Поэма о ничтожестве

1

В розовых пионах красное и чёрное,
Радуга весенняя в голубых очах…
Попросту рисуется вечная история,
Вечная трагедия в нескольких словах.

Вами всё исполнено… Мною всё замечено…
Что ещё, казалось бы? Чем ещё болеть?
Только поздно вечером, когда делать нечего
Сердце продолжает в эту даль лететь…

Вся канва истории преодолевается…
И приоткрывается райская канва:
Ева, Божьей милостью, мною умиляется,
Я, из Божьей милости вывожу слова…

Всё идёт, как писано, все при вечной радости,
Но из терпкой зелени выползает змей…
Ева увлекается видом этой гадости,
И берёт у гадости малость новостей…

Я в хорошей памяти и от просьбы эдакой,
Оградившись фигою, молча ухожу…
Но она преследует, плачет и ругается,
Что её красавицей, мол, не нахожу…

Я в хорошей памяти, но душа влюблённая…
Что опять случается на моём веку?
В общем, тоже самое: крылья опалённые
По пустынной местности трудно волоку…


2

В розовых пионах красное и чёрное,
Радуга весенняя в голубых очах…
Вот и нарисована вечная история,
Вечная трагедия в нескольких словах.

Вечер потихонечку полночью меняется…
Думаю, что в будущем дальше залечу:
Там, когда ребро моё в Еву превращается
Я на всю вселенную страшно закричу:

Господи, помилуй! Может быть не надо?
Буду в послушании орошать Твой сад,
И наградой будет мне райская прохлада,
И любви исполненный на меня Твой взгляд…


3

Я не смог вселенную криком всколыхнуть.
Бог велел мне крепко-накрепко уснуть…
Я проспал изъятие лучшего ребра
И опять история в тот же ключ вошла.

В розовых пионах чёрное и красное,
Радуга весенняя в голубых очах…
Я в хорошей памяти, и сознанье ясное,
Только всё случается, как в туманных снах.

Всё идёт, как писано лучшими пророками…
Лучшие историки до сих пор корпят…
Дети услаждаются болью и пороками,
И иного счастия видеть не хотят.

Трын-трава колючая к небу поднимается,
Собственности частные проросли в сердцах…
Потому и, в общем-то, людям не летается –
Много бижутерии на людских крылах…

И такие гордые, и такие смелые…
Господи помилуй – дай побольше слёз!
Я с собою что-нибудь эдакое сделаю,
Выкину какой-нибудь радужный курьёз…


4

В розовых пионах чёрное и красное,
На луне затмение, полночь на часах…
Расправляю крылья: белые, причастные…
И смотрю историю в высших небесах.

Всё такое мрачное, тёмное, унылое:
Ложь и провокации, войны и разбой,
Жёны непослушные и мужья постылые…
Господи, помилуй этот род людской!

Всё такое мрачное, тёмное, унылое…
Лишь мелькают всполохи – жития святых.
Лики хоть и скорбные, но такие милые…
Главное, в условиях дьявольски земных…

Господи помилуй! Слёзы градом катятся
И на землю падает красная роса…
Но затменье полное, и в потёмках кажется
Неправдоподобною кровная слеза…


5

Две версты просмотрены… Эра начинается…
Вдруг на всю вселенную вспыхивает свет –
Бог Своею волею на смерть распинается,
И несёт по улице тяжеленный крест…

Господи помилуй! Это выше разума,
Это глубже гордости, шире бытия…
Лица вдоль по улице неприлично грязные…
Господи Иисусе, здесь душа моя!

Для чего Ты, Господи, до смерти страдаешь?
Для кого Ты, Боженька, кровь святую льёшь?
Не напрасно ль заживо Ты Себя сжигаешь?
Нас ведь окаянных этим не проймёшь…

Впрочем, что я, Господи, поперёк течения…
Я – Твоё создание, Ты – мой Образец.
Прочь кривое знание, жалкое сомнение!
Должен же невежеству наступить конец…


6

Гвозди приготовлены: крепкие, старинные…
Или саморезами лучше сего дня?
Впрочем, это мелочи, надо видеть главное –
Кто из современников пригвоздит меня?

Кто возьмёт ответственность за такое действие?
Кто рукой недрогнувшей плоть мою пробьёт?
Кто любовью радостной и любовью девственной
Это сораспятие правильно поймёт?


7

Здравствуй моя милая, нежная и страстная –
Лучшее изъятие из груди моей…
Одевайся, верная, в чёрное и красное,
И прошу, любимая, только поскорей…

Будешь мне помощницей, как Творец наказывал…
Будешь ассистировать, как хирургу мне…
Сотворим серьёзное – помнишь, я рассказывал,
Кажется, по осени… или по весне…



8

(видимо, в качестве эпилога)

Его нашли на востоке, в глухой деревне,
В сарае…
Он стоял на коленях
Перед, упирающимся в худую кровлю,
Грубо сработанным крестом…
Кругом лежали гвозди большого размера,
Топор и молот…

Лицо его освещала улыбка,
Похожая на апрельское небо…
Разрыв сердца…

Собрались люди, чтобы похоронить
По правилу,
И помянуть по традиции…
Гроб нашли тут же.
Странный гроб – тёсаный лишь снаружи…
Так он выразил своё отношение к аскезе.

– Кто это? – спрашивали они друг друга.
– Чем он занимался?
Но ничего определённого сказать не могли,
Потому что не знали…


23.06.11
7:34