Окно

Он проявляется красными или синими.Строчками.Он заходит не постучав.
Слишком не твой, чтобы помнить его по имени.Слишком опасный, чтоб по нему скучать.
Он начинается медленно и задумчиво - так  у каминов потягивают глинтвейн -
Слишком красивый, чтобы придумать лучшего.Слишком чужой, чтобы сделать тебя своей.
Ты его пишешь так же, как пишут тайное на оборотах забытых и пыльных книг
Ты никогда не просишь "не забывай меня".Он же молчит о том, как к тебе привык.

Только одна причина вот так безумствовать передавая сердце через тетрадь....
-Слишком реальная, что бы тебя почувствовать...
-Слишком придуманный, чтобы тебя искать...    О.Кесслер.


*****


Странные мысли приходят порой - передать их словами сумею едва ли.
Чудится - под завязку набит наркотой и к стенке прикован в подвале.
А весь ваш чертов «настоящий мир» - всего лишь второсортные детали.

Чудится, в титрах всех моих жизней имена мелькают знакомые, старые.
Спрятавшись от всех невольный взгляд бросаю в зеркало – у отраженья кудри алые…
А кадры из тайных из грез моих как на подбор все безумно-кровавые.

Чудится, в этом мире-бреду нас нарочно палач разделил расстоянием.
Чтож, он верную пытку нашел, даже мне не придумать сильнее такого страдания.
Но – банальны законы и рифмы и жанра! – от этой от боли только сладостней будет слияние.(...)  Серегвен Шульдих.


*****


Жил-был мальчик. В маленькой, очень маленькой комнате, с узкими стенами, низким потолком. Он разукрашивал эти стены. Красками своего воображения и фантазий. Вся его жизнь была отображена на этих стенах - один угол серый, другой - яркий, где-то было слишком много темных цветов, а где-то наоборот, все буйство красок сливалось в чистую белизну.
Много узоров было на стенах его мира. И только он мог понять, что они значат. В них не было абстракции, сюрреализма... То была просто его жизнь.
А еще мальчику снились сны. Сны о новых переплетениях этих узоров, линий, красок. Сны были долгие, красочные, а бывали легкие, незаметные. Сны были наполнены звуками. И тогда картины, созданные им, до того безмолвные, теперь оживали и дышали по-новому. Мальчик любил спать. Это тоже была его жизнь.
Еще одной частью его любимой жизни - а он очень ее любил - было окно. Маленькое, грязное окно с искаженным треснутым стеклом. Он нечасто смотрел в него - его не привлекали зрелища, что он мог там увидеть. Он видел другие окна, других людей, но их комнаты не были такими, как у него. Они были серыми. И люди, и их комнаты, не раскрашенные их мечтами, ошибками радостями, сожалениями. Они просто не интересовали его. Он иногда улыбался им, принимал их улыбки, или наоборот - лишь хмурился на их злобные взгляды. И только.
Не интересовала мальчика и метель, что постоянно была между каменными домами и окнами. В том краю всегда была зима, насколько он себя помнил. Он мог разглядывать снежинки и сосульки на крышах, но и в них он не видел привлекательности.
Но однажды, в всегда темном окне напротив мальчик увидел свет. Он увидел в этом окне девочку. А в ее глазах - отражение ее раскрашенных стен. В ее улыбке - тайный шифр к этим узорам. В ее огненно-рыжих волосах - палитру, где смешивались эти безумные цвета.
С тех пор он смотрел только в это окно. Бывало, что сон все же одолевал его, и ему приходилось снова видеть только свой мир. Но он уже не казался мальчику таким привлекательным, каким был для него раньше, он видел в линиях несовершенство, порой - вульгарность красок, порой - мрачность теней. Когда он просыпался, и снова приникал к окну, и смотрел на девочку. На стены ее мира. Пытался разгадать, почему ее узоры именно для него идеальны. Или просто любовался ее улыбкой, движениями рук, взглядом.
Мальчик влюбился. Просто влюбился в ту, к которой он не может прикоснуться, чьи черты он не может в точности разглядеть из-за вьюги и отражений грязного треснувшего стекла. Ту, чье окно отделяло от его окна расстояние, которое, возможно, им никогда не преодолеть.
Девочка рассказала ему однажды, что они еще очень мало живут в этом Мире, а зима иногда заканчивается. А еще она рассказывала ему о Свободе. Она написала это слово пальцем на запотевшем стекле.
Тогда мальчик решил, что обязательно разобьет стекла этих злосчастных окон, когда кончится проклятая зима, и они вдвоем выберутся наружу. Тогда они смогут выжить в этом Мире. Просто тогда не будет так холодно.
Мальчик не знал, сколько этажей еще под ним. Он не думал об этом. Это незнание было сладким - ведь если он выбьет свое стекло и шагнет - он может разбиться и умереть. А может просто идти по траве к своей любимой, к миру, что стал его новой жизнью.
Теперь он раскрашивает свои стены только этими мечтами. Он вложил в свои узоры на стенах все оттенки рыжего, ее улыбку, нарисовал ее пальцы, когда она писала для него слово "Свобода"... А главное - ее глаза. Он снова полюбил свой мир и стены своей комнаты, ведь его девочка стала частью всего этого. Или наоборот - неважно.
Мальчик продолжает смотреть только в одно окно - то, что напротив. То, что так близко, чтобы быть реальным. То, что так далеко, чтобы быть придуманным....