ангел

пробивает бессменная дрожь
мою кожу дроблеными крошками.
ангел с чувствами ценится в грош.

вьется вверх предмогильными мошками,
плотоядно съедает меня
сырость затхлого мира изрытого.

если жить, никого не любя, -
ангел с видом страдальца забитого
скурит мир в самокрутке сырой,
сгинет пламенем в ветреной форточке.

ну а ты? ты почти что не мой.
ты не мой, но уже не чужой.
мне бы точку поставить. хоть точечку.

мне мурашки за горло берут:
истерический срыв возбуждения.

ну а ангела точно сожгут -
здесь ни капли не будет сомнения,
отчего у него еще есть
докурить шанс, проститься, ширнуться,
белым дымом на скулы присесть
и случайно от дрожи проснуться,
ярко вспыхнуть, спалить все дотла,
испариться, как падаль истлевшая,
и от нежности таять с утра
прахом чувства на сердце осевшим.
и, ломая под ребрами пульс,
пить твой дым до второго пришествия,
будто сладкий и приторный блюз -
замирать на тебе сумасшествием.
светом плавить сетчатку твою,
вкусом кофе в тебе растворяться.

я ругаюсь и я много пью.
и я очень боюсь не вписаться.