псих

извращенным сознаньем четыре угла, потолок.
на полу с липких пальцев ты намертво слизывал сок.
замирает наивное сердце и дальше спешит:
для душевнобольных ты навечно в палате зашит.

в этот вакуумный мир никого никогда не впустить,
жизнь чужую, не нашу, приказано будет прожить,
и в тюрьму не проникнет от света осколок луча –
будешь помнить ты вечно лицо своего палача.

коротай вечера, изучай потолочный узор,
ограничь белой стенкой измученный свой кругозор,
откажись от еды, всем назло от всего откажись!
будут пальцем показывать, бить. ну а ты? – Не молись!

всё в себе запереть и сходить потихоньку с ума.
жизнью станут всего лишь четыре знакомых угла.
ты однажды захочешь от боли распятой кричать:
не услышит никто. не посмеешь ты даже начать.

то ли ночь, то ли день – смысла нет разбираться в часах.
тусклый мертвенный свет застывает в тебе на глазах.
что сидеть, что стоять, что в истерике биться об пол.
ты сидишь у стены. так выносят тебе приговор

ни за что. ты ошибка. но всё же находишься здесь.
и, сгорая частями, однажды истлеешь ты весь.
на границах своей искалеченной части души
завещание смерти ты кровью невинной пиши.

даже страшно представить, что это – последний отсчет.
но отпущенный срок наказания дальше течет.
скоро щелкнет замок, и в палату войдёт санитар:
это будет сегодня всего лишь твой первый удар.

а потом в середине палаты ты будешь лежать.
молчаливый, избитый, не знающий смысла дышать.
без эмоций, без слёз, без истерик – ты просто привык.
в планы смерти невольно не раз ты тихонько проник.

безнадёжный клинический случай: отравленный мир.
ты подопытной мышью попался когда-то другим.
здесь слова о свободе в смертельнейшей пытке умрут,
даже имя твоё у тебя навсегда отберут.

адекватность стирается сталью пространственной лжи.
в угол загнанный болью ты страхи свои покажи
и, когда ты до точки обрыва случайно дойдешь,
на руках и ногах ты зубами же вены порвешь.

в клетке белого цвета в разводах кровавые сны.
да и не было смысла дождаться прихода весны.
по вине миллионов ты был искалечен и сгнил,
тебя стёрли другие. ты умер. но ты их простил.