Я зашёл туда, где собрались поэты

         
 Спрыгнул с тарантаса
              и зашёл в трактир...
                Н.Соколов.

Нет, без уговоров, просто знак
гения пера в двадцатом веке.
К вам меня направил Б.Пастернак,
это он с душой о человеке.

Он свой век осыпал серебром,
зажигал рождественские звёзды.
Доставал чернила-плакал гром,
о любви чертил ночью морозной.

Всё же сочинялось на ходу,
сроки родились для оправданья,
вспомнить бы...В каком таком году..?
начались по Невскому...скитанья.

Спрыгнул с тарантаса и зашёл в трактир
вниз по лестнице, висит один фонарь,
дермантин дверей потёрт до дыр,
на пороге скользко, чувствуется гарь.

Гарь и от свечей, и папирос,
за столами горько пахнет водкой.
Кто меня (задумался) занёс?
По Неве поехать лучше лодкой.

Я зашёл туда, где собрались поэты,
с чашею седел Омар Хайям,
наливал вино и замечал при этом,
что вино красно по голосам.

Ближе за углом стояла чаша,
Ломоносов наливал из лир вино.
Говорил, что будет воля ваша,
много пережил он, им же решено.

Столики в углу я пропускаю,
доля русская и горькая течёт.
-Наливать- Некрасов предрекает,
доля русская и вовсе не почёт.

У окна с гитарой пел юнец,
он в тигровой шкуре, обручён.
На скамье с косой сидит отец,
оба молча пьют и, им - почёт.

Кто уже двенадцать насчитал
понимал, что грянет революция.
Тот по две и сразу выпивал,
у него своя есть...конституция.

Слышна дробь, предьявим паспорта,
столик накрывают кумачом,
наливает, донесёт почти до рта,
будет громко повторять:-Ещё, ещё!-!

А кому проводим яркий юбилей?
И кому писать стихи "вчера"?
Половой, ещё в гранёный лей,
за окном, дежуря мёрзнут кучера.

Молодой кудрявый - крен берёзы,
с дорогою трубкою у рта,
по нему вином стекали слёзы,
не мешала ни любовь, ни красота.

Задержусь у столика мгновенье,
собрались поэты неспроста,
будет лить вином стихотворенье,
проклята дуэль на веки; так -

нет на месте, но его творенья...
взгляд на кружке, что под чёрным хлебом,
легкий ветерок и дуновение,
все узнают где, когда бы не был.

Не похож душой поэт-поэтов,
гений от природы, блеск пера,
только не узнает он об этом,
как проводятся в России вечера.

Не желал увидеть современников,
но остановлюсь на первой тройке,
что заранье вяжут те же веники,
по сто грамм позволили у стойки...

Вознесенский, славная рука,
молодое поколение ей верило,
что стихи оставил на века,
время это подлинно проверило.

Евтушенко, он то здесь почём
и живёт давно в стране Америке,
положив стихи под каблучок,
не писать же час о бижутерии.

Солженицин, знал он многих здесь,
подкатил сюда на скором поезде,
на историю своей фигурой влез,
а в истории оставил только борозды.

Так - как написал большой роман,
а история романы все не любит,
принимая правду, как обман
и, на долго эту правду губит.

В двадцать проскрипели стрелки,
шторы уж задёрнуты давно,
за одной, бордовой, слышу-Белкин,
белое малюет полотно.

Всех в себе один объединил,
за столом сидит, а не за стойкою,
много он по миру исходил,
непременно выпьем вместе горькую.
 
Мир так сложен, что до удивленья,
я сбежал из залы вот сюда,
предлагаю:-С вас стихотворенье-
Чтоб его листали все года.

Остальных лишь взглядом провожаю,
а других нет, часть не замечал,
многих я за дымом не узнаю,
где усадьба - родины - причал.

Маяки, поэты поколений, женщин нет,
их муза утекла... и, не без слёз.
Кстати ль заходил в трактир поэт?
Пить ли с ними? Музой не дорос...

Нет, pаrdon moi, вот и незнакомка,
сложно написать портрет в дыму:
кофточка зелёная - девчонка,
все стихи загадки, все приму.

Кто читал стихи их многократно,
может и узнают стих к чему,
западает в душу безвозвратно,
в рифме пишут пьесу про "Му-му".

А кому в час дальняя дорога
тоже заглянут на свет в трактир:
Русь грустит и пьёт, поэтов много,
все же пишут, как безумен мир.