Веня
- Я как все – твердил каждый.
- И все похожи на меня – повторяли другие.
И время было как лист бумаги, плоско и ограниченно, и никто не писал на нём, и сделалось оно ни к чему, и остановилось время…
Рождались же для того, чтобы умереть, но смерти не учили, и не учили жизни; учили как быть, но не были, ибо не знали себя.
И всё было предопределено, и никто не пытался искать и думать от себя, а тех не многих, которым не случилось попрать себя, объявили безумными, и оскверняли память о них, и радовались своей непричастности, и твердили молитвенно:
- Я как все, и все похожи на меня.
И не было любви, ибо не стало отчаянных, и не было тоски, ибо не стало жаждущих.
А катилось в голубой выси одинокое Солнце, и плавилось в пыль бетонного города, и проходила закономерно стадии свои луна, но не освежала ночь, а наваливаясь чернотой, консервировала до нового наступления дня, а постепенный рассвет выявлял предопределённость жизни, и вновь одинокое Солнце раскалялось в голубой выси…
Такие вот сновидения приходили порой к чахоточному Вене, и тот, пробуждаясь влажным в духоте палаты, ковылял слабым телом в длинное пространство коридора, и там остывал, особенно не вникая не во что.
Веня медленно умирал. Он знал, что скоро уйдёт, но не слишком радовался этому, не потому, что боялся, а потому, что понимал как мало он взял на себя от неприкаянности живущих.
А ещё он огорчался от этого понимания.
- Зачем оно? – думал Веня,
- Если сейчас ничего не исправить, да ещё этот город…
И очень хотелось Вене любви, каждый день он осмотрительно искал её. Веня догадывался, что она может искупить всё. Но и боялся её он, так как осознавал себя.
Веня давно уже плохо ел, но курил подолгу и часто, застывая глазами на оплёванном углу туалета. К нему никто не приходил, с него нечего было больше взять, и сделался он не нужным. Да Веня и не осуждал никого, ему тоже так было много спокойнее.
В город он выходил только за пенсией и папиросами, а так больше умирал, да спал, и часто, уединившись от посторонних глаз, заходился диким, рвущим всё изнутри, кашлем, потом долго и часто дышал, упираясь локтём в стенку, и покрываясь липким бисером пота. Потом умывался медленно, стараясь не глядеть на себя в зеркало.
Этим же годом он и угас. Вдумчиво и неспешно…
Свидетельство о публикации №111062805063
...Решила не отмалчиваться насчёт "Вени"... и сначала выскажусь откровенным плагиатом - позаимствовала острОту у Андрея Арьева (который, как ты знаешь, критиковал Довлатова...): "Эта вещь мне не понравилась меньше, чем все остальные..." )))))))
А теперь - от себя. Кому - поп, кому - попадья, кому - попова дочка, а "Веня" - по мне.
... Со стороны стилистики и сюжета - написано вполне выверенно и гармонично. Считаю, что инверсии тебе удаются(или - здесь - удались...): не искусственные. Композиционно - интересно: смысловой центр повествования - обозначен, высказан, но его всё равно ищешь. Развязка - формально присутствует (Веня угас...), а финал - открытый...Насчёт любви...
Архаичный образ - давняя хроническая болезнь мирового сообщества - отсутствие любви и размытое о ней представление. Веню - жалко. Но он - порождение общества. Хотя можно сделать оговорку - порождение с некоторой аномалией: он осознаёт себя. О любви - знает что-то, пожалуй, самое главное, что она "может искупить всё". Но он боится её. Так и есть
в обществе. В каждом из нас (во многих из нас).
...Когда читала - была ассоциация с игрой в бильярд... Поначалу - не ясно... Со слов "такие вот сновидения..." появляется послевкусие(я не оговорилась)... и чуть позже (после третьего прочтения) - ощущается вкус. (лузы - видишь, шарики - на обзоре...)
Думаю, прозаическая твоя миниатюра бьёт ещё две цели - "гражданскую лирику" и "философскую лирику".
Ну, как смогла - высказалась...
Ольга Олейко Страница 1 22.08.2011 19:06 Заявить о нарушении
Я сразу вспомнил "12 стульев" - "... отобедаем чем бог послал...")
Здорово смогла!
Вот пишешь, и не подозреваешь даже, что вычитают в написанном...)))
В новом свете вижу себя через тебя.)
Игорь Писареков 22.08.2011 18:39 Заявить о нарушении