Антигородское противоречивое...

Господи, плакать надо бы,
как же сердечко унять…
на горизонте надолбы мир мой успели зажать.
Леса забором закрытый (тюрем, этапов не знал)
сам же себя и обидел, в цепи тоски заковал.
Над головою движенье туч иль лучей поутру,
мимо обносит пеньем, что уследить не могу, 
мимо любовь исчезает, чтобы судьбу надорвать…
счастье угла не знает, трудно мне это понять.
Может быть, что-то такое где-то сбывается там…
мне ж молоко спитое и заключенья срам.
Здесь за лесным забором дней пустоту слежу,
зеркало речки укором светит в стыда слезу…

А если душа опомнится: вот я, живой! дышу!
что мне слепая бессонница - жизни себя не лишу.
Так же берёза клонится косами в вечера мрак,
света небесная звонница всё не отпустит никак.
Травы во сне улыбаются. Речка молчит в омутах,
немо простор отражая  в сдвинутых берегах.
Тёплым настоем томится вечера тихая блажь…
Высь одинокая птица чертит крылами в мах.
Милостью прозябают  сосны и родники…
время ключи потеряло - просто стряхнуло с руки.
 
Эй! Широка ли воля
запертому  век  сидеть?
сам ли себя обездолил, чтобы со всеми не петь?
и оградился забором дальних лесных вершин,
если кому-то город – мне деревенский аршин.

Вяжет  судьба на пальцах неторопливые дни,
что же мне быть скитальцем, дом свой хочу любить.