не пала Башня, Светоч не сожжён,
Ещё немало дев и верных жён,
И если Тот восстанет из-под плит —
Сама земля его испепелит!..

XII

О чём он думал, сидя на холме!? —
О страшной битве в непроглядной тьме?
О той, что солнцем для него была —
Как высь горда и как заря светла?
Или о том, что больше на Земли
Он не увидит милую Лейли?..
...Лизнув вершины белоснежных скал,
Усталый день на запад ускакал —
И милого зовёт к себе Она
Сквозь тьму веков, сквозь занавеси сна...
Её шаги спокойны и горды,
А на челе горит огонь звезды —
И небо первозданной синевой
Сияет у неё над головой.
Но между ними высится стена;
Его не видя, вдаль идёт она —
И всё, чем мог быть счастлив человек,
Он потерял навек - навек - навек.
«Княжна со звёзд, прекрасная княжна,
Не уходи! Ты мне ещё нужна!»
Но тает сон. И тишина звенит.
И боль разлуки сердце леденит...

Скитальца неприкаянного чанг
Заставил плакать Волгу, Нил и Ганг —
И девушки вечернею порой
Шептали: «Вот — безумец и герой!»
С ним говорили звонкие ручьи,
О злобе роз вздыхали соловьи —
И дикая непуганая лань
Ему склоняла голову на длань.
Но милая, что канула во тьму,
Уж на земле не встретится ему!..
...И снова где-то девушка поёт,
И юноша по милой слёзы льёт,
И снова с неба падает звезда —
А горе не утихнет никогда!..

Хрустальный Шар! проклятие богов:
От южных скал до северных снегов,
От Лунных гор до западных морей
Ты направлял мечи богатырей.
Звенел булат кинжалов и мечей,
И кровь лилась на землю как ручей —
И заливала чистая слеза
Забытой девы ясные глаза...
...Немало лет с тех пор уже прошло,
И мир забыл неведомое зло —
Лишь серый камень помнит эту быль,
Когда в степи волнуется ковыль —
Да ворон на замшелом валуне,
Что про Хрустальный Шар поведал мне...
Но не даёт покоя мудрецам
Хрустальный Шар из Звёздного Венца!

---------------------------------------------------------

КРАТКИЙ ГЛОССАРИЙ

Прежде всего, хотелось бы отметить, что Полный Глоссарий к поэме средневекового персидского поэта ас-Нишапури “Лейли и Меджнун” составляет 86 томов ин-фолио и вряд ли когда-нибудь будет адекватно переведён на русский язык. Поэтому столь важной становится роль данного “Краткого Глоссария” для правильного понимания поэмы.
Наверное, сочиняя в 1214 году поэму “Лейли и Меджнун”, перс Яхья ибн-Искандар ас-Нишапури (XIII в.) и не предполагал, насколько особое место в истории литературы она займёт. Причём литературы не персидской (а ведь широко известно, что именно великие персидские поэты — от Рудаки до Джами — спасли персидский язык от поглощения арабским и превратили в общепризнанную на Востоке речь поэтов и влюблённых), а совсем иной... Стремясь, вслед за великим Низами, запечатлеть в слове и песне трагическую историю любви Меджнуна, он совершил две — с точки зрения персидского поэтического канона — ошибки, и поплатился за них полным забвением своей поэмы. Даже уважительные упоминания ас-Нишапури в стихах Джами и Хафиза затерялись во тьме веков (или были неосновательно переадресованы его великому земляку Омару Хайяму), и сейчас крупнейшие специалисты по персидской литературе XI-XIV веков не знают даже его имени. Во-первых, он слишком увлёкся древней премудростью ромеев, и включил в свою поэму многое, что дошло от них до начала XIII века, но было прочно забыто впоследствии. А во вторых, он внёс в поэму слишком много своих личных переживаний, относящихся к 1209-1213 годам (в частности, абсолютно нетрадиционный образ Лейли, как гордой холодной красавицы), что в канонической персидской поэме недопустимо. Поэтому у него получилась повесть, равно удалённая как от классической версии “Лейли и Меджнуна”, так и от реальных событий, откликнувшихся в ней. Так поступив с легендой о Лейли и Меджнуне, он сделал всё, чтобы гарантировать полное забвение своему труду. И, совершенно справедливо, поэма была забыта.
Если бы не одно обстоятельство: ещё первый имперский ответственный координатор по Персии XII-XIV веков заметил, что повесть ас-Нишапури совершенно точно описывает события, изображённые в книге “Легенды об Императорах”, священной для амалов. По его инициативе поэма была оперативно переведена на амальский и подвергнута всестороннему изучению. И перед комиссией возникло множество вопросов. Почему, например, араб Кайс у Нишапури превращён в перса, да ещё и уроженца Нишапура? Откуда ас-Нишапури узнал о вере амалов и их тотеме — Рыси? Где он прочитал историю о последнем императоре Подзвёздной Равнины, что во дни гибели Атлантиды потерял свою жену — атлантскую королеву Алмариэнь и страшно отомстил за её гибель пришельцам?
В свете всех этих вопросов имя ас-Нишапури, совершенно забытое на родине (правда, здесь не последнюю роль сыграло и нашествие монголов в 1220 году), прочно заняло своё место в общем каноне легенд и мифов Вечной Империи Амалистaна. Впоследствии она была переведена с амальского на рифейский, а уже с рифейского несовершенно пересказана на русский. Учитывая, что над поэмой трудились многие поколения переводчиков и комментаторов, легко понять и некоторые несообразности в ней. Например, в зачине Меджнун охарактеризован, как добрый мусульманин, что в дальнейшем не раз опровергается самим развитием событий. Правда во многих исследованиях (например “Поэзия ас-Нишапури и её место в истории персидского слова”) проводится мысль о сочувственном отношении автора к почти забытой к тому времени зороастрийской вере. Или вся седьмая часть поэмы, не принадлежащая, по-видимому, перу ас-Нишапури, представляющая собой малохудожественное рифмованное изложение всего, что удалось разыскать о судьбе Шара в летописях различных народов. Переводчик знал, наверное же, и о правильных ударениях в словах “ирбис” и “пурпур” (нагло проигнорированных в стихотворном тексте), и о том, что при нулевом лунном давлении и t=140—160 С (обычная температура лунной ночи) азот никак не может быть жидкостью, и даже о том, что эпоха крестовых походов, в которых якобы принимал участие Парцифаль, началась через 30 лет после гибели Гаральда Храброго (а не наоборот, как следует из порядка строк). Но всё это — мелочи, издержки многочисленных переводов...
Намного важнее главное — беззаветно любящий Меджнун, неверная Лейли и опасное путешествие за Хрустальным Шаром — а они остаются понятны всем поколениям Любознательного Читателя. Итак, в путь!

II - Юноша подъезжает к реке и проходит по древнему мосту. Статуи удивлённо смотрят на героя, осмелившегося пересечь границу безлюдных стран.
IV-V - Юноша печально идёт по безжизненной поверхности Луны. Время от времени странные, неизвестно кому принадлежащие следы пересекают его путь и уводят по мягкому реголиту. Циклопическая пирамида высится в одном из цирков, а перед ней на мягких пружинистых лапах лежит Сфинкс с улыбчивым ликом проклятого императора — не Нерона ли? И почему так полупрозрачно его могучее тело? Но юноша не задаёт себе странных вопросов из забытых 13-24 песен "Энеиды" (повествующих о несбывшейся истории Рима), а идёт дальше...
VI - А дальше возник печальный храм. Юноша, впрочем, легко и без оружия справляется с мантикорами и начинает оглядываться по сторонам. Конечно, главная цель его — лазерный меч-кладенец, но и разговором с загадочными каменными статуями прекрасных дев тоже не стоит пренебрегать. И он спрашивает, а ему, как ни странно, отвечают.
VI - Ах, юноша, юноша, если бы ты знал, чьею любовью пренебрёг ради какой-то Лейли! Но ты смело и с глупой улыбкой спускаешься в страшный Лабиринт, из которого нет выхода. Там-то тебя и ждёт невидимое чудовище, которое издали почему-то казалось сфинксом. Только помощь зачарованной царевны (не самой ли Дочери Рыси, томящейся в чертогах сна?) спасает жизнь и дарит меч мелкому поэту и авантюристу — но и выведенный ею из ловушки, он подло бросает её — и дарит нашему миру тысячелетие страданий.
VII - Но Рысь и сейчас не оставила юношу. В последний раз предупреждает Она его: «Не ходи в подземные чертоги, не выноси на свет солнца Хрустальный Шар, ибо только зло причинит он и тому, кто отверг мою дочь, и всем людям Бывшего Мира!» Сам Тешавал Икастан принимает образ пастыря и увещевает юношу... Напрасно!
IX - Наш герой достиг кульминации своего ‘подвига’, спустившись по древним ступеням туда, куда не хочет попасть ни один нормальный человек. Там-то он и вступает в решающий бой с Врагом, желая отобрать артефакт. Сияет лазерный меч, и гибнут адские полчища — а юноша всё рубит и рубит. Наконец начинается поединок. Но демон не убивает юношу, а сначала (под аккомпанемент шипящих мечей) рассказывает историю гибели Подзвёздной Равнины, а затем, улыбаясь, бросает в него сокровище. И юноша поскорее уносит ноги. А наверху уже произошли серьёзные катаклизмы...
XI - С триумфом юноша возвращается домой. И что же он нашёл? Его Лейли, ради которой он совершил нечеловеческие подвиги, замужем за богатым старым кади. С вершин любви юноша проваливается в бездны ненависти. Шар в его руке вспыхивает (повинуясь воле своего нового владельца, и — что не так заметно — старого), и холодный луч, вырвавшийся из него, превращает прекрасную молодую женщину в кучку пепла. А юноша берёт в руки чанг и скитается по всему Халифату, скорбя о своей несчастливой судьбе...
XII - Ну вот и всё. Остаётся только прочитать мораль. Вне зависимости от дальнейшей судьбы юноши (может быть, его даже простили), его подарок Лейле начинает странствовать по свету, переходя из рук в руки и принося несчастья хозяевам, пока не попадает к Темучину. Ну а он-то знает, что делать с сокровищем — и завоёвывает мир, сокрушая Легендарную Эпоху. И только сладкие строки полузабытых поэм воскрешают перед нашим взором время последнего расцвета Среднего Мира...