Проза. Киевские рассказы. Память ушедшим

С утра едем на вокзальный базар, на прекрасно сохранившейся, на фоне иномарок, белой шестерке восемьдесят седьмого года. Да чего уж там говорить, реликвия.

На дворе июнь. Вокруг Киев лета две тысячи одиннадцатого. Солнце печёт беспощадно, температура двадцать восемь градусов тепла. Вдобавок повсеместное цветение и тополиный пух совершенно сводят с ума.

По рынку, вещевому, проносимся почти молниеносно. "Рента ниже, поэтому все цены в несколько раз ниже, чем в магазинах", замечает тетя Ада. Кое-где задерживаемся, чтобы поторговаться или что-то купить. Хотя цель поездки на базар одна и намечена заранее, уходим с добрым десятком покупок. Впрочем, мы с двумя женщинами - это всё объясняет.

После базара мы едем на кладбище. Берем цветы (искусственные, они дольше держатся) и свечи. Подходим к могиле папиных отца и матери. На могиле надписи Лемперт Арон, Лемперт Соня. И фотографии. Папа подметает, ставит цветы и зажигает свечу...

В это время по ту сторону от живых, в деревянном доме, возле стола сидят папины отец и мать. Помещение едва освещено, быть может, той самой свёчой? "Помнят" удовлетворенно говорит отец. "Чур, цветы мои" говорит мать.

***

От участка к участку мы переезжаем на машине, территория просто огромная. Кладбище густо заросло всевозможной зеленью и это сводит с ума еще больше чем в городе. Много могил на еврейских участках совершенно заброшены, многие родные и близкие похороненных, уехавшие заграницу, уже никогда сюда не вернуться. "Евреев в Киеве почти не осталось", говорит папа. Я соглашаюсь, за неделю в Киеве мы почти не видели в городе евреев.

***

Наконец мы подходим к могиле деда Бори. Сколько лет я ждал этого момента... Сколько раз ты мне снился по ночам. Дед Боря умер примерно за полгода или год до нашего отъезда. Это был не просто человек, которого все любили; это был светлый человек, в полном смысле этого слова. На этот раз могилу убираю я и ставлю цветы и свечку.

Так получилось, что после этого мы еще дважды возвращаемся к могиле. Один раз по пути обратно от могилы тети Адиных мамы и брата, второй раз с работником, у которого мы выясняем детали и цену на ремонт памятника. По работнику видно как в голове у него с бешеной скоростью вращаются цифры калькулятора, который прикидывает, на сколько нас можно раскрутить...

Дед Боря улыбается мне с того света.