Любви и хлеба

Посвящение А.Л.

Мы верим в жизнь и кормим голубей,
И больше никаких заслуг за нами.
Мой брат, сожми ладонь мою сильней
К щеке горячей прикоснись губами.

И сиротлив, и нежен этот день,
Склонилась неба  выпуклая чаша
И  -  прямо в руки. Не печалься. Пей.
Ведь это жизнь. Обещанная. Наша.

И дел великих нам не суждено,
Чтоб телом гибким не вросли глубОко
В мир преходящий, в черное кольцо
Древесного ствола – земного срока,

Мы бьемся птицами  в неведомых силках,
И сыты крошками  скупой любви и хлеба.
Мой брат давно, как голубь, в небесах,
А я как смертная  врастаю в кольца древа.



*   *    *
Молчи, мой нежный брат, молчи,
что гибким телом врос глубОко
в мир преходящий, в вес людской,
где шумный полдень, непокой,
и хлопоты, и разговоры,
и полный  дом, и век пустой.

Смотри, здесь птицы, как и мы
живут обрывочными снами
про дождь грибной, небесный хлеб,
и крошат ангелы руками
им незатейливый обед.
Нам много лет, нам много лет.


Смотри, мой странный брат, смотри
на эти кольца в черном теле,
считай летучие недели,
что мягкой кроной поросли.
Стать деревом – почти награда,
ведь наша участь решена,
твой гибкий стан - почти ладья,
он выточен резцом для славы,
на воле бороздить моря.


…но догорел древесный станс
в костре нездешнего заката.
Смотрю на неподвижность брата
и слышу, как стрела звенит.
Звенит стрела, тоской объята.
Любовь в беспамятстве молчит.