Стоит ли прошлому верить

ВЛАДИМИР  СТРУНСКИЙ

СТОИТ  ЛИ  ПРОШЛОМУ  ВЕРИТЬ?

 ДРУГАЯ  ВОЙНА

Красивые слова давно все сказаны
На случай непредвиденной войны.
Когда все невиновные наказаны,
Все непричастные уже награждены.

Медалей больше нормы заготовлено.
А сколько нужно? Кто же их считал?
Мильоны павших – это обусловлено.
И только для десятков пьедестал.

И многие ещё не захоронены.
А почему? – Их просто не нашли.
У многих ещё было чувство родины,
С последней не вернувшихся войны.

Сидевшие в тылу звенят медалями.
Пайки нужны им, льготы, ордена.
Не родине служили, лично Сталину,
Но помнить будет не о них страна.

О ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВЕ И ЗАКОНОДАТЕЛЯХ

Хоть говорят, что взятки гладки,
Брать взятки –  недостойный труд.
Любой закон достоин взятки,
А их чиновники берут.

Берут по статусу и выше,
 Используя любой момент.
Чего ж не брать, когда их «крыша»
Не кто-нибудь, а президент?

Живёт он на одну зарплату.
Пред ним любой бессилен суд.
Он не берёт, пожалуй, взяток.
Ему их на дом принесут.

«ТОВАРИЩ  СТАЛИН»

Да здравствует товарищ Сталин,
Что очень профессионален
Он, как убийца и палач.
Ну что ты, бабушка, не плачь.

Вернутся, может, зять и дочка.
История поставит точку,
Когда умрёт товарищ Сталин.
Ну а пока вопрос банален.

Ты почему вот на свободе?
Эсеркою была ты вроде,
А все нормальные эсеры
У нас сидят в Эсэсэсэре.

Что отсидела? Значит мало.
Сменяла мебель ты на сало.
В ГУЛАГе на лесоповале
Мечтать разрешено о сале.

КУДА  СМОТРИТ  МИЛИЦИЯ?

Им положено преступников ловить,
За порядком в городе следить.
А милиция заглядывает  в рот
Каждому, кто деньги им даёт.

Ну. а если денег не дают,
В обезьянник тебя сразу упекут,
Чтобы осознал, что был не прав.
Укротят твой непокорный нрав.

Ну а кто ж тогда в тюрьме сидит?
Те, кто не хотели заплатить.
В чём же тогда истины момент?
В том, что кушать тоже хочет «мент».

А на хлеб он любит чёрную икру,
Потому встаёт он поутру.
На себя приходится пенять,
Если деньги позабыл «менту» отдать.

Если ты не чувствуешь вины,
За свободу деньги заплати.
Ну, а если в чём-то виноват,
Заплатить уже придётся больше, брат.

Если денег ты «менту»  не заплатил,
Преступление тем самым совершил.
Неужели ещё невдомёк.
Видишь «мент» достаёт кошелёк.

Развалился когда СССР,
Самым главным стал милиционер.
Прочитать сумейте между строк:
«Дело это тонкое Восток».

Если остановит тебя «мент»,
Деньги самый верный аргумент.
Левою рукою их берёт,
Правая ж летит под козырёк.

Так куда ж милиция летит?
На того, кто ей открыл кредит.
Если деньги сунешь в руку, брат,
Ты уже ни в чём не виноват.

Ну, а если денег не берёт?
Значит, есть в рядах «ментов» один урод.
Ведь закон определяет «чистоган»,
Что наличными положен был в карман.

Тот «позорит» милицейские ряды,
Кто сказал, что ему деньги не нужны.
Если «мент» наличку не берёт,
Ещё больше он с тебя потом сдерёт 

НЕ  ВСЕ  ОДИНАКОВО  РАВНЫ

Говорят, что все равны пред Богом
Только как же это понимать?
Если все невзгоды для народа,
А властям на это наплевать?

Умирают бедные старушки,
Потому что пусто в кошельках.
А у «новых» деньги не в подушках.
У них даже «зелень» на счетах.

Не толкутся «новые» в трамвае.
Всё у них иное,  как нигде.
Даже представления о рае:
Не на небе рай, а на земле.

Всё – таки не все равны пред Богом.
Только те, кто смог наворовать.
Остальным, чья жизнь ещё убога,
Остаётся с голоду сдыхать.

Граждане, я не оговорился.
Чтобы умереть, так надо жить.
Те же, кто средь мёртвых очутился,
Не на что их даже хоронить.

Неужели бросят, как собаку,
Выбросят на свалку, словно хлам?
Бродит смерть с косой по буеракам,
Невзначай, ещё заглянет к нам.

Господи, ну что ещё за мысли?
Чур, меня от этих мыслей, чур.
Только всё печальное повисло,
Как на старой лампе абажур.

ДЕЛИМ  НИЩИХ СВОИХ

Жизнь – не карты, и прикуп по масти
Не придёт, как бы долго не ждал
Бой часов, как предвестник несчастья,
Для кого-то уже прозвучал.

Если было бы всё, как задумал.
Но сегодня – не так, как вчера.
Жизнью не был бы загнан я в угол,
Своего, не имея угла.

Но могло ли быть что-то иначе,
Если  б чуть подфартила судьба?
Не пришлось  мне б сегодня батрачить,
А работал бы я на себя.

Но не лучше живут и другие.
Я ввиду не имею «крутых».
Украина  теперь не с Россией,
Поделили  и нищих своих.

Обнищали народные массы.
Может, вновь браться за топоры?
И не стало вдруг «среднего» класса.
Только нищие есть да воры.

Ни тебе « до свиданья», ни «здрасьти»
Как от этой я жизни устал.
Бой часов, как предвестник не счастья,
Для меня уже трижды звучал.

ПРЕДАТЕЛЬСТВО  ВЛАСТИ

Нищета для многих стала нормой.
Попривыкли что ли или как?
Явно, что на всех не хватит корма.
Спать уже ложимся натощак.

Нет понятий завтрак, полдник, ужин.
Дай бог корку хлеба на обед.
Ясно, что стране народ не нужен.
Слишком много у народа бед.

На складах продуктов разных тонны
Без движенья продолжают гнить.
Ведь народным массам миллионным
Не на что их попросту купить.

От кого мы ожидаем милость?
Вымрем все сегодня или нет?
Отчего такое получилось
Кто на это честный даст ответ?

Государство хуже, чем Иуда
Предало народ свой, вот ответ.
У богатых есть свои причуды,
А у бедных денег нет на хлеб.

Может, это только частный случай
И на время лишь нам не везёт?
Или в государстве невезучем
Терпеливый слишком уж народ?

Продолжаться будут вечно споры.
Сколько лет народу голодать
Но пока в стране у власти воры,
Будет нам чего-то не хватать.

А  ДЕМОКРАТОВ – ТО  НЕТ

Жизнь стала хуже, чем была.
Кто виноват, ужель природа?
Всё реже свет, всё чаше мгла.
И лишь болезни для народа.

А что народ? Народ – толпа.
Толпе всегда нужны герои,
Чья речь,  сводящая с ума,
Любого сделала б изгоем.

В своей стране, а не в чужой.
Прошла эпоха революций.
Кто сумасшедший – тот герой,
Но это ведь не значит, лучший.

Нужны для стада вожаки,
Причём козлы, а не бараны.
У нас в вождях не дураки,
А коммунисты-ветераны.

Есть опыт и дурить народ,
И вместе быть в толпе с народом.
И даже звать народ вперёд,
Хотя всё реже с каждым годом.

Чего ж политики хотят,
Ругаясь, оголтелым матом?
Все демократию хулят,
Когда в стране нет демократов

Ругали б инопланетян.
Они встречаются хоть чаще.
Без разницы, что трезв, что пьян
В толпе без умолку кричащей.

Все вопиют: «Долой! Круши!»
И бьют в толпе на всякий случай,
Всё сокрушая от души,
Но жизнь никак не стала лучше..

ЧЕКИСТЫ

Слов собственных боялись, словно пуль.
Слова в «ЧК» расстрелами чреваты.
И даже генерал молчал, как «нуль»,
Боясь за болтовню свою расплаты.

Объединял «чекистов» только страх
И многие, свершаемые зверства.
Ведь был уничтожения размах.
А страх остался каждому в наследство.

Дзержинского и Сталина уж нет.
А Берию с Ягодой расстреляли.
Андропов умер, но его портрет,
Оставили, чтоб им детей пугали.

Что генерал? Да  каждый рядовой
«Чекист», хоть и ворует, но напуган.
Он в кинофильмах, может, и герой.
А в жизни все они у власти слуги.

Им превосходство «корочки» дают
Лишь над людьми, восставшими из праха.
Но сами же друг друга предают
Не из-за выгод, а скорей, из страха.

ВЛАВСТЬ  ПАХАНОВ

В России власть была у паханов.
Теперь у власти паханы другие..
Свободы нет, зато закон суров.
А без свободы нету и России.

Пространство есть в границах вековых.
И есть народ, что стал электоратом.
Без масла в голове, мы просто жмых,
Что выжат был уже неоднократно.

Россия – это, к сожаленью бунт,
Бунт необузданный и кровожадный.
Народ дуреет, ежели не бьют
Бессмысленно и даже беспощадно.

Не стоит зарекаться от тюрьмы
В стране уже разорванной на части.
Власть не менялась, Только паханы
Менялись у кормила этой власти.

КУХНЮ  СМЕНИЛ  КАРМАН

Сердца охвачены испугом
За наши мысли и  слова.
Мы говорим в карман друг другу,
Хотя карманов только два.

В политике есть перекосы
Причём, увы,  в любой стране.
мы опасаемся доносов,
Хоть вроде времена не те.

И люди вроде бы другие.
Но, к сожаленью, всё не так.
И в безопасности в России
Пожалуй, что один дурак.

В других отечествах не лучше.
Повсюду страх, кругом обман.
И говорим на всякий случай
Мы, но не в рупор, а в карман.

Когда от голода мы пухли,
Но не могли о том сказать,
Мы разговор вели на кухне,
Коль не  умели промолчать.

С тех пор немного изменилось.
Хотя и не об этом спор.
Сменили кухонную  «милость»
Мы на «карманный» разговор.

НЕТ  ЗАКОНОВ  ПРОТИВ  ЛЖИ

Мы живём, как будто в страшной сказке.
Оборотнем оказался вождь.
Долго же скрывался он под маской..
Там опасность, где скрывалась ложь.

Опасаться нужно не медведя,
Что живёт в неведомой тайге.
Оборотнем  могут быть соседи.
В нашей жизни всё, как на войне.

Улицы похожи окопы
Магазин, как вражеский объект.
Только мы по-прежнему холопы.
Бог не выдаст, но свинья ведь съест

Очень тяжело среди предательств.
Неуверенность бросает в пот и в дрожь.
Нет у нас в стране законодательств,
Запретивших нормативно ложь.

МЫ  НЕ  СТАДО  БАРАНОВ

«Уберите охрану», –
Люди требуют вслух.
Мы не стадо баранов,
Нам не нужен пастух.

Мало зрелищ и хлеба –
Жить хотим без плетей
И, чтоб чистое небо.
Пожалейте детей.

Постоянно вы лжёте
И не ходите в храм..
Сами вы не живёте,
Так хоть дайте жить нам.

На Земле Страх Господний
Заменил просто страх..
И живём мы сегодня
Хуже, чем в кандалах.

И духовность начала
Кто-то в памяти стёр
Разве этого мало:
Нашу память – в костёр?

Хлеб важнее, чем водка.
Стража нам не нужна
Уберите решётки –
Портят вид из окна.

ГЛОБАЛИЗАЦИЯ  ЭКОНОМИКИ

Определяя магнитуду шока.
Я вышел на глобальный эпатаж.
В словах пустых нет никакого прока.
Есть отраженья, словно вернисаж.

В глобальности нет самоуниженья,
Но ведь глобально думать не хотят.
Приближен мир уже к уничтоженью.
Что может значить экономик спад?

Есть скрытые дефекты экономик,
Уже родивших кризис мировой.
Политик из  юристов, просто гномик.
Экономист, нот честный – вот герой.

Решающий и многомерный фактор –
Всеобщая защита от всего.
Политика, как ядерный реактор,
Рванёт – и больше нету ничего.

Избавиться давно пора от рабства
И олигархов, но крепостников.
Законы сталинизму адекватны.
Стране давно пора быть без оков.

Законы, как пудовые вериги
И тянут экономику назад.
И облака свернулись в виде фиги.
Об этом даже звёзды говорят.

ХОТЯТ,  КАК ЛУЧШЕ

Немало в жизни разочарований.
Всем верить просто глупо и смешно.
Друг предаёт, жена с другим обманет.
Воспринимать всё это нелегко.

Жизнь тяжела: растут налоги, цены.
К существованью просто денег нет.
Газеты врут, а также бизнесмены.
Политики не держат свой обет.

На выборах сплошные обещанья,
Мол, голосуйте только за меня.
А выборы прошли – крутитесь сами
И умираёте с голоду, друзья.

Всё более похожа жизнь на плаху.
Жестокость порождает подлецов.
Вселять в людей надежду, а не страхи,
То был секрет античных мудрецов.

А нынешние всё перемудрили.
Ни мудрости, ни чести, ни стыда.
Народу лишь отчаянье внушили.
Хотят, как лучше, вышло, как всегда.

О  ТИРАНАХ

Любой тиран – одновременно раб.
От прихотей зависит т и привычек.
О не свободен потому, хотя б,
Что сам в своих капризах обезличен.

Он не свободен сотворить добро,
Издать благоприятные законы.
Любить не может, потому, что зло
С любовью не совместно и природой.

Тиран боится в жизни всё и вся.
И сам себя он окружил охраной.
Ни шагу без неё. Его семья
Страдает от безумия тиран.

Живёт он, словно в клетке золотой.
И что с того, что он крутого нрава..
Неукротимый страх перед толпой
Ему мешает даже мыслить здраво.

Тирана жизнь есть жизнь палача.
Невинных кровь нависла, как громада.
Но бесполезно плакать и кричать.
Тиран, как раб не ведает пощады.

Из чувств людских ему ведом лишь страх.
Чем больше страха, больше жертв тирана.
Вершатся казни тайно, впопыхах.
И лишь от смерти он не ждёт обмана.

Тиран всегда предчувствует конец.
Грядёт за преступления расплата.
Всё видит Бог, небесный наш Отец,
Тирану, уготовив муки ада.

Я  ЛИШЬ  УСТАЛ  ОТ  ЖИЗНИ  ГОРОДСКОЙ

                ЭЛЕГИЯ

Мила мне не деревня, а покой
И тишина слияния с природой.
От суеты подальше городской,
От воздуха отравленного злобой.

От недоверья, сплетен и интриг,
От нервотрёпки на «плохой» работе.
Я вышел в лес, где спрятался родник..
Такой воды, наверняка не пьёте.

От тесноты кварталов и невест,
Сбежать в поля хотелось, где просторы.
Себя увидеть в зеркале небес,
Услышать эхо, отправляясь в горы.

И, может быть, мычание коров
Я предпочту гудку автомобиля.
Я в городе зачах, я не здоров
Судьба подбросит шанс мне: или-или.

Нет, город я наврядли предпочту.
 Его хочу покинуть, хоть на время,
Осуществить, чтоб давнюю мечту.
Стряхнув с себя проспектов пыльных бремя.

Не в ванне искупаться, а в реке.
Не с крана воду пить, а из колодца.
И быть самим собою налегке –
За это стоит в жизни побороться.

Люблю я не деревню, а покой.
И потому легко сменю удобства.
Я лишь устал от жизни городской:
От лютости, неискренности, жлобства.

Ноя отнюдь не сельский человек.
Я просто жить хочу разнообразно.
В селе я поселился не на век.
Ведь город снова поманит соблазном.

Обманет, как всегда и разотрёт.
И я вернусь к себе домой, не в гости.
Вернусь туда, где жизнь моя пройдёт
И похоронят тело на погосте.

СЕЛЬСКАЯ  ИСТОРИЯ

Встретился с девчонкой у колодца.
В деревнях такие ещё есть.
Только с жизнью нелегко бороться.
Хочется ещё ведь пить и есть.

Крепкая, сама себе хозяйка.
Куры, гуси, лошадь и свинья.
Ложем брачным нам была лужайка.
Дивчина без комплексов моя.

Замуж хочет и своей охотой,
Видимо влюбилась и всерьёз.
Но условье ставит: на работу
Должен я устроиться в колхоз.

Ладно бы, тихонечко по дому
Что-то ладить и семью крепить.
А в колхозе, ясно тут любому,
Что придётся мне навоз месить.

Свадебку сыграли. Вся деревня
Чай, гуляла аж четыре дня.
Я ж кровей дворянских, род мой древний,
Среди предков были и князья.

Избу дали чистую в колхозе.
Их пустует множество кругом.
Кто уехал, кто-то почил в бозе.
Одним словом, в общем, дикий дом.

Погуляли, надо на работу
Скотником идти пахать в колхоз.
Только что-то стало неохота
Целый день мне ворошить навоз

В город съездил к другу для затравки.
Он мне справку дал на целый год,
Что болею и согласно справке,
Нужен мне болящему, уход.

Бюллетень – моё освобожденье.
Ведь душа к работе не лежит.
Я лентяй в четвёртом поколенье.
Прадед мой был с детства инвалид.

У ЖИЗНИ  НЕТ  ОБОЧИН

Бывает пуля – дура,
А штык – тот молодец.
Но падает фигура,
Приходит ей конец.

Когда повсюду трупы,
Не загремит набат.
Ведь умирать так глупо,
Но кто-то ж виноват.

И остаётся правым
Тот, кто сумел попасть.
Менялись феодалы,
Менялась даже власть.

Но для народа было
Буквально всё равно.
Ведь в нищете унылой,
Жизнь – полное дерьмо.

На жизненном пространстве
Под солнцем места нет.
И в тридевятом царстве
Все сброшены в кювет.

Кто чем-то озабочен,
А кто сошёл с ума.
У жизни нет обочин,
Поскольку жизнь – тюрьма.

С мечтою о свободе
Живём и не живём.
Пригрезилось нам вроде,
Что манят нас рублём.

Не ждём мы с неба манны.
Уже устали ждать.
И даже на обманы
Уже нет сил роптать.

Идём по бездорожью
(Обещан светлый путь).
Пропитанные ложью,
Мы всё же как-нибудь.
 
Но падают фигуры,
Нашедшие конец.
Конечно, пуля - дура,
Но штык – не молодец.

ДУМА  О  СТАЛИНЕ

Мы живём, конечно, ж не в Китае,
Средь полей возделанных и рек
«Я другой такой страны не знаю»,
Где рабом был каждый человек.

От кремлёвских стен и до окраин
Хитростью возвысился плебей.
Угнетает всю страну Хозяин,
Потому что не любил людей.

Мирового он хотел господства,
Исполняя ленинский завет.
Потому довёл страну до скотства.
Самый главный в мире людоед.

Начал он людей уничтоженье
Не в чужой, а в собственной стране.
Принимая жуткие решенья,
Видел мир в крови он и в огне.

И себя – с державой и в короне,
Победитель мировой войны,
Восседавший на огромном троне
В красном одеянье сатаны.

Он легко сменил б зелёный китель,
На любимый, алой крови цвет.
Он палач, убийца и воитель.
Стелется за ним кровавый след.

Может быть, его истлели кости.
Мы позор страны переживём.
Даже после смерти, на погосте,
Остаётся Сталин палачом.

Он великий, злой, но всё же гений.
Дьявола на нём была печать.
Но для всех грядущих поколений
Не было мудрее палача.

Было бесовское в нём наитье,
Ведь не зря был первоклассный вор.
Он предвидел многие событья,
Словопреньям, предпочтя топор.

Со вселенским действуя размахом,
Приглашал к себе «на пироги».
Жизнь свою закончили на плахе,
Как друзья его, так и враги

Сталин был безжалостен к любому,
Самым наглым в мире подлецом.
Ни чьему не верил Сталин слову,
Но считался нации «отцом».

Подчинялись армия и пресса
Тайной воле красного царя.
Все боялись сталинских репрессий.
Рушилась и воля и семья.

Исчезали, чуть не миллионы.
Многих он осиротил детей.
Вся страна была особой зоной
Сталинских кровавых лагерей.

КТО  В  СТРАНЕ  ХОЗЯИН?

На «санаторной» киче в Магадане.
Не раз я воспевал колымский край.
Где «вор в законе» Михаил Потанин
Тогда со мною вместе «отдыхал».

Ему уже тогда «червонец» дали,
Но он и половины не сидел.
Вдаваться уж не стану я в детали,
А то ведь можно оказаться не у дел.

Теперь Мишаня в олигархах ходит
И Путин сам в подручных у него.
Мишаня со страною «мульку» водит.
Народу лишь в стране не хорошо.

Один при власти, а другой в короне.
Из общака сложили капитал.
Колымский край, где кореш похоронен,
Коль не забудешь, тоже воспевай.

Когда-то пил чифирь из мятой кружки.
Теперь же пьёт он дорогой коньяк.
И держит Миша уши на макушке.
Поскольку он по жизни не дурак

И «вор  в законе» создаёт законы
А это вам не соли скушать фунт.
Живёт страна вся по закону зоны.
Полковник Путин перед ним во фрунт.

ЗАПАХ  ДЕНЕГ

Запах денег и власти
Так зловещ и тяжёл.
Что касается страсти –
Промедола укол.

Кто сказал, что не пахнут?
Деньги – кровь и огонь.
Не успеешь и ахнуть –
Нестерпимая вонь.

Нестерпимые вопли,
Словно ты уж в аду..
При деньгах даже гопник –
С хохолком какаду.

Разрывает на части.
Как осиновый кол.
Запах денег и власти
Нестерпимо тяжёл

СТАЛИН  УМЕР

Врядли любили вождя всех народов.
Может, моральные только уроды.
Коммунистической был он иконкой,
Хоть пол страны усадил он на «шконку».

В чём же причины к нему неприязни?
Сталин был щедр, но только на казни.
Он ненавидел и не притворялся.
Просто народ свой он очень боялся.

И за его неуемные страхи
Много людей оказалось на плахе.
Он не жалел ни ребёнка, ни мать.
Сталин людей обожал убивать.

Был он по сути своей извращенцем.
Рода людского он был вырожденцем.
Я уж не помню: какого числа
Смерть его радость в стране принесла.

Плакали люди, сокрыв свою радость.
Слёзы скрывали  смердючую гадость.
Сталин не плыл никогда по теченью.
Сдох и народ весь вздохнул с облегченьем.

ОПТОМ  И  В  РОЗНИЦУ  или  МОЗАИКА  БРЕСТСКОГО  МИРА

Ленин приторговывал страною,
Как приказчик в москательной лавке.
Он ведь был у сатаны слугою.
Власть в России – это только ставка.

На народ плевать ему, как прежде,
Вместе со своею камарильей.
Хоть на власть и призрачна надежда,
Может стать неоспоримой былью.

По кускам страну распродавая,
Ленин, выторговывал условья.
Полстраны под властью оставляя,
Он народ сдавал, как поголовье.

Украину вместе с Беларусью
Ленин отдавал под власть тевтонцу.
И за это получил от пруссов
Миллионы золотых червонцев.

Быть вором – не нужно быть Мессией.
Деньги, хоть и зло, нужны вору.
Если Ленин торговал Россией,
Мирбаха убили почему?

НЕСВЕТЛОЕ  БУДУЩЕЕ

Сегодня не платят зарплату,
А завтра – уже за бортом.
Дом заберут в неуплату,
Чтоб стал рабочий бомжом.

Но повышают налоги,
Цены на хлеб и жильё.
Правят страною не боги,
Правит страною жульё.

Хуже бездомной собаки
Жить мы должны всей страной.
Рыцарем мусорных баков
Стать у нас может любой.

Кто-то возводит заборы,
Кто-то купил пароход.
Что же вы сделали, воры.
Вы ж обокрали народ.

Мрут, ведь от голода дети.
Вы их забрали кусок.
Только и Бог шельму метит
Наворовали вы впрок..

Всех негодяев к ответу,
Кто беззаконье творит.
Только для них тюрем нету
Купят тюрьму и суды.

 Купят, они с потрохами
Власти, закон и страну.
Мы их считаем врагами,
В нас они просто плюют.

Можно им праздновать труса,
Каждый мошной защищён.
Люди для них, словно мусор.
И, словно дышло закон.

Деньги – реальная сила.
Им на законы плевать.
Просто одним подфартило,
Значит, другим умирать.

Путь беспросветен во мраке.
Надо вставать на ножи.
Путь у людей одинаков:
Из безработных – в бомжи.

ОЗВЕРЕЛИ

Странный мир меня пугает.
Он корыстный и опасный.
Ничего не понимаю,
Ничего совсем не ясно.

Почему жить стало хуже.
Мы же люди – не медведи.
Никому никто не нужен:
Ни родные, ни соседи.

Позабыли честь и совесть,
И не стало благородства.
Я о жизни беспокоюсь.
Всё исчезло, кроме скотства.

Исчезает человечность.
Люди – хищники к тому же.
Милосердье канет в вечность.
С каждым днём живём всё хуже.

Мир на грани катаклизмов,
Всюду голод, смерть, убийства.
Деньги, лишь мерило жизни
И инстинкт на грани свинства.

Очевидно расслоенье
На беднейших и богатых.
Очевидны измененья:
Люди стали, как приматы.

Жрут, плодятся, корчат рожи
Даже те, кто не был пьяным.
Кверху лезут вон из кожи.
Чем они не обезьяны?

Мир вокруг эгоистичен
И поэтому неяркий.
Ощущенья непривычны,
Будто все мы в зоопарке.

Все имеют клейма, метки,
И, как будто даже рады.
У кого побольше клетки,
Тот командует парадом.

Разум тускл и примитивен.
Всё свели к еде и случке.
Этот мир мне стал противен.
Дайте рубль до получки.

ОСТАНОВИТЕ  ЗЕМЛЮ,  Я  СОЙДУ

Остановите Землю, я сойду!
Устал от бардака я и вертепа.
Устал я от «совка» и от «совдепа»,
От дураков, которых вижу тьму.

Устал я от всего, что видит глаз,
Устал от человеческого зверства,
От глупости, авралов, изуверства,
От послушанья всенародных масс.

От боли, от страданий, нелюбви,
От ханжества и псевдоматеринства
И от всепоглощающего свинства
И катаклизмов матери-земли.

Мне не нужны Венера и Юпитер,
Сатурн не нужен, даже красный Марс.
Беда лишь в том, что жизнь наша – фарс,
И, к сожаленью я не небожитель.

Живу я на Земле в полубреду.
Хочу уйти в Галактику другую.
Чем, кроме жизни, в сущности, рискую?
Остановите Землю, я сойду.

О  «СЛУГАХ  НАРОДА»

В любое время, при любой погоде
Москву мы называем Третий Рим.
Должно бояться своего народа
Правительство, которое над ним.

За кресло, что в державном кабинете,
За то, что вновь не переизберут.
За то, что перед ним за всё в ответе.
«Народа слуги» свой народ не чтут.

А это, значит, кресла недостойны.
Доверия не оправдал никто.
Народ не должен быть коровой дойной.
Народ есть власть, министры же ничто.

Но почему-то на душе тревожно
Вчера, сегодня, завтра, каждый год.
В правительстве переизбрать любого можно.
Нельзя в стране переизбрать народ

К РАССТРЕЛУ  БУДЬ  ГОТОВ

Когда кругом расстрелы, кровь и страх,
То смелые лишь дураки и дуры.
Но надоело жить в черновиках,
Боясь в чекистской кожанке цензуры.

Когда поэт в России не поэт,
А только лишь придворный подпевала,
Когда свободы даже в сердце нет,
Душа от бессердечности устала.

Как надоело изворачиваться, лгать
И чьей-то быть партийною трубою,
И к ложным идеалам призывать.
Но хочется  всё ж быть самим собою.

Как в горле кость, пусть выбор не стоит.
А он жесток, хотя и не хамили.
Или для власти нужный ты «пиит»,
Или тебя убили и забыли.

Будь ты бездарен, каждый слог твой – штамп,
Но ты полезен партии своей.
Расстрелян Гумилёв и Мандельштам.
Неважно кто ты: русский иль еврей.

В России, говорят поэтов нет,
Превысил прошлый век поэтов меру.
Хотя не каждый мыслящий – поэт,
Но каждый должен быть готов к расстрелу.

ВРЕМЯ  ЖУЛИКОВ

Мы в тяжёлое время живём:
Время мутной воды и политики.
Когда правит народом жульё,
А народ, как при Сталине, винтики.

Мы в проклятое время живём.
И совсем уж не по-человечьи.
Когда трудный свой хлеб мы жуём,
А жульё вновь расправило плечи.

Мы в  трагичное время живём.
И страшнее уже не бывает.
Когда в нас и не только жульё,
А друг в друга все люди стреляют

Для какой тогда цели нам жить?
Неужели до самого гроба?
Мы поставили целью набить
Ненасытную нашу утробу.

Как мы будем страну поднимать
Из руин большевицкой морали.
Ведь у мели они только жрать.
На народ они просто насрали.

Жрал в три горла кремлёвский палач,
А теперь он сменил только кресло
На народ ему просто плевать.
Я желаю ему, чтоб он треснул.

Неспокойное время пришло.
Неспокойным оно долго будет.
До тех пор пока правит жульё.
До тех пор, пока люди – не люди.

ОЧЕРЕДЬ

Наша «совковая» очередь
Неразрешима, как спор.,
Хлёсткая, словно пощёчина,
Или суда приговор.

Может быть от скудоумия,
Но подаём мы пример.
Очередь – это безумие
Бывшего СССР.

Ночью на мебель по записи.
Днём раздираема в крик:
«Ну-ка катись к чьей-то матери,
Ты не стоял здесь, старик».

Люди нормальные лаются.
Стали друзья, как враги.
Дурью вся очередь мается.
Господи, им помоги.

Ну, вразуми: в несуразности
С очередью живём.
Выплеснет очередь гадости,
То от соседей не ждём.

Очередь гибкая к знахарю
И к экстрасенсу-врачу.
Очередь даже за сахаром,
Даже, сдавая мочу.

Хлёсткая, словно пощёчина
Или суда приговор.
Даже на кладбище очередь
Неразрешима, как спор.

МЕЧТА  НИЩИХ

Живёт на свете, всяк, кто как.
Немало разных мест.
Кто спать ложится натощак,
А кто ночами ест.

У нас условия не те.
Не кушаем шашлык.
Живу, как все я, в нищете,
Но к этому привык.

И только в сердце маята,
Но не у одного.
Нам надоела нищета.
Взамен нет ничего.

Раскроет истина уста,
Когда, забыв про честь.
У всех на всех одна мечта:
Раз досыта  поесть.

МАЛЬЧОНКА – ПОБИРУШКА

Мальчонка – побирушка,
Скитавшийся по весям
Украл одну полушку,
За что его повесят.

Чтоб неповадно было
Мальчонкам-побирушкам.
Причём с немытым рылом
Украсть даже полушку.

На суд собрались дяди,
Друг друга все толстее.
Такие дяди врядли
Мальчонку пожалеют.

Ведь бедного сиротку
Они считают вором.
Их разговор короткий:
«Дать смерть по приговору».

Взглянув на эти рожи,
Он плакал очень горько,
И побледнела кожа
На личике ребёнка.

Но суд не состоялся.
С украденной полушкой.
Сбежал опять скитаться
Мальчонка-побирушка.

Я  ВИДЕЛ  ЗЕНКИ  ПАЛАЧА

Я видел зенки палача,
Тупые, словно пятый угол.
Когда он трупы, хохоча,
Неторопливо прятал в уголь.

В них бесовской горел огонь,
Ночной, смертельный и ужасный.
И мёртвых отражался стон
Мольбою, может быть. напрасной.

Да, был он профессионал
И дело знал, конечно, туго.
Кровавый черепа оскал
Не пожалел б ни мать, ни друга.

Меня холодный пот прошиб,
Когда смотрел он хохоча
Я, словно страхом был убит.
Я видел зенки палача.

ДВА  ВЕЛИКИХ  НЕГОДЯЯ

Нет, Ленин был великий человек.
Мы просто долго этого не знали,
Что свой опередив двадцатый век,
Он был великим самым негодяем.

И Сталин был великий человек.
Но слишком поздно мы о том узнали,
Что посадив в тюрьму двадцатый век
Он был вторым великим негодяем.

И чёрные дела, творя в стране,
Пророков  уничтожив и поэтов
Завет исполнил Ленина вполне.
Назвал режим страною он Советов.

И был надолго в кабале народ.
Погрязли мы великом разгильдяйстве.
Союз развален, но ещё живёт.
Завещанное ими негодяйство.

НЕСЪЕДОБНАЯ  ИНФОРМАЦИЯ

Не может быть того, что было.
Достаточно того, что есть.
А то, что будет, так уныло.
Ни встать, ни лечь, ни даже сесть.

Нас обещаньями кормили
И кормят ими до сих пор.
И экологию травили,
И каждый третий – точно вор.

А с информацией подобной
Совсем ведь невозможно жить.
Она по сути несъедобна.
И как её переварить?

Народ устал, Народ не хочет
Фальшивых лозунгов опять.
Верхи на сессиях бормочут
Такое, что нам не понять.

Они слова из старых книжек
Партийных вытащат на свет.
Законы новые нанижут,
Которых и в природе нет.

А что народу, как и прежде
С призывами: «Даёшь! Даёшь!».
Теряя всякую надежду,
Расхлёбывать чужую ложь.

САМОГОН

Волной сивушных масел
Ударит по мозгам.
За то, что был опасен
Он для здоровья нам.

Но валит с ног любого
Быка или коня.
Разит сильней, чем слово,
Как пуля, мужика.

В нём столько силы дерзкой
Играет молодой.
Напиток, хоть и мерзкий,
Но вкус его простой.

На свадьбах и родинах
Его без меры пьют.
А после, как скотина,
Дерутся и блюют.

Что только в нём находят?
Ведь ничего нет в нём
Хорошего, но просят
С похмелья самогон.

Им лечатся, как будто.
Он изгоняет страх.
Но пьют его, как пьют-то.
И на похоронах

За смерть и за здоровье,
Когда ударит гром,
Со страстностью коровьей
Пьют люди самогон.

ПОЗИЦИОННАЯ  ВОЙНА

Накаркала ворона,
Разведка донесла,
Что наша оборона,
Слабей, чем у врага.

А, значит пораженье
Не им, а нам принять
И есть уже решенье,
Что надо отступать.

Оставили редуты
И в тыл к себе ушли.
Но вот седьмые сутки,
Как не идут враги.

Лежим мы, ожидаем,
Когда ж, ядрёна мать,
Решатся негодяи
По фронту наступать.

Фортуна благосклонно
Вдруг отнеслась и к нам.
Накаркала ворона
Всё тоже и врагам.

Они давно окопы
Оставили свои.
И ждут, когда подкопы
Начнём же делать мы.

Сошлись две мощных рати
В железе и броне.
И лозунг: «Люди – братья»
К нам подошёл б вполне.

Они нас так боялись –
Ушли с передовой.
И мы в окопах клялись:
«Пора идти домой.

Вот так мы воевали
Блистательная мисс.
Мы с месяц простояли,
А после разошлись.

ОДИНОКАЯ  СТАРОСТЬ  БРОДЯГИ

Дочь его в Соединённых Штатах,
А другая неизвестно где.
Может быть. и сам он виноватый.
В том, что много ездил по земле.

Как судьба его не раз клевала.
Сколько раз садился он на мель.
Не однажды женщины, бывало
Торопились затащить его в постель.

Он не гордый, хоть и одинокий
В молодости был, не ведал страх.
Им свои выкачивал он соки,
Ничего не требуя за фрахт.

Но душа его, её, как шило
В старом рюкзаке не утаишь.
Сердце ближе к старости заныло.
Сам с собою не поговоришь.

Да и постарел–то он до срока.
А когда? Не ведает числа.
Может что-то на хвосте сорока
Новость, хоть какую принесла.

ЛИШЬ  БЫ  НЕ  БЫЛО  ВОЙНЫ

Постоянно пояса потуже
Всей страной затягивали мы.
Говорили нам, что это нужно,
Якобы для всей большой страны.

Откровенно весь народ с трибуны
Призывали чуть поголодать.
Чтоб потом могли б Мао-Цзе - Дуну
Что-то подарить или продать.

Мы и так пол-Африки кормили.
Неизвестно только для чего.
«Потерпите»,– нам всё говорили.
Мы терпели, нам не всё равно.

За Альенде и за Корвалана
Всё терпели и терпели мы.
И другие развивались страны.
Всё за наши русские рубли.

Нам войной Америка грозила,
Выпускала жало, как оса.
И опять, откуда брались силы?
Стягивали туже пояса.

Именем советского народа,
Выражая мнение вполне
И с трибун. и чуть не с огорода.
Мысль эту говорили все.

Говорил сосед наш дядя Петя:
« Ко всему давно привыкли мы.
Лишь бы только не болели дети
Лишь бы только не было  войны».

СОМНИТЕЛЬНЫЕ  ЛОЗУНГИ

«Народ и партия – едины!»
Я верил этому вполне.
.Но только разное едим мы.
Зачем они солгали мне?

И эта партия – эпохи
Была ум, совесть, даже честь.
Но почему живём мы плохо.
И стало нечего нам есть?

Они жируют супостаты.
И строят дачи все подряд
И, как в Соединённых Штатах
Всё для народа –  говорят.

«Мы будем жить при коммунизме», –
С трибуны Лысый обещал.
Он жил, а мы лишь кости грызли.
И то лишь те, кто их достал.

У власти стали «демократы.
Ликуй и радуйся , народ.
Но только счастья маловато.
Нас лозунг снова ждать зовёт.

Мол, вы, как прежде потерпите,
Теперь уже не коммунизм.
Мы строим всем, а не элите
Развёрнутый капитализм.

Но всё по-прежнему, как было.
А бывший коммунист – богач.
И для народа всё уплыло.
«Народ работай и не плач»

КАК  ХОРОШО  БЫТЬ  ШЕВАРДНАДЗЕ

Был Эдик Шеварднадзе
Отнюдь не дурачком
И далеко не с каждым
Сидел за коньячком.

Был в Грузии владыкой,
Но был над ним Союз.
Хоть горе он не мыкал,
Взвалил на плечи груз.

Он увеличил ставку
К вершине на пути.
Заставили в отставку
Его враги уйти.

Был раньше коммунистом.
Теперь он – демократ.
Да с совестью нечистой
Ему сам чёрт не брат.

Его судьба кидала,
Хоть пил и ел он всласть.
Но снова правит балом.
И в руки взял он власть.

РОССИЯ,  КОТОРУЮ  У  НАС  ККРАЛИ

Опять объявлена война
Всему российскому народу.
Опять в убожестве страна.
Что ж вновь бороться за свободу?

Костлявой голода рукой
Правительство народ задушит.
Свобода цен – так то разбой.
Правительство с «блатными» дружит.

И, как в семнадцатом  террор
Вновь возрождён большевиками.
Сказал же самый главный вор:
«Из искры возгорится пламя».

И это пламя родилось
И всё в огне сгорело жутком.
Спасти страну не удалось.
Сыграли скверную с ней шутку.

А «демократы» наши что ж.
Куда свободу подевали?
Ещё вчера, что с них возьмёшь,
Все были сплошь большевиками.

Опять в убожестве страна.
Что ж вновь бороться за свободу?
Опять объявлена война
Всему российскому народу.

ВОПИЁТ  КРОВЬ  НЕВИННЫХ

Во времена вождей-скопцов
По всей стране гуляли плети.
И отрекались от отцов
Стране, поверившие дети.

Отцов сажали в лагеря.
Лишь по стандартному доносу.
И каждый день страна-тюрьма
Вершила казни и допросы.

Всё тот же в небе реял флаг
Пропитанный невинных кровью.
Но двери распахнул ГУЛАГ.
И новый вождь нахмурил брови.

И вроде были прощены
Все невиновные когда-то.
Но отречённые отцы,
Как павшие в бою солдаты.

И всё-таки, который год
Унылы над ГУЛАГом  звёзды.
Невинных жертв кровь вопиёт
О справедливости возмездья.

Но через тысячи смертей
Отцов пережили те дети.
Но всё же кто-то из детей
За отречение ответит.

АГОНИЯ

Страна забывшая великих
Своих героев, не вождей,
Становится тупой и дикой
Страной бессмысленных идей.

Назад зовут: к капитализму.
А может, всё-таки, вперёд?
Мы все стремились к лучшей жизни,
А он нам эту жизнь даёт.

Ведь, если нету капиталов,
Хотя б кто нищему подаст?
Страною нищих ныне стала
Страна безумствующих масс.

Союз распался «нерушимый»
И разлагается, как труп.
Все наши женщины, мужчины
За рубежом, кто не был глуп.

А тем, кто всё-таки остался.
Споём хвалу  за упокой
Решили вместе разлагаться
С великой бывшею страной.

И, если стала жизнь дороже,
Нам голодать – не привыкать.
Одна надежда, что поможет.
Нам Запад медленней сдыхать.

СВИДЕТЕЛИ  СМЕРТИ  ПАЛАЧЕЙ

Что накопилось, вырвалось наружу.
И я о снисхождение молю.
Верни любовь в озлобленную душу,
О, Господи, верни любовь мою.

Верни любовь, но только не к тиранам.
Верни любовь, но только не к лжецам.
И ненависть оставь мне к ветеранам.
Но не войны, а только к палачам.

Да не простятся им их преступленья.
Кто был палач, уже тот не солдат.
За страх людской, за мерзость прегрешенья,
Пускай им также люди отомстят.

Не месть за грех, а всё-таки возмездье.
Случится пусть, но по вине ничьей.
Не люди будут, в небесах созвездья
Свидетелями смерти палачей.

МОНОЛОГ  НИЩЕГО

Я в нищете живу ужасной.
А почему? Я так привык.
И уговаривать напрасно.
Со смертью жизнь моя впритык.

Ни жизни не боюсь, ни смерти,
Ни бед, ни радостей земных.
И в самой сильной круговерти
Избегну всевозможных лих

А что мне человечье лихо?
Богатство не сведёт с ума.
Ведь  нищета – моя портниха.
Моё имущество – сума.

И хлеб сухой полезет в горло,
Вода приятней, чем вино.
И, если голодом припёрло,
Что есть и пить, уж всё равно.

Все контрдоводы напрасны.
Со смертью жизнь моя впритык.
Я в нищете живу ужасной.
А почему  Я так привык.

НАРОДУ  ДАЙТЕ  МОЛОКО

Живём мы хуже год от года
И не способен исполком.
Толпа «советского» народа
Стоит всю ночь за молоком.

Ночь утром сменит день прекрасный.
Стоять всю ночь ведь нелегко.
Но всё равно толпе неясно:
Когда же будет молоко?

Нет мяса, исчезает масло,
Хлеб дорожает и вино.
Но люди ночь стоят напрасно.
Народу дайте молоко.

ПОЛУОСТРО  КРЫМ

Клочок земли, он стал родным
Для тех, кто жил здесь и родился.
Мой отчий полуостров Крым,
Во что ты нынче превратился?

Тебя поганили дельцы
На тектоническом разрезе.
И живы нынче подлецы,
Что прячут под полой обрезы

Тебя желают разделить
Из политических амбиций
Те, не дано кому любить,
И разрушители традиций.

Но Крым един и не делим.
Земли прекрасней нет на свете.
Под небом голубым одним.
Храм православный и мечети.
 
Религий много, Бог – один.
Земле все сыновья едины.
Крым никому не отдадим.
Крым только для народа Крыма.

Гостям мы рады дорогим.
К нам в гости приезжайте люди.
Но только помните, что Крым.
Принадлежать другим не будет.

АРТЕК

Распался Союз, но оставил в наследство.
Нам лагерь Артек – это кладбище детства.
Где смех раздавался у моря, лишь крики.
Скучающих чаек протяжный и дикий.

Никто не накормит из рук белым хлебом.
Несчастные чайки – посланники неба..
Куда подевались артековцы-дети?
Как раз то в Артеке им быть и не светит

Какие-то злые и жадные дяди.
Решили, что детям чего это ради.
И начали разные строить препоны.
Хотите приехать – платите купоны.

КПSS

КПСС – Российский идол
И всенародная беда.
Как миллион с отравой игл
Для пролетарского хребта.

Они предатели народа
И настоящие враги.
Губители родной природы
И истязатели страны.

В три горла жрали паразиты
И обжирали свой народ.
Откуда знать нам неумытым,
Что правил нами идиот?

Не горсть людей, а хуже зверя,
Кровавый монстр и палач.
И заставлял в химеры верить,
Дав вместо хлеба смерть и плач.

Весь мир фашизм проклинает:
«СД», гестапо, и «СС».
Но хуже всех, теперь мы знаем
И всех страшней КПSS.

НЕОСТИЖИМАЯ  ЖИЗНЬ

Жить в бездарной стране величайшая мука.
То лия так привык, то ли просто дурак.
Каждый прожитый день это тоже наука.
Но дурацкую жизнь не постигнуть никак.

Не могу я понять для чего это нужно
Чтоб пропал ни за грош, весь советский народ.
В сорок пятом  году победили, как нужно,
Не сломал нас ГУЛАГ, не убил недород.

И своих сыновей посылали в Афгане.
За чужую страну просто так умирать.
Ах, ты родина-мать, что ты сделала с нами.
И зачем на чужбине сыновей убивать.

Мы ушли из Афгана, началась перестройка.
Кто сумел жить нахрапом, тот денег нагрёб.
За ошибки правительства  заплатил неустойку
Не Горбатый с Раисой, а советский народ.

Нищета и разруха входят в хату без стука,
Но не может беда к нам  придти просто так.
Жить в бездарной стране величайшая мука.
А в стране дураков каждый житель дурак.

НЕТ  ЖЕЛАНИЙ  ВЕРИТЬ

Пахнуть порохом и кровью
Нет желанья у меня.
Лучше выпьем за здоровье,
Депутаты- господа.

Вы поймите, я не нытик.
Дело тонкое, Восток.
Но прошу. не отберите,
Хлеба у меня кусок.

Ваши глупые законы
Заставляют голодать.
Неужели наши стоны
Во дворцах вам не слыхать.

Плохо не одним татарам,
Не имеющим жильё.
Не хотим работать даром
На вельможное жульё.

Вы же люди, а не звери,
Депутаты-господа.
Почему-то больше верить
Нет  желанья у меня.

В  КАКОЙ  СТРАНЕ  ЖИВЁМ?

Нищета повсюду нищая
И жуть жуткая кругом.
И не каждый день мы с пищею.
Неужели так живём?

Пусть не все, но очень многие,
Под названием народ.
Это те лишь, кто убогие.
Кто-то же наоборот.

Он не просто обжирается,
Он ещё в три горла жрёт
Ну а люди не считаются,
Но они, как раз народ.

И чем больше расслоение,
Мы к погибели идём.
Ну а где же население?
Мы в какой стране живём?

Никакого созидания,
Если тьмой зовётся свет.
Вроде есть в стране название,
Жаль, народа только нет.

Как же это получается?
Должен быть  в стране народ.
Но народом не считается,
Тот, кто в нищете живёт.

ЯВНЫЕ  ПРОРОЧЕСТВА

Жизнь сдвинута на градус,
Оттого убогая.
Я отнюдь не Нострадамус,
Но предвижу многое.

К сожаленью, всё плохое.
Лучше бы хорошее.
Мы ходить привыкли строем,
Жизнью огорошены.

И не надо быть пророком,
Чтоб сосредоточиться.
У пророчеств свои сроки,
Только не пророчится.

Было плохо, станет хуже
Мне б сбежать хоть в Африку.
Что сегодня съесть на ужин,
Если не позавтракал?

По ночам приходят тени..
Жизнь всё безнравственней.
Кризис личных отношений,
Кризис государственный.

Углубляется всё пропасть
И в неё мы падаем.
Как на дно нас сбросит лопасть
Жизни, станем падалью.

Никому никто не нужен,
Всяк за жизнь цепляется.
С каждым днём живём всё хуже.
Все мы притворяемся.

Мимикрируем, а толку?
Подкрадётся смерть, как вор,
Проберётся и сквозь щёлку,
Мол, естественный отбор.

Выживает только сильный.
Но откуда силы взять?
Этой злой и гнусной жизни
Как-то противостоять?

 Вырвут жизнь, как с горла гланды,
Ощутив природы месть.
И  не надо быть Кассандрой,
Чтоб предвидеть то, что есть.

СРЕДСТВА  МАССОВОЙ  ИНФОРМАЦИ

Рот набитый цианистым калием,
Во все стороны брызжет слюной.
Комментируя парламентариев,
Принимает народ по одной.

Вечерами, припав, к телевизору,
Как дитя  к материнской груди.
Словопренья, как дама  по вызову,
Всё о том, что нас ждёт впереди.

Кто к Бурденко, а кто к Склифосовскому,
Лишь бы к Сербскому нам не попасть.
Но наслушавшись В. Жириновского,
Депутаты любые не в масть.

Мы смешнее не видели клоуна.
С ним в сравненье, Никулин – пустяк.
От него узнаём столько нового.
Он – юродивый, но не дурак.

Его б в цирке назначить заведующим
На арену затем б выпускать.
Рассмешит даже мёртвого, Следующий
Номер можно и не объявлять.

От экрана устав, запотевшего,
Голубой погасив его свет,
Отдыхая от Валдисов с Пельшами,
Погружаемся в море газет.

А в газетах опять продолжение
Информации – сущий дурдом:
То вторжение, то расторжение,
То назвали кого-то козлом.

Все козлы они, но в телевизоре
Всё же выглядит кто-то смешней.
Лучше слушать Высоцкого с Визбором.
Всё же как-то душе веселей.

КАК  ТАК  МОЖНО  ЖИТЬ?

Нечестная и нищая страна
Не может длить своё существованье.
Ей остаётся только прозябанье
До неосуществлённого конца.

Правительство ворует, а народ
Лишь умирает, но не в знак протеста.
В стране счастливым только нету места,
Когда любой любому только врёт.

Страна лжецов и нищих обезьян.
Не может тот считаться человеком,
Кто ложью заражён – проказой века.
Народ не сыт, обманут и не пьян.

Всё пропито: достоинство и честь.
Гораздо лучше жили при монархе.
Страну всю поделили олигархи.
Мы не рабы, но нечего нам есть.

Лакеи, те, как раз-то при еде.
Холуйствуя, лишь можно заработать,
Точнее заслужить то, что холопы
Не могут уж давно найти нигде.

Страна уже не катится, стоит
У пропасти бездонной возле края.
Да что же за страна у нас такая?
Народ в ней умирает, но молчит.

Наверно смысла нету говорить
О том, что дураку любому ясно.
Когда воруют, говорить опасно,
Ведь могут, как свидетеля, убить.

В стране народу хуже, чем рабам.
Народ печальней твари бессловесной.
Когда ж , хотя бы грянет гром небесный,
Чтобы поведал, как всем плохо нам?

ПЕРВАЯ  ЧЕЧЕНСКАЯ  ВОЙНА

Кавказ, разбуженный войною.
Смерть отзывается на смерть.
Кто порождён был сатаною.
Тот сам был должен умереть.

Приказ кто отдал из Генштаба
Народ в стране уничтожать?
Нет ни Ивана, ни Хаттаба,
Есть чья-то плачущая мать.

И сыновья, ещё мальчишки
От русских «братьев» смерть нашли.
Бомбили Грозный, даже слишком.
Живые мёртвыми пришли.

Валялись  всюду руки, ноги.
И смерть нашёл, кто не искал.
Хоть к Богу разные дороги,
Доволен русский генерал..

Убийцы орденов достойны,
Война не может без наград.
В Москве правительство довольно.
Стал Грозный, словно Сталинград.

Никто убитых не считает,
Но за победу пьют вино.
Я одного не понимаю:
Народ–то убивать за что?

ПАМЯТИ  ПАВШИХ  НА  ВОЙНЕ

Она просила:»Уцелей».
Он почему-то не послушал.
Осиротил жену, детей.
Погиб, но грешную спас душу.
Осколками иссечено
Непохороненное тело
Зато душа его давно
Умчалась в горние пределы.

Он пал за пядь своей земли,
За мать, жену, детей, отчизну.
И мы, живущие, должны
Запомнить, кем он был при жизни.

За что он жизнь не пожалел,
Наткнувшись на чужую пулю,
За то, что был отважен, смел.
Ведь трусы жизнью не рискуют.

Остался  в памяти людей.
Назад полвека спас он душу.
Она просила : «Уцелей».
Он почему-то не послушал.

ПОХОРОНИЛИ  ПРАВДУ

В кино наворотили гору лжи.
Лжёт режиссёр и говорит: «Так надо».
Историю страны в верхах сожгли,
А, может быть, запрятали в «спецхраны».

За истину нам выдают враньё.
Мы с каждым шагом дальше всё от цели.
Над мёртвыми кружится вороньё.
Они сказать нам правду не успели.

Похоронили правду. Далеко
Запрятали от своего народа.
Ложь каждодневно выдаёт кино.
За правдой будет очередь природы.

Над памятью вершат неправый суд,
Навязывая мненье святотатца.
Другие люди, может быть, придут
Восстановить духовные богатства.

Когда-нибудь отроют из земли
Святую правду и свершится чудо.
Мы больше не утонем в море лжи.
И не воспрянет никогда Иуда.

Мы любим до безумия кино.
Но жаждем правды мы и наши чада.
И что покажут, нам не всё равно.
Но вновь нам лгут и говорят: «Так надо».

СЛИШКОМ  ПОЗДНО  ПРОБУДИЛИСЬ

Что день, то казнь, не пожелать врагу
Такое пережить, хотя б однажды.
Кому язык отрежут, а кому
И голову снесут. Все крови жаждут:

Толпа царей, их слуги, палачи.
«Казни и грабь», не выдумать иного.
Кому-то на пирах жрать калачи,
А кто-то поперхнуться может словом.

На дыбу нас, на плаху под топор..
Расправа оказаться может скорой.
Казнят народ, он и смутьян и вор.
Но кто казнит, мог оказаться вором.

Святая Русь, стеная и молясь
Распята палачом на Лобном месте.
Народ , так называемую власть
Опять проспал, как куры на насесте.

И вновь трудиться будут палачи:
Колоть глаза, рвать языки и ноздри.
Кому-то жрать с икрою калачи,
А остальные пробудились слишком поздно.

ТЫ – МНЕ,  Я – ТЕБЕ

Не тот ворует , кто вывозит,
А только те лишь, кто несут.
Ведь несунами на заводе
Людей по-прежнему зовут.

Ощупают тебя до нитки,
Не только вывернут карман.
И сразу пресекут попытки
Свершить хоть маленький обман.

Но вот идёт и не боится,
С большими сумками домой.
Тут надо честно поделиться,
Несёшь что в сумке с проходной.

И вот глядишь: закон сработал.
Какой? Ты – мне, а я – тебе.
Идёшь спокойно ты с работы,
Гружённый, словно налегке.

А, если, скажем, есть машина,
То тут вообще проблемы нет.
Будь женщина ты, иль мужчина,
Тебе открыт зелёный свет.

Воруют все без исключенья.
Ленивый только не берёт.
А тот, кто хочет, есть печенье –
Вывозит, тащит и несёт.

ТРИПТИХ   ОБ  АФГАНЕ

                1

АФГАН А  БОЛЬ  ЕСТЬ  НАШ  ПОЗОР

Вертолёт, как фантом из ущелья возник.
Бомбы взрыв и короткий растаявший крик
.И остался лежать человек на земле.
Голова его рядом в зленной чалме.

Что он сделал плохого и в чём виноват?
Продырявлен осколками грязный халат.
Возле тела лежит без патронов наган.
Может быть моджахед, а быть может чабан.

Неприметная смерть исказила лицо.
Он убийц не узнает уже всё равно.
А убийцей его был советский солдат.
Он исполнил приказ и лишь в том виноват.

А  назавтра солдата настанет черёд
И афганцы ракетой собьют вертолёт,
Выполняя приказ, позабыв про любовь,
Из России ребята прольют свою кровь.

Есть приказ бить врагов: стариков и детей.
А о жалости думать в  атаке  не смей.
Кремль издал приказ, чтоб мальчишек послать
У крестьян-мусульман их свободу отнять.

Но, поймите, ребята, так делать нельзя.
Ведь для вас это всё же чужая земля.
Что ж ты делаешь парень? Ты чужой грабишь дом.
Ведь не он тебе враг, ты ему стал врагом.

Ведь не ты защищаешь свой дом  и детей.
Так зачем же снимаешь ты двери с петель,
Не жалея чужого крестьянина труд?
Неужели медаль за разбой отольют?

Ты не струсил, но ты опозорил отца,
Что стоял, но за землю свою до конца,.
До Берлина дошёл, видел смерть, слышал гул.
Ну, зачем тебе юноша нужен Кабул?

Коль не умер в бою, не скончался от ран,
Ты скажи мне: «Какой ты войны ветеран?»
И отчизну свою защищать ты готов
От каких на страну нападавших врагов?

Что ж ты парень потупил орлиный свой взор?
Ты поверь, что с Афгана уйти не позор.
А позор был тогда, когда ты там служил.
Когда ты старика по приказу убил.

Понимаю: не мог ты нарушить приказ.
На душе тяжело, не подымешь ты глаз.
Но не бойся, что вдруг не подам я руки.
Как – никак, но с тобой мы, солдат, земляки.

Ты ещё осознаешь, кого ты убил.
И какую ошибку, увы, совершил.
Слава Богу, живой хоть вернулся домой.
А позор твой  ещё, к сожаленью и мой.

Я ведь тоже живу в нашей страшной стране.
Что с того, что не я был на этой войне.
Был бы я помоложе,, вполне могло б быть,
Что меня – не  тебя посылали б убить.

Так что общая наша с тобою вина.
Виноват не солдат, виновата страна.
Виноватых могу поточнее назвать.
Тот виновен, кто вас посылал убивать.

                2

УЖ  ЛУЧШЕ  Б  ТЫ  НЕ  ВЫПОЛНИЛ  ПРИКАЗ

По заданию врать –
Незавидная роль.
Можно смерть описать,
Но опишешь ли боль?

Можно страх испытать
Пред опасностью с гор.
Только, как описать
Личный стыд и позор?

Кто присягу принял,
Не нарушит приказ.
По приказу стрелял –
И быть может, не раз.

Может, совесть чиста,
Что в людей не попал,
Не ушёл, что с поста
И своих не предал.

Только что потерял
Ты на этой земле?
И кого защищал,
Осознал не вполне.

Ты – советский солдат,
Не дебил. не дурак.
Но пришёл ты сюда
Не как друг, а как враг.

Весь Афган, как и ты
Сыт по горло войной.
Хоть деревню сожги,
Но не станешь герой

И для этой земли
Будешь вечно врагом,
Потому что не ты
Защищаешь свой дом.

Ты здесь, парень, чужой,
Повторю я опять.
Возвращайся домой,
Тебя дома ждёт мать.

Врядли правду тебе
Скажет твой командир.
Ты на этой земле
Запятнал свой мундир.

Кто во всём виноват –
Разберётся народ.
Но скажу я, солдат:
«Ты не прав был, сынок».

                3

ЧУТЬ-ЧУТЬ  ОТРЕЗВЛЕНЬЯ

А сразу за Кабулом таят опасность горы
Хоть мы и оккупанты, но хочется нам жить.
Сказали командиры, что все душманы – воры.
У нас одна задача: побольше их убить.

Не мы убьём – они нас без счёта уничтожат.
Они ведь все фанаты, а мы для них враги.
Рассказывал нам ротный: « С живых сдирают кожу.
И делают из кожи той самой сапоги».

Они к жаре привычны, поэтому им легче..
Они ведь знают горы и даже, где вода.
Как смерть, они внезапны, но валятся на плечи
И часто режут сонных, в плен не берут врага.

Ну, разве тех, кто сдался, предателей и трусов.
Велят нам командиры самим в таких стрелять.
Нам сильно докучают змеиные укусы,
Фаланги скорпионы, другая «благодать»

За что нас ненавидят проклятые душманы.
Мы долг свой выполняем, чтоб их закабалить.
Зачем ислам им нужен? Достаточно обмана.
Они, как мы могли бы в социализме  жить.

Они нас вынуждают стрелять в детей и в  пленных,
Уничтожать деревни, что были  против нас.
Душманов слишком много, но есть ЦК веленье.
Должны мы  быть жестоки выполнить приказ.

Мы все здесь коммунисты и партии солдаты
А, значит, все друг другу: товарищ, брат и волк.
Учил великий Ленин солдат ругаться матом.
Послал в Афган нас Брежнев, он в этом знает толк.

И всё-таки немножко берут меня сомненья.
Зачем мы здесь в  Афгане, у нас ведь есть свой дом.
Душманы к нам не лезут есть хлеб наш и печенье.
А здесь пустыни, горы, и смерть мы здесь найдём.

Зачем нужны медали за чахлые постройки,
Что нынче с вертолётов вчера дотла сожгли.
Но, говорят, что дома случилась перестройка.
И, может быть, что дома мы всё-таки нужны.

Зачем нам эти горы, зачем земля чужая?
И все мы здесь чужие на выжженной земле.
Быть может, мы душманы для жителей Афгана.
А,  может быть, душманы на родине, в Кремле?

НАРОД  В  СТРАНЕ  ОСТАВЛЕН  БЕЗ  ВНИМАНЬЯ

В стране идёт борьба за выживанье.
Заботиться о каждом не с руки.
Народ в стране остался без вниманья,
В особенности, наши старики.

Правительство плюёт в лицо народу,
Вздув цены до космических высот.
Чиновники жиреют год от года.
И разграбляют собственный народ.

А мы нищаем с каждым днём всё больше.
Давно проев  трусы и сапоги.
За доллары страну вывозим в Польшу,
А «фантики» народу не нужны.

В зарплату получаем миллионы,
Но ничего нельзя на них купить.
Не хватит денег и на макароны,
Тем более, чтоб выпить-закусить.

Народу недоступна и одежда.
Правительству в стране никто не рад.
Единственно, живёт в сердцах надежда
На Запад и российский автомат.

ГОЛОД  ОПЕРЕДИТ  ВСЕХ

Чем далее жизнь, тем страшнее
И нет никаких перспектив.
И, если ребёнка затеял,
Наденьте презерватив.

О жизни подумав и смерти,
Не искушайте судьбу.
Нисколько не вру я, поверьте.
Зачем же плодить нищету?

Повсюду холера и гниды,
Чума и ещё дифтерит.
Но врядли мы вымрем от СПИДа,
Ведь голод всех опередит.

И храм осквернён святотатцем.
Оскалена дьявола пасть.
Ворам я сочувствую, братцы.
Им нечего будет украсть.

 НА  ГРАНИ

Я балансирую на грани
Меж бедностью и нищетой.
Боюсь, что меня голод свалит
Своей костлявою рукой.

Я не один в своих стремленьях
Хоть как-то выпасть из сует.
В непрекращавшемся   боренье
За наш обычный сущий хлеб.

У каждого свои проблемы,
Что не решаются никак.
И наша жизнь не слишком бренна,
Коль спать ложиться натощак.

А кто-то где-то строит дачи.
Что ставить на кон угадал.
Не многим выпадет удача.
Кто не ворует – опоздал.

Делить пирог распределенья,
И, значит, рано на покой.
Я не один в своих стремленьях
Не поперхнуться б  нищетой.

МЫ  ПО-ПРЕЖНЕМУ  ВИНТИКИ.

У  государства нет политиков
К нам всем повёрнутых лицом.
По-прежнему в стране мы винтики
С непредсказуемым концом.

По-прежнему за что-то боремся
По-прежнему дымит завод.
По-прежнему народу хочется
Несуществующих свобод.

Кто нами правит нам неведомо.
Названий всяческих не счесть.
Но кто-то управляет бедами,
Плюя на совесть и на честь.

Сказать, что можем о политиках,
Из тех, кто наверху сейчас?
Они, как мы такие ж винтики
В стране закабалённых масс.

СЕРОЕ  НЕБО,  КАК  ГРЯЗНАЯ ВАТА.

Серое небо, как грязная вата.
Смог забивает дыханье, В лицо
Ветер швыряет пыльцу бесновато.
Солнце – заржавленное кольцо.

В лицах прохожих читается скука
И безнадёга бездарного дня..
В двери любые заходит без стука,
Наглая, словно бандит, нищета.

Звонкая поступь в стране беспредела.
Ни для кого не преграда – закон.
Словно страна  вся в тюрьме отсидела.
И свою жизнь снова ставит на кон.

Господи, кончится ль это когда-то.
Сколько несчастий нас всех ждёт ещё?
Серое небо, как грязная вата.
Солнце – заржавленное кольцо.

ВОСЬМИДЕСЯТЫЙ  ГОД

(Песня битников)

За нами охотятся холуи
Из ведомства дяди Юры
Но все андроповцы – дураки,
Ну, в крайнем случае – дуры.

И пьяный Брежнев поздравил нас
По ящику с Новым Годом
Пойдём по «соточке» тяпнем сейчас
Без закуси, но с «походом».

На улице градусов двадцать пять,
Зато в желудке все сорок.
И если от большего что-то ждать,
Народу достаточно корок.

А мы вступаем страной в Новый год,
По статусу – олимпийский.
И Брежнев через два года умрёт,
Лидер « сиськи-масиськи»

Еда пока в магазинах есть
И выпивки хоть залейся.
В Афган посылают пятнать свою честь.
Народ, веселись и смейся.

Но жизнь народа, что коробок,
Одна ей цена – копейка.
Что скоро кончится всё – невдомёк.
Лучше стакан налей-ка.

А в подворотнях звучит рок-н-ролл,
В квартирах и в полуподвалах.
А дядя Юра – большой козёл
Не пустит  в концертные залы.

«Зоопарк», «Аквариум» и «Кино».
Слушаем полуподпольно.
Неразбавленное вино
Пьём, на душе так больно

Страна и так подобье тюрьмы.
Это же на смех курам.
За нами охотятся холуи
Из ведомства дяди Юры.

ЛИШЬ  ЗОВУТСЯ  ПО-ДРУГОМУ

Нет, жива ещё КПСС.
Изменили только лишь названье.
Ленин жив, зовут лукавый бес,
Что народ смущает обещаньем.

Сталинизм жив и жив ГУЛАГ.
Никому ни до кого нет дела.
И не понимаем мы никак,
Где народа власть, где беспредела.

Ведь остались прежние рвачи,
Хоть теперь зовутся по-другому.
Власти жрут с икрою калачи,
Нам, оставив, прелую солому.

Пал Союз. Повсюду льётся кровь.
Изнутри  враги нас победили.
Было мало дела, много слов.
Болтуны Союз и развалили.

Много их на кафедрах ЦК.
Стали все прорабы перестройки.
Вместе с Горбачёвым дурака
Из народа сделала надстройка

И по-прежнему рабочий класс
В ожиданье маленькой подачки.
В толпы собирается у касс.
А они себе построят дачки.

Нас заморят голодом опять,
Как в стране уже не раз бывало.
Чтоб вернуть утерянную власть.
Словно горлопанам власти мало.

Купят всё: заводы и поля,
Реки, горы, степи и пустыни.
Ведь у них по-прежнему земля.
Мы же снова будем крепостными.

Власть всегда народу «честно» лжёт,
Умолчаньем истину скрывая,
Нет, КПСС ещё живёт.
Ленин, сея смерть, не умирает.

МОСКВА  ПРОВИНЦИАЛЬНАЯ

Москва полна провинциалами.
Москва давно уже не та.
Москву измученно-усталая
Заполонила «лимита».

Москва – наполовину Азия
По населенью своему.
Народы все с любой оказией
Переезжали жить в Москву

Таджики разные с узбеками,
А также полчища цыган.
Москва, как будто стала Меккою
Для всех российских мусульман.

Не все в ней Авели, есть Каины
По разуменью своему.
Страны огромнейшей окраины
Переезжают жить в Москву.

В Москве полегче чуть с работою.
Не званные, но всё, же прут.
Своею волей и охотою.
Хоть без прописки, но живут.

Москва всё время расширяется
И вглубь, и ввысь, не только вширь.
Любой барак жильём считается.
Любой заброшенный пустырь.

Сибирь пустеет, люди прячутся,
Но можно их найти в Москве.
Как за границей, в ней землячества.
А кто ж остался на земле?

Кто хлеб растит, а также овощи?
Так, кое-кто и кое-где.
Россия вся ж на Красной площади,
Поскольку деньги. лишь в Москве.

ОДНА  И  ТА  ЖЕ  СТРАНА

Сидели невиновные и воры.
И сроки были и у тех, и тех.
По разные мы стороны забора,
Но проволока общая для всех.

Тот, кто был предан, он ещё охаян.
Бывало, что сажали  ни за что.
Хоть редко, но мозги у вертухая
Работали за парня за того.

Ты почему такой угрюмый парень,
Неужто ничего совсем не знал?
Страна была – один и тот же лагерь:
И кто сидел, и кто их охранял.

И не было ни честных,  ни свободных.
Такие люди какова страна.
Страны той нет. Остались разговоры
И боль души, сводящая с ума.

БЕЗРАБОТИЦА

 На работу я б пошёл охотно.
Денег нет, и не хожу в кино.
Я не бомж, я только безработный
Совесть есть, но больше ничего.

Взялся бы за лом и за лопату,
Если нужно даже за кирку.
Вроде бы никто не виноватый
В том, что скоро с голоду помру.

Мой начальник от безделья потный.
Страх за кресло и его согнул.
По его вине стал безработным.
Он пером мне жизнь перечеркнул.
 
То же победителей не судят.
Сытый, он и сам себе хорош..
Он моих детей кормить не будет.
Взял и сунул в мою спину нож.

И его за это не осудят.
Судьи ведь такие же, как он.
Что ж со всеми остальными будет,
Кто уже на голод осуждён?

ЕЩЁ  НЕ  ВЕЧЕР

«Поллитру» по-прежнему пьют на троих..
Я пьяный дебош в доме слышал за стенкой.
Мы помним одних и не помним других,
Что жертвами пали в советских застенках.

Кровавой строкою написан ГУЛАГ,
Построен, что был на костях миллионов.
И кровью пропитанный траурный  флаг,
Как память сердец у подножия трона.

Наследники Сталина всё ещё пьют.
Стихи растоптали похмельною прозой.
И дух существует библейских Иуд.
И в каждом семействе свой Павлик Морозов.

Нас так воспитали. Привыкли молчать,
Сперва в пионерах, потом в комсомоле.
Людей незапятнанных мы предавать
Учились на улицах, дома и в школе.

Мне стыдно за прошлое, что ещё был
Дурак-несмыслёныш, когда в пионерах.
Подспудно, в душе палачей не любил.
Хоть строй ненавидел, но не было веры.

Святыни поруганы. В сердце границ.
Не ведал, ведь был на пороге презренья.
Но за изученьем небесных таблиц
Пришло, наконец, всеблагое прозренье.

Я понял: живу я в стране дураков.
В правительстве полностью все негодяи.
А вождь из породы тупых подлецов,
А мы по наивности правды не знаем.

Так долго всю правду скрывают о нас,
Хотя и считают народ дураками.
Но всё ж опасаются, Вдруг среди нас
Найдутся, которые и с головами.

Из тех, что расчётливей и потрезвей.
А, может быть, кто-то вообще из непьющих
Но есть у вождей для подобных людей
Хорошие тюрьмы, а также «психушки»

Правительство в праздник объявит: «Налей».
Какие быть могут у пьяных проблемы?
Ведь водка всегда усмиряла людей.
Она отвлекает от избранной темы.

Что, нечем закусывать? Так наплевать.
А свет отключили? Пожалуйста, свечи.
Давайте по-прежнему голосовать
За тех, кто обманет. Ещё ведь не вечер.

КАК  ХОТЕЛОСЬ  БЫ  ПОВЕРИТЬ

Раскромсали на минуты
Время так, что не у дел.
Нескончаемою смутой
Потрясает беспредел

Густо замешав на крови,
Строим сёла, города.
Наше нервное здоровье
Не годится никуда.

Всё на свете нам  обрыдло.
На народных всё костях.
То ли падло, то ли быдло,
Без названья – тоже страх.

Зло когда-то начиналось
С эшафота и костра.
Слишком долго продолжалось.
Неужели навсегда?

Кто мы: люди или звери?
Не подставят нам плечо.
Так хотелось бы поверить
Хоть кому-то, хоть во что.

НЕ  ЗАБЫТЬ  ПАЛАЧЕЙ

От застенка до кладбища
Минут десять ходьбы.
Господа и товарищи
Перед смертью равны.

Умирали по случаю
И друзья и враги.
Что свои, что попутчики –
Не сносить головы.

Мясорубка работала
Под названьем «ЧК».
Уничтожено, взорвано,
Что стояло века.

Лились слёзы у «зрителей»,
Но свершается быль.
Даже храму Спасителя
Предназначено в пыль.

Но пройдут дестилетия
И Спасителя храм
Не погибшим свидетелям
Восстанавливать нам.

И хотя не по кладбищам
(Не могилы ж копать).
Тех господ и товарищей
Имена вспоминать.

И всплакнув в одиночестве
Над могилой ничьей.
Почему-то захочется
Не забыть палачей.

ОПЯТЬ  НАВЕРХ  ШАГАЮТ  ГНОМИКИ

Опять наверх шагают гномики.
Чтоб власть иметь, быть нужно злым.
Они развалят экономику.
А мы по-прежнему молчим.

Они никчемные, ненужные,
Но полчища их прут и прут.
Картонным бряцают оружием,
Но всё же, голову снесут.

Их много хитрых и настойчивых,
Они нахальны и наглы.
Почти что ко всему устойчивы,
Как тараканы и клопы.

Они противные, вонючие.
И празднуют самих себя.
За так, безвременно, по случаю
Их просто победить нельзя.

Приспособляемо выносливы,
Хоть и прозорливо малы.
Все таракаы-долгоносики
Такой достигли крутизны,

Что выше некуда карабкаться,
Чтоб сладко спать и есть, и пить
А, если попросту их братцы
Как гниду взять и раздавить?

СТРАШИЛКА

Когда холодный пот и дрожь в коленях
И кроме страха, никаких нет чувств.
Я вспоминаю: Гитлер, Сталин, Ленин.
Их даже мёртвых всё ещё боюсь.

Не дай Господь, ярь тоталитаризма
Опять на шеи наши, как петля.
Нет разницы: фашизма, коммунизма,
Но содрогнётся в ужасе земля.

Ведь снова будут полчища пропавших,
Как на войне, погибших в лагерях.
Как объяснить за родину всем павшим,
Что их победа превратилась в прах?

Подумать страшно, если вновь вернётся
Кровавый флаг со свастикой, с  серпом.
Я знаю, чем всё это обернётся.
Появится вновь человек с ружьём.

Опять война и вместе с ней разрух.
И снова будет чья-то литься кровь.
Я не хочу услышать и в пол-уха
Те имена, к которым нелюбовь.

К народам мира зло пусть не вернётся
Мы без убийств пытаемся прожить.
Аукнется как, так и отзовётся.
Не нужно имена их ворошить.

Ещё немало на Земле безумцев,
Что захотят дела их повторить.
Мир в большинстве своём из жизнелюбцев.
И потому давайте в мире жить.

ПРОХИНДИАДА  или  БЕГ  НА  МЕСТЕ

День, словно зебра, полосат.
То солнце светит, то ненастье.
Мы верили всему подряд,
Но где обещанное счастье?

Где изобилие всего?
Ведь жизнь отдав, не ради славы,
Погиб Чапаев не в кино,
Не ради чьей-нибудь забавы

Ведь целых семь десятков лет
Затягивали туже пояс,
Чтоб, тот, имел кто партбилет,
Жил ни о чём, не беспокоясь.

На остальных же им плевать
Десятков, может, миллионов.
Так для того тогда же власть,
Для палачей иль почтальонов.

Коль власть рабочих и крестьян.
Так почему в палатах царских
Помещик новый сыт и пьян,
Рыгает с удалью гусарской?

И вытянулся перед ним,
Как рядовой пред генералом.
Лакей- старик? Не жаль седин.
И старика он по сусалам.

 Сменился лишь царизм дворян
И стал царизм большевистский.
Не для рабочих и крестьян
Власть, а для новых рож бандитских,

Что пуще прежнего народ
Ограбили в убогих хатах.
А сами уж, который год
По царским разбрелись палатам.

Один был царь и жили мы,
Как говорили нам, убого.
Теперь же новые цари.
И, кажется, их стало много.

А что народ? Ему пахать
Быть может, более, чем прежде.
Свободы нет. Есть что терять:
Не только жизнь, но и надежду.

О том, что будет жить легко,
Возникнут новые идеи.
И поведут нас далеко
Уже другие прохиндеи.

НАША  ЖИЗНЬ,  КАК  МИННОЕ  ПОЛЕ

Наша жизнь, как минное поле.
Но не всякий живущий сапёр.
Жив останется тот, кто в подполье
Не силён был, а очень хитёр.

Всяк у власти тиран беспощаден,
Как бы он себя не называл.
Много  белых в истории пятен.
Каждый вождь кровь других проливал

Предыдущих не хуже, не лучше
Из преемников нынешних вождь.
Ведь живём мы от путча. до путча.
Власть тиранов похожа на дождь.

Никакого не видно просвета.
Нет надежды. Что солнце взойдёт.
А свобода, хоть будет воспета,
К нам уж точно она не придёт.

Словоблудие и обещанья
Снова будут дурачить народ
После смерти тирана – признанье.
И на трон тиран новый взойдёт.

ИЗ  ЖИЗНИ  ДОЖДЕВЫХ  ЧЕРВЕЙ

Как эти черви надоели
И на земле и под землёй.
Молчат всё время. В самом деле
Поговорил бы кто со мной.

Живут, как в вакууме стылом,
Как будто, всяк сам по себе.
Угрюмы, холодны, унылы,
Что под землёй, что на земле.

Упорно землю жрут и точат.
Нет ни любви в них, ни огня.
Что светлым днём, что тёмной ночью,
Как депутаты из Кремля.

Объединяет их лишь пьянка.
А так общаться не с руки.
А, если всех посадишь в банку,
Они все там, как пауки.

Но это я о депутатах,
Продолжим всё же о червях.
Они своих не кроют матом,
Хоть под землёй лишь чёрный мрак.

Они не лгут, и  не воруют,
И взяток тоже не берут
Лишь только от земли жируют
И даже водочку не пьют.

Черви ползают, как гады.
Червь, где хочет, там пролез
Плюёт на ямы и ухабы.
Червяк всё ж вам не «Мерседес» .

Но не зовём мы меньшим братом,
Он не собака, он глупей.
Не выберут и в депутаты,
Хотя их черви и честней.

Всё время землю разрыхляет,
Вреда же не приносит ей.
Я ж только факты собираю
Из жизни дождевых червей.

ИГРА  СО  СМЕРТЬЮ

Мы голодны и даже неодеты.
Мир делим на своих и на чужих.
Для нас сума и нищие обеты,
А  «Мерседесы» – это для других.

Три цвета знаем : белый, чёрный, красный.
Иные все цвета запрещены.
Ну, разве  серый, что внедряют в массы
Всё стерпим, лишь бы не было войны

Работаем, увы, не из-за денег.
Боимся вверх поднять своё мурло.
И не от Бога властвует бездельник,
Элитное партийное хамло.

Сгибая спину, не увидишь много,
Но светел наш от обещаний путь
И потому у всех одна дорога:
От нищеты уйти куда-нибудь.

Но верим мы, что партия поможет,
Не выжить, но хотя б не умереть
Она ведь капитал всё время множит.
Жаль только свой, но обещает впредь

Заботиться и даже даст работу
Для тех, кто голодает, сир и наг.
Мы помним её нежную заботу:
Всемирный лагерь отдыха ГУЛАГ.

Из-за «бугра» манит капитализм.
У них всё есть. Чего ещё хотеть?
Но мы упрямо верим в коммунизм,
Что он придёт, жаль раньше будет смерть.

Мы все равны, хотя бы перед нею,
И тот, кто ел икру, и кто сухарь.
Смерть никого уже не пожалеет,
Будь «бомж» или партийный секретарь.

Орда большевиков подобна гуннам.
Ведь трупами свой устилают путь.
Но коммунистам, ни с какой трибуны
Смерть, как народ  в стране, не обмануть.

ЖЕРТВЫ  БОЛЬШЕВИКОВ

Чей мозг расплющен пулей палача:
Художника? Учёного? Поэта?
Чьи губы запеклись, ещё крича?
Но взгляду больше не увидеть света.

Их миллионы жертв большевиков,
Себя считавших совестью эпохи.
И потому лилась людская кровь,
Им хорошо, что для народа плохо.

Не дай Господь, повторится ГУЛАГ.
Не дай Господь, им снова быть у власти.
Опять они в крови  омоют флаг,
Как будто недостаточно он красный.

Тогда настанет снова Царство Зла
Которое из нас никто не любит.
И секретарь их – главный сатана,
Который на Земле людей погубит.

РЕЖИМНАЯ  ЗОНА

Каждой строчкою вписан в ГУЛАГ
В настоящем, грядущем и прошлом.
Но душа не отвергнет никак
Память тех, кто судьбою заброшен.

Бунт гнездится в российской душе
Против зла принудительной боли.
Но и мы осознали уже,
Что в неволе и те, кто на воле.

Вся страна не совсем пусть тюрьма,
Но большая режимная зона.
У нас даже с избытком дерьма,
Но зато не хватает озона.

Каждый волен творить только то,
Что ему лично сверху укажут.
Если нет, то смешают с дерьмом
И по камерной стенке размажут.

Не проспекты у нас – тупики.
И ведут к площадям переулки.
Для народа – сушить сухари,
Для правительства –сладкие булки.

Человек, если он не дурак,
То в застенок правительством брошен.
Каждой сточкою вписан в ГУЛАГ
В настоящем, грядущем и прошлом.

БАЛЛАДА  О  ТЕОРИИ  БОЛЬШЕВИЗМА

Дали что стране большевики?
О, они свершить сумели чудо.
Русскую красавицу смогли
Превратить в двугорбого верблюда.

Женщина с лопатой и кайлом
Стала атрибутом коммунизма.
В матюках сравнялась с мужиком.
 О такой ли мы мечтали жизни?

Обокрали ленинцы страну,
Мафию свою, назвав союзом.
Миллионы на них спины гнут,
Зато коммуняки жрут от пуза.

Да, велик у них потенциал.
Мастера по части преступлений.
Очень ловко цель свою скрывал
Главный русский мафиози – Ленин.

Предал он родителей дворян.
Предал также русскую идею.
Уничтожил всех в стране крестьян.
Их хозяйства по ветру развеял.

Иосиф Сталин – большевистский царь,
Своего учителя был круче.
В лагеря народ он, словно в ларь,
Всех попрятал, гадкий потрох сучий.

Остальных он превратил в рабов,
Тех, кто в лагерях ещё не сгинул.
Каждый ради Сталина готов
Был  предать отца, и мать, и сына.

Царь Кащей его Хрущёв назвал,
Бывший раб злодея и союзник.
Но вреда не меньше причинял,
Будучи на троне, «кукурузник».

Был «Бровастый», «Меченый» за ним.
Свято место пусто не бывает.
Бросив партбилет, как сукин сын,
Борька Ельцин место занимает

А ведь тоже бывший секретарь.
Получал в Политбюро зарплату.
А теперь, хотя и не был царь,
Но играет он под демократа.

Никогда не станет большевик
Демократом, уж скорей фашистом.
Воровать и грабить он привык
Липнет всё к рука его нечистым.

Много негодяев есть в Кремле,
Рвущих власть и деньги друг у друга.
Постоянно кто-то на коне.
А народ  по-прежнему запуган

И обманут. Было так всегда.
Лучше жить и нечего пытаться.
Власть в стране в руках большевика,
Как бы он не будет называться.

Шкуру снова поменяет он,
Хоть под нею он кровавой масти
Большевик – всегда хамелеон,
Лишь бы удержать кормило власти.

Мир гордился  русской красотой.
Женщины России – это чудо.
Превратили хваткою стальной
Женщину в двугорбого  верблюда.

ВСЕ  ЛЮДИ  СОСТОЯТ  ИЗ  ДВУХ  ССЛОВИЙ

Смахнув слезу, тяжёлую, как гиря,
Я дверь закрыл и вышел на мороз.
И пусть не я служил мишенью в тире,
Но всё равно, немало пролил слёз.

Слезами моё сердце обливалось,
Когда читал «про радостную жизнь».
Ведь зона – где ещё осталась
Пустая вера, пусть не в коммунизм.

А в то, что на свободе всё же лучше.
Там есть театр и универмаг.
А за «колючкою» темнее тучи,
А жизнь тусклей, одним словом ГУЛАГ

Система коммунизма так упёрто
Ломала человека на куски.
Живые здесь завидовали мёртвым,
И сами умирали от  тоски.

И от нечеловеческих условий
Довольно яркий жизненный пример.
Все люди состоят из двух сословий:
Охранников и граждан СССР.

НАДО  ВЫБИРАТЬСЯ  ИЗ  ПОМОЙКИ

 Как мне надоели перестройки..
Ведь живём, ничем не дорожа.
Надо выбираться из помойки
Жизнь, как на лезвии ножа.

Жизнь – клоака, хуже гильотины.
Ведь за всё должны платить калым.
Но и мы отнюдь не херувимы,
Каемся в грехах, но ведь грешим.

Будь во лбу хоть девяносто пядей,
Всех проблем стоящих не избыть.
Так чего стараться? Бога ради.
По теченью много проще плыть.

Пусть всё будет, как само случится.
И идёт неслышным чередом.
Падают осколки черепицы.
Рушится от ветхости пусть дом.

Умирают близкие, родные.
Я и сам когда-нибудь умру
Мне слова  запомнились простые:
«Не мели пустую ерунду»

Значит, прочь отбросить все сомненья.
Как живётся, так  дальше жить.
Но ведь может быть другое мненье.
Как же в таком разе поступить?

Нервотрёпка и головомойка,
Наша жизнь. Гори она огнём.
Надо выбираться из помойки.
Если надо, так чего ж мы ждём?

ВОТ  МОЯ  ДЕРЕВНЯ,  ГДЕ  МОЙ  ДОМ  РОДНОЙ

В осенних лужах лошадиный кал,
В народе называемый навозом.
Мужчина пьяный с лошади упал
Так потому упал, что не тверёзый.

Повсюду грязь, дерьмо и дикий мат.
Еды не стало, дефицит общенья.
Горбатиться в деревне не хотят.
Коснулось и деревни разложенье.

Здесь не завод, нужды нет бастовать,
Как в шахтах украинские шахтёры.
Почти, что перестали воровать,
Хоть не перевелись в деревнях воры.

Им просто стало нечего украсть.
Давно никто ничто н производит.
Сломалась председателева власть,
А в сельсовет народ уже не ходит.

Играют в демократию они,
Создав в селе аж восемнадцать партий.
И каждую из них пои, корми.
А толку, как от драной кошки в марте.

Ночами темень, лампы не горят.
Лишь в церкви свечи светят благочинно.
А остальным, как триста лет назад,
Щепать ветхозаветную лучину.

А тут ещё случился недород,
А помощи не жди от государства.
Оно само едва ли проживёт,
Чтоб прокормить чиновное боярство.

Но кое-где осталось кое-что
Не всё ещё пропили  и проели.
А в общем-то живём мы хорошо.
Ну что же вы, ей-богу, в самом деле.

Америка поможет нам пшеном,
Или хотя  бы той же кукурузой.
Европа – салом, маслом и мясцом.
Ведь есть ещё голландцы и французы.

Нам не дадут всем с голоду пропасть
Ведь кое-чем мы всё-таки богаты.
Пока в стране не перестанем красть,
Повсюду грязь: в стране и воле хаты.

ЖИЗНЬ  В  ДЕРЬМЕ

Живём в дерьме и жизнь – дерьмо.
Но нам, пожалуй, всё равно.
В полуголодь, в полупьяна
Не замечаем мы дерьма.

Не замечаем, что жуём,
Зачем стоим, куда идём.
.Не реагируем на лесть,
На неожиданную весть.

На снег, на солнце и на дождь,
На таракана и на вошь.
Живём в дерьме и жизнь – дерьмо,
Но нам, пожалуй, всё равно.

ИДИОТЫ

Утром чинно на работу,
Как актёр идёт на «бис»
Едут разом идиоты
Зарабатывать на жизнь.

Лица серы или алы
От креплённого вина.
Им плевать на идеалы,
Что придумала страна.

Вечером идут с работы
В хижины и в терема.
Обретя клочок свободы
За квадратиком окна.

Кто боится вырожденья,
Сам не зная для чего,
Начинает продолженье
Ночью рода своего.

Идиотов расплодилось,
Шаг шагните –  всюду псих.
Лично мне не приходилось
Видеть где-нибудь других.

В общий праздник на парадах
С транспарантами идут
Там где надо и не надо
Прославляют свой же труд

А ещё несут портреты
Самых главных дураков.
Идиоты все воспеты
В книжках прозы и стихов.

Может так задумал кто-то,
Чтобы охмурить народ.
Среди этих идиотов,
Сам ведь станешь идиот.

РАЗМЫШЛЕНИЯ  У  ГАРДЕРОБА

Правительство закручивает «гайки».
Пока в трусах мы, но уже без майки.
Но, если захотим мы колбасы,
Тогда отдать придётся и трусы.

Но холодно зимой в одних  трусах.
Поэтому живём на сухарях.
Хоть стыдно ходить голому поэту,
Придётся с ними мне расстаться летом.

А может быть, мне хватит сухарей
И станет власть к народу чуть добрей.
И сможет всё ж народ свой полюбить,
И перестанет голодом морить.

Ведь был уже в стране голодомор.
Его мы не забыли до сих пор.
Правительству неужто скучно жить,
И хочется всё это повторить?

Быть может, неудачен мой пример.
Ведь всяк у нас в стране «миллионер»
Но в сердце не осталось больше веры
У нищенствующих «миллионеров»

На «фантик» ничего нельзя купить.
И умереть нельзя и трудно жить.
Боюсь, что станет государство общим гробом,
В бездонной утопив народ утробе.

Мы слишком долго были дураками.
Но депутатов выбирали сами.
Теперь стенаем, плачем и кричим,
Что кушать очень всё-таки хотим.

Правительство закручивает «гайки».
Пока в трусах мы, но уже без майки.
И, если нам не надоело жить,
То лучше его всё-таки  сменить.

Я  НЕ  СУДЬЯ

Вне запада и вне востока
Забитая святая Русь.
Ты мимо мирного потока,
Тебя судить я не берусь.

Свободомыслие доколе
В тебе поддержки не найдёт?
На всё везде Господня воля,
Но, где же творчества полёт?

Нет раболепия пред сильным,
Но в силу входит  лизоблюд.
Свобода оказалась ссыльной.
Повсюду серость лишь и блуд.

Физический блуд и моральный.
Судить Россию  не берусь.
Когда же станешь эпохальной,
Забитая, святая Русь?

НЕ  ПРАЗДННИЧНЫЙ  НОВЫЙ  ГОД

По городу слоняюсь праздно.
Урчит в желудке пустота.
Как наша жизнь разнообразна.
Есть в  ней унынье и тоска.

А чувство голода проходит,
Когда желудку сам соврёшь.
И на душе легчает вроде,
Когда, хоть что-то пожуёшь.

Но не всегда есть это что-то.
И часто не на что купить.
Но, слава Богу, есть работа,
А может и её не быть.

И крыша есть над головою
Есть, где нам праздники встречать.
Не густо к празднику с едою,
Но можно просто лечь поспать.

А спящему не нужно кушать
Присниться, может ресторан.
И никого не нужно слушать.
Во Сне ты сыт и даже пьян.

Живём, как будто днём вчерашним.
С сомнением глядим вперёд.
Двенадцать бьют часы на башне.
А это значит, Новый год.

МЫ  НЕ  РАБЫ

Временами всё спокойно,
Но не верьте тишине.
Нам грозят большие войны,
Изнутри, а не извне.

И прислушаться к  дыханью
Надо собственной страны.
Потому, что нет желанья
Быть рабом. Мы не рабы.

В каждом дремлет дух свободы.
В каждом сердце зреет бунт.
Мы верны стране до гроба,
Надоело лишь во фрунт.

И всё чаще слышно речи,
В ожидании беды.
Жить хотим по-человечьи.
Мы же всё же не рабы.

БОЛЬ  НАГОРНОНГО  КАРАБАХА

Свершилась истории новая роль.
И кровь пролилась и распахнута боль.
От ужаса криком раззявленный рот
Похож амбразурой на взорванный дот.

Не вспомнить кто «против» теперь и кто «за».
Но смотрят с упрёком с асфальта глаза.
На черепе дырки пустые глазниц,
Обрывки бумаги и след колесниц.

И горькое время текло, как вино.
Но мёртвым должно быть, не всё ли равно.
Но смертью своею чужую поправ,
Кто скажет, кто прав был, а кто был неправ.

Кто первый чужого ребёнка убил?
Кто крикнул: «Убей», хотя сам и не бил?
Кто нож или бомбу убийце подал?
Кто выплеснул в море людское бокал

Всесильного яда своей нелюбви?
Кто всех заморочил потоками лжи?
Кто бросил в толпу слово жуткое: Месть?
Какой нибудь деятель КПСС.,

Которому, в общем, конечно, плевать,
Что завтра без сына останется мать,
Что будет ребёнок расти без отца
И, что у креста есть четыре конца.

Столкнул он людей меж собой воевать,
Чтоб кресло не стали его отбирать.
Чтоб попросту люди забыли о нём.
Ему ведь неважно, что будет потом.

АНТИХРИСТ  17  ГОДА

Растёт  сопротивленье злу
И всё сильней сопротивленье.
Да будет смерть тому «козлу»,
Что всех довёл до преступленья.

На нём висят позор и кровь.
Он проклят и людьми, и Богом.
Ответит он за слёзы вдов,
За горы трупов вдоль дороги.

Пускай давно истлел злодей.
И под кандальный звон цепей.
Его достанут из могилы
Поднимут труп его на вилы.

И для него настанет час
За злодеяния расплаты.
За то, что он тиранил нас,
За то, что отдал супостатам.

Свой околпаченный народ.
За лживые пути и цели.
За девятьсот кровавый год.
Зато, что все мы озверели.

СМЕРТЬ  ЦАРИЦЫ.

Входила Смерть  в короне царской
На зашатавшийся престол.
Костлявым пальцем, как указкой
Звала с собою сесть за стол.

В коронном зале были черти.
Свечей погас неяркий свет.
И запашок пронёсся смерти.
В остылом теле жизни нет.

Во прах рассыпалась корона.
Как золото сверкала медь.
И одинокая ворона
На троне предрекала смерть.

Однако, это очень странно,
А, впрочем, если мыслить здраво,
Ну, в общем, дочь Ивана Анна
Кончалась  в судоргах кровавых.

Смерть для людей считалась горем.
И проливалось слёз немало.
Но смерть случилась на престоле
И вся Россия ликовала.

Кто ж будет на престоле снова?
Кто не забыл Петра заветы?
Вернулась поросль Петрова.
На трон взошла Елизавета.

ПОТОМКАМ  О  НАС

Я остался в живых, дабы весть до потомков донесть.
Как неправедно жили их предки, мне страшно сказать.
Когда были в чести и доносы и подлая лесть.
И боялись любить, и смеяться  и даже мечтать.

Время было такое, что праведник шёл на костёр
А за правду то рвали язык, то рубили с плеча.
И всегда на Руси не язык, не язык был остёр.
А не знающий отдыха крепкий топор палача.

Мы умели любить, но потомкам о том не узнать.
Не во всяком под пыткой сумел проявиться герой.
Если вырван язык, ничего невозможно сказать,
Но и мёртвые многое могут поведать порой..

Кто злодейства творил, был всегда у сатрапов в чести.
Тот, кто правду любил, мог всегда за неё пострадать.
Столько слёз на Руси, не удержишь все слёзы в горсти.
Столько горя людского, словами, что не передать.

Не живите, как мы, лучше смерть, чем такое житьё.
Вы идите путём, чтоб не слышались стоны и плач.
Проклинаю в веках неспокойное время моё.
В ваше время пускай не рождается больше палач.

ВИНТИКИ  В СИСТМЕ

Погружаясь в убогость подвалов и полуподвалов,
Был бы хлеб на столе, остальное, пожалуй, не в счёт.
Мы вождям во дворцах всё гундосили громкую славу:
«Наша жизнь хороша. Им за это великий почёт»

Двадцать метров жилплощадь, скажите, ну чем не хоромы?
Эта роскошь, как минимум, профессоров.
Кто мы были? Системы тупые холопы.
Мы остались такими в стране дураков.

Не совсем уж такими, мы всё же прозрели.
И систему плохую пытались ломать.
Только что же взамен?
Мы опять не успели.
Только, что и сумели – названье менять.

Пусть «хрущобы» теперь, а не полуподвалы,
Хотя коль приглядеться, по-прежнему есть.
Был бы хлеб на столе, пусть без масла и сала.
К нищете мы привычны, Какая уж честь?

Непонятная всем, не нужна нам свобода.
Демократы ещё доведут до беды.
Мы убоги душой, непознавшие Бога.
Разум наш был зациклен на миске еды.

Мы забыли, что в мире живут по-другому,
Что двадцатый почти, что закончился век.
Ничего для людей нет дороже свободы
И не ради куска ведь живёт человек.

Не пора ли запомнить, что люди мы всё же – не стадо
Что сумеют погнать, хоть на бойню, а хоть на лужок.
Быть свободным во всём – это лучшая в мире награда,
Если ты человек – не баран, не козёл, не осёл.
 
Значит, в каждом из нас есть мозги, а не только желудки.
Значит, разум велик, жаль не сразу всё это поймут.
А пора бы понять, что у власти стоят проститутки,
Что последний сухарь  у старухи они отберут.

НЕ ВДРУГ

Жить по Чехову нас не учили.
Нас учили лишь коммунизму.
Может мы бестолковыми были
В стадном чувстве коллективизма?

Только вдруг опротивела серость
 И призывы лозунга: «Надо!»
Почему – то вдруг захотелось
Просто так мне уйти из стада.

Захотелось не петь мне в хоре,
Не носить , как и все галоши.
Лучше буду  стихи на заборе
Я писать, чем хлопать в ладоши.

Захотелось мне не поверить
В ту «лапшу», что мне сыплют на уши.
Захотелось мне вдруг проверить
Будет что, если всех не слушать.

Если думать своей головою,
А не то, что внушали «дяди».
Что мне делать с этой лапшою?
Бред их слушать чего же ради.

Уж не тех ли идей прогнивших,
Превращающих сказки в были?
Среди нынешних, да и бывших,
Жить по Чехову нас не учили.

ВСЕ  ВОЙНЫ  НАЧИНАЮТ  ПРЕЗИДЕНТЫ

Все войны начинают президенты,
А умирают в битвах рядовые.
Бывают в жизни светлые моменты,
Когда, хоть временные перемирья

Когда кругом так часто не стреляют.
Когда не рвутся бомбы и снаряды
И школьники нормально засыпают,
И вдоволь хлеба есть и шоколада.

Когда все люди узнают друг друга,
Не только лишь по траурным портретам.
Когда в сердцах ни плача, ни испуга
Об этом тоже знают президенты.

Так почему же кровь народов льётся
В Осетии, в Нагорном Карабахе
И в Приднестровье? Там кому неймётся
Держать народы в постоянном страхе
 
И ненависти к каждому соседу
За то, что у него  другой обычай.
Кто победит? Да и над кем победа
В реальности своей  осуществиться?

И гибнут дети, но не в кинолентах,
А наяву, Молдовы и России
Все войны начинают президенты,
А умирают в битвах рядовые.

БЕДНАЯ  ЗЕМЛЯ

Вдали, где пыльная дорога,
Я жил на выжженной земле.
Что делать? Но мы все под Богом,
Хоть плохо было не везде.

Не то, чтоб край неблагодатный,
На это жаловаться грех
Не надо понимать превратно.
Я жил, не ведая утех.

Тяжёлый труд неблагодарный
Был мой единственный удел.
Я целый день в дыму угарном
Творил не то, что сам хотел.

Как каторожник цепью к тачке
Я был прикован суетой.
Зарплата – жалкая подачка
Не поспевала за ценой

На те несчастные продукты,
Что стали недоступны нам.
А, впрочем, всё нам недоступно
Такие деньги – стыд и срам.

Я в нищете живу и вырос,
Хотя знал лучшие деньки.
Бывало и вино на вынос
И на закуску пирожки.

Но кануло то время в Лету.
Мы чашу выпили до дна.
Не только каторжных поэтов
Рождала бедная страна.

Мы вроде недрами богаты.
Но неизвестно нам на кой
Аж, хочется ругаться матом.
Стоим с протянутой рукой.

ОТТЕПЕЛЬ

Молодость так безалаберна.
Зрелость мудрее стократ
Но с пионерского лагеря
В лагерь шагнули ГУЛАГ.

Ведь обучали нас честности.
Время такое моё.
Чтобы в чужой неизвестности
Всем погибать, как жульё.

Ложь мы глотали затравленно,
Словно свободы вино.
Славили партию Сталина,
Да и его самого.

Все мы гордились победами.
Ширился лагерь ГУЛАГ.
Были тогда под запретами
Зощенко и  Пастернак.

Мы не читали Ахматову,
Разве, украдкой, порой.
Были мы все одинаковы:
Каждый доносчик-герой.

И пятилеток ударники
Обмануты, как дураки.
Но возвращались кандальники
Смертники и старики.

Чуть поманила свободою
Оттепель этих годов.
Новой повеяло модою
Бывших подпольных стихов

Только опять безалаберно
Нас обманули. Да как.
Все мы из прежнего лагеря
В новый шагнули ГУЛАГ.

ПОД  ВЛАСТЬЮ  СИСТЕМЫ

Свет иссякал. Мир погружался в ночь
Антихрист приходил Христу на смену.
Храм был разрушен. Уходил прочь
Гонимые безжалостной системой.

Рассвет сочился кровью новых жертв
Пророк предрёк, что будет очень плохо.
Безжалостно косой косила смерть.
Так начиналась новая эпоха

Мы прошлого не досмотрели сны.
Один кошмар сменился вновь кошмаром.
Власть наступила злого сатаны.
Но видно для Земли страданий мало.

Двадцатый век – кошмарный самый век.
Петляя, в ад  уводит нас дорога.
Лишь потому несчастен человек,
Под властью тьмы, забыли мы про Бога.

Но не должно продлиться торжество
Слуг сатаны – проклятых коммунистов.
Всегда бывает побеждённым зло.
Придёт Христос, когда падёт антихрист.

ШТАНЫ  ИЛИ  ЕДА?

Не ем я ананасы,
Они мне рвут карман.
Вина не пью, лишь кваса
Могу влупить стакан

Не ем я и клубнику,
А также шоколад.
Нельзя шашлык с аджикой
И  дорог виноград.

Хотел поесть арбуза –
Для кошелька тяжёл.
Дешевле кукуруза,
Её я не нашёл

Стакан я выпил кваса,
Съел пару огурцов
Один кусочек мяса –
Остался без штанов

Передо мной задача.
Решу её едва.
И мне нельзя иначе:
Штаны или еда.

СОДЕРЖАНИЕ

1.Другая война.
2.О законах и законодателях.
3.Товарищ Сталин.
4.Куда смотрит милиция?
5.Не все одинаково равны.
6.Делим нищих.
7.Предательство власти.
8.А демократов-то нет.
9.Чекисты.
10.Власть паханов.
11.Кухню сменил карман.
12.Нет законов против лжи.
13.Мы не стадо баранов
14.Глобализация экономики.
15.Хотят, как лучше.
16.О тиранах.
17.Элегия (Я лишь устал от жизни городской).
18.Сельская история.
19.У жизни нет обочин.
20.Дума о товарище Сталине.
21.Кто в стране хозяин?
22.Запах денег.
23.Сталин умер.
24.Оптом и в розницу или Мозаика Брестского мира.
25.Не светлое будущее.
26.Озверели.
27.Остановите Землю, я сойду.
28.О «слугах народа».
29 К расстрелу будь готов.
30 Время жуликов.
31.Соучастники.
32.Очередь.
33.Мечта нищих.
34.Мальчонка-побирушка.
35.Я видел зенки палача.
36.Два великих негодяя.
37.Несъедобная информация.
38.Самогон.
39.Позиционная война.
40.Одинокая старость бродяги.
41.Лишь бы не было войны.
42.Сомнительные лозунги.
43.Как хорошо быть Шеварднадзе.
44.Россия, которую у нас украли.
45.Вопиёт кровь невинных.
46.Агония.
47.Москва слезам не верит.
48.Свидетели смерти палачей.
49.Монолог нищего.
50Народу дайте молоко.
51.Полуостров Крым.
52.Артек.
53.КПSS.
54.Непостижимая жизнь.
55.Нет желания верить.
56.В какой стране живём?
57.Явные пророчества.
58.Средства массовой информации.
59.Как так можно жить?
60.Первая чеченская война.
61.Памяти павших на войне.
62.Похоронили правду.
63.Слишком  поздно пробудились.
64.Ты – мне, я – тебе.
65.Ох, люди, люди.
66.Афган – боль и наш позор.
67.Уж лучше б ты не выполнил приказ.
68.Чуть-чуть отрезвленья.
69.Народ в стране оставлен без вниманья.
70.Голод опередит всех.
71.На грани
72.Мы по-прежнему винтики.
73.Серое небо, как грязная вата.
74.Восьмидесятый год (песня битников)
75.Лишь зовутся по-другому.
76.Москва провинциальная.
77.Одна и та же страна.
78.Безработица.
79.Ещё не вечер.
80.Как хотелось бы поверить.
81.Не забыть палачей.
82.Опять наверх шагают гномики.
83.Страшилка.
84.Эй, вы там наверху
85.Наша жизнь, как минное поле.
86.Из жизни дождевых червей.
87.Это сладкое слово свобода.
88.Жертвы большевиков.
89.Режимная зона.
90.Баллада о теории «большевизма».
91.Все люди состоят из двух сословий.
92.Надо выбираться из помойки.
93.Вот моя деревня, где мой дом родной.
94.Жизнь в дерьме.
95.Идиоты.
96.Размышлеия у гардероба.
97.Я не судья
98.Не праздничный Новый год.
99.Мы не рабы.
100.Боль Нагорного Карабаха.
101Анафема антихристу 17 года..
102.Смерть царицы.
103.Потомкамо нас
104.Винтики в системе.
105.Не вдруг.
106.Все войны начинают президенты.
107.Бедная земля.
108.Оттепель.
109.Под властью системы.
110.Штаны или еда?