Тёща

ТЁЩА

На «Черкизовском» на рынке
У вьетнамцев-торгашей
Я купил себе ботинки,
Жене серьги для ушей.

А ещё для милых дочек.
Что в невесты уж годны –
Трусы в розовый цветочек
И джинсовые штаны.

И довольный, что удачно
Приобрёл покупки всем.
Я иду домой и смачно
Бутерброд с сосиской ем.

Но когда во двор уж было
Сделал шаг я не спеша –
Вижу вдруг: идёт Людмила –
Раскрасавица-душа.

Посмотри хоть справа слева,
Хоть на зад, хоть на перёд –
Пред тобою – королева
И аж дрожью проберёт.

И скажу вам по секрету –
Только, чур – не выдавать –
Что жены как дома нету,
К ней я лазаю в кровать.

Люся мне: «Ну, здравствуй, Гена…
Рада видеть я тебя…»
«У жены ночная смена…» -
Ей с намеком я, любя.

«Если так, то в чем же дело? -
Улыбаясь, мне она, -
Приходи ласкать мне тело,
Я-то ведь всегда одна…»

Подморгнув друг другу глазом,
Мы расстались до ночи –
Люська в город двинув разом,
Я – в подъезд, достав ключи.

Предвкушая сладость неги,
Пав душой в весёлый раж.
Как жеребчик, в быстром беге
Поднимаюсь на этаж.

Дома новость у порога
Погасила мою прыть –
В гости к нам из Таганрога
Тёща вздумала прибыть.

Жене радость по макушку,
Мне же – в сердце острый нож –
Не ласкать в ночи подружку,
К ней втихую не нырнешь.

Тёща, та еще паскуда,
Знаю я её нутро –
Враз заложит, как Иуда,
Не лукавствуя мудро.

Она тестя, вон, бывало –
Нет его уже в живых –
Очень часто побивала,
Не смотрел чтоб на чужих.

Тесть мне плакался по-пьяни,
Как устав всё то терпеть,
Уж хотел в петле средь бани
Смертью грешной помереть.

Он еще сказал мне тихо,
Прежде водки чем хлебнуть:
«В бабах, Гена, много лиха –
Не давай себя согнуть…»

И, запомнив те словечки,
Что сказал когда-то тесть,
Я жену держу в уздечке,
Не даю на шею сесть.

Сам могу, сбежав от скуки,
На рыбалку и без слов,
Ну а ей же - ложку в руки:
Щи варить, готовить плов.

Иль с друзьями на охоте
Я гуляю день-деньской,
А она, взопрев, вся в поте
За гладильною доской.

Но сегодня, чую нюхом,
Всё пойдет на перелом,
Ведь не зря, качая брюхом,
Заявилась тёща в дом.

Видно дочка пригласила
На меня пойти в нахрап.
То-то, помню, голосила,
Мол, восстанет скоро раб.

Я ещё тогда с улыбкой
Ей ответил напрямик:
«Не питай надежды зыбкой –
Путь восстания – в тупик!»

Только вижу, не унялась,
Не даёт мне подремать –
Супротив войной поднялась,
На подмогу вызвав мать.

Ну, так что ж, как говорится –
Поживём и поглядим:
То ль со мною счастья птица,
То ль крылами машет им.

Оценив всю обстановку,
Притворяясь дурачком,
Я, в руках держа обновку,
Вхожу в комнату бочком.

Там такая вот картина
Предстаёт моим глазам:
У стола супруга Зина
Режет мякоть арбузам,

Полдивана вмявши задом,
Тёща «милая» сидит,
На меня змеиным взглядом,
Как на кролика, глядит,

А дочурушки-близняшки,
Хоть давно не малыши,
Смотрят в «телике» мультяшки
И хохочут от души.

«Здравствуй, Клавдия Петровна!» -
Тёще я тотчас в поклон.
А она не слышит словно,
Тяжело сопит, как слон.

Я же, как не замечая,
Речь вправляю в колею:
«Не хотите ль выпить чая?
А то быстренько налью».

Тут жена уж не смолчала,
Сгородила дребедень:
«Ты ответь, дружок, сначала –
Где таскался целый день?

Иль опять сидел в пивнушке,
Воблу дохлую сосал?
Иль стихи, как Саша Пушкин,
В парке где-нибудь писал?»

«Ха-ха-ха! А вот и дуля! –
Охладил её я пыл, -
Ошибаешься, Зинуля!
На «Черкизовском» я был. –

И добавил без запинки,
Речь по-умному лепя, -
Там купил себе ботинки,
Серьги в уши – для тебя,

Да и дочки: Катя, Маня,
Продолжая рода нить,
Не остались без внимания –
Будут в новеньком ходить.

Только тёще, твоей маме.
На диване что молчит,
Ничего в моей программе –
Я ж не думал, что примчит».

И тотчас на стол я свёртки:
«Ну-ка, девки, не ленись!
На красивые обёртки
Хором дружно навались!»

Девки разом на покупки –
Им не нужно повторять –
Побросали на пол юбки,
Трусы стали примерять.

Я с прищуром взгляд на Зину –
Та в сторонку нос дерёт.
Тянет, подлая, резину –
Серьги в руки не берёт.

И мне так, глазёнки пряча,
Начинает голосить:
«Я тебе - не лошадь-кляча
Бижутерию носить…»

Плюнул я тогда от злости.
Угодив ей на рукав:
«Ну, конечно, мама - в гости,
Ты – показывать свой нрав.

Только так вот не годится
Без вины меня пинать,
Ведь могу и рассердиться
И бока в момент намять».

Потревожив своё сало
И раздувшись, как пузырь,
Тёща тут с дивана встала,
Рот разинув во всю ширь.

И кулак мне тычет в харю,
На кувалду что похож:
«Только тронь! Я так ударю,
Что уж больше не захошь!»

Но закрыла в миг зевало,
Как я выдавил в натяг:
«Ты бы, мама, не встревала,
Чай не дома, а в гостях.

Никчему смотреть удавом,
Приценяясь, как к курям,
И со своим ходить Уставом
По чужим монастырям!

Ужель, думаешь, позволю
Здесь командовать бабью?
Да не видеть век мне волю!
Только рыпнись! В миг прибью!»

Села Клавдия Петровна,
Раскрасневшая, как рак,
Ну а я закончил ровно:
«Твой зять, мама – не дурак».

И хоть было неспокойно,
Бушевало в бабах зло –
Всё ж без драки и пристойно
Дело к ночи доползло.

Дочки, вычесав затылки.
Обтянув зады джинсой,
Ускакали, как кобылки,
На концерт Аниты Цой.

Прихватив с собою пиццу
И с икоркой три блина.
На работу в психбольницу
Укатила и жена.

Весь в тоске и словно в коме –
К Люське ведь давно пора -
С тёщей я остался в доме
На всю ночку до утра.

В голове туман и каша
И мысля, как гвоздь, в душе –
Ну а как же встреча наша?
Заждалась, поди, уже?

Где же выход? Делать что же?
От волнения дрожу -
Подводить её не гоже,
И так редко захожу.

И, глаза уткнув в газету,
Я пытаюсь соображать –
Как решить проблему эту
И к Людмиле убежать?

Посчитав, что всё привычно,
Нервы незачем трепать,
Раз зевнув, затем – вторично,
Завалилась тёща спать.

Уловило вскоре ухо
Как уж начала храпеть.
«Слава Богу, спит старуха!
Надо к Людочке лететь!»

Взяв ботиночки подмышку
И «полсотни» сжав в ладонь,
Я по лестнице вприпрыжку
Поскакал, как резвый конь.

Заскочив в продмаг соседний,
Взял конфеты с коньячком
И у Людочки в передней
Оказался под бочком.

Целовались, миловались,
Что трещала аж кровать
И под утро лишь расстались
Все в поту, и став зевать.

Возвращаюсь тихо-тихо,
Хоть душой и в куражу –
Ведь познаю в жизни лихо
Если тёщу разбужу.

В уголок ботинки ставлю
Придавив в нем сонных мух,
И на цыпках в спальню правлю,
Затаив в груденке дух.

Но лишь ворот у рубахи
Расстегнул я на ходу,
Как забилось сердце в страхе,
Предвещая мне беду –

Полня шарканьем квартиру,
Как огромный пароход,
По нужде в прямик к сортиру
Направляет тёща ход.

Мне же некуда деваться.
Дрожь пошла и стынет кровь.
И тогда я одеваться
Перед нею начал вновь.

Но когда принять за дело
Я её готов был брань,
Вдруг услышал обалдело:
«Ты куда в такую рань?»

И без всяческой заминки
Я ответил быстро тут:
«Обменять иду ботинки,
А то ноги сильно жмут».

И себе вспевая оду:
«Ай да Гена – хитрый лис!»
Взяв ботинки, в двери ходу,
По ступеням резво вниз…

Ну а дальше, извините,
Не заставит и Указ
Воедино вязать нити
Удлиняя сей рассказ.

Лишь добавлю перед точкой,
Прежде чем его прервать –
Я у Люды тёмной ночкой
Продолжаю баловать…

             сентбрь 2003 г.