Белая крыса

Клетка моя пуста. Только я, четыре стены да солнце.
Поильничек сух, а я ведь жажды совсем не терплю.
В кормушке – шаром покати. Он, вобще, вернётся,
тот, кого я люблю и жду?  Я-то знаю, что по рублю

нас продают и покупают на птичьем рынке.
Белых, хвостатых, умных, подвижных – ртуть…
Кто-то уносит домой в голубой шерстяной косынке,
кто-то –  в лабораторию, и тут уже не обессудь,

а выживай, как можешь.  И если хочешь остаться,
трескать зерно и получать по разнарядке своё молоко,
то научись быть терпеливой. Изредка – да, кусаться,
но в основном относиться к экспериментам легко.

А главное (и это главное, несомненно) –
не допустить, чтоб развился стокгольмский синдром.
Не полюбить мучителя, этого нежного джентльмена,
приходящего Из дому, где пил он вонючий ром,

где спал он с женой, а, может, совсем с другими.
Придёт, нацепит халат, откроет журнал дежурств,
проверит, что там с номером семь (это моё, моё имя!),
прикинет: вот уж не знал, что  у этой – такой ресурс.

А я, на задних сидящая, где я? За гранью риска?
Чего мне ждать от этого ласкового стервеца?
То ли –  достанет из клетки и скажет: крыска,
ну вот и я,  твой зверь, прибегающий на ловца.

Станет по брюшку гладить, и щекотать за ухом,
и целовать во влажный  и вечно холодный нос.
Или…  задумается, прищурится  близоруко…
Из клетки – за хвост…  пока не успела собраться с духом…
Хряснет об стенку…  и результат  запишет: «Вразброс».