Заметки о Бельгии. Почему чемоданы продвигаются?

 Почему закрытые, аккуратные чемоданы, пусть даже серой или чёрной расцветки - продвигаются в жизни, а белые вороны в замызганных брюках и смешных шляпах- нет?
Белые вороны так и ездят на велосипеде, и чаще всего у них есть только рюкзак, два десятка любимых дисков, ноутбук, многое повидавший на своем веку, и ... Одиночество.

Каждый раз, когда работаю в Брюсселе, вижу сотни "чемоданов" в серых и черных костюмах, закрытые на  замок с кодом, который мне не разгадать, они тянутся длинными вереницами  между 17 и 18 часами по знаменитой улице Брюсселя - Wetstraat- что в переводе означает Улица Закона. Символично. Они идут путём Закона. Работа в оффисе закончена, и они спешат на поезд.
В чём секрет их преуспевания?
 В аккуратности и упорядоченности. Порядок  и внутренняя дисциплина помогают им развернуть свои способности, найти работу, позволяющую оплачивать хорошее жильё и покупать приличные костюмы, и даже путешествовать!
А белые вороны часто расхлябаны...увы! - так неорганизованы и рассеяны, что это стало уже как норма для многих артистичных натур. И, несмотря на весь их пыл,  ум, доброе сердце и талант, их прекрасным качествам не прорваться наверх, ведь они НЕ ИДУТ путём закона! А закон прост - терпение и труд, система и структура, красота - мать порядка. Точность- вежливость королей. Белым воронам трудно этому научиться. А научившись, они уже перестанут быть белыми... Потому что в хаосе, в творческом беспорядке для них - источник вдохновения.
Вот такая неразрешимая проблема!

Помните Бориса Райского из романа Гончарова "Обрыв"? Он был очень талантлив, но брался то за одно, то за другое, то за живопись, то за музыку, то за поэзию, то за любовь.
 А терпения и усердия не хватало ни на что. В то же время он каждое утро слышал, как сосед-немец упражнялся на скрипке. Изо дня в день немец пиликал одну и ту же мелодию...Вот бездарь! - думал Борис.
 Прошло два года. Райский вернулся в Петербург после двух неудачных увлечений, разочаровавшись в музыке, поэзии и живописи... Вдруг он услышал из соседского окна бесподобно красивую мелодию. Это играл немец, тот самый. Он играл так прекрасно, что у Райского сжалось сердце и слёзы заструились по  щекам.