Как дед Егор на Москву ходил

В местечке тихом, что под Клином,
Среди лесов, среди озёр.
Жил в доме крепком, но старинном
Весёлый дедушка Егор
.
И баба Лиза, сибирячка,
Его подруга и жена.
Ему красивая гордячка
Была судьбою суждена.

А жили честно, не богато.
Гордились ими сын и дочь.
Они не знали, что когда-то,
И в их семье наступит ночь…

Сын не вернулся из Афгана,
Дочь за границею живёт.
Для эмигрантов в разных странах
Романсы русские поёт.

Они совсем не видят внука,
А он не хочет им писать.
Торговли важную науку
Он должен выучить и сдать.

А им недолго жить осталось,
И тяжелее с каждым днём.
За деда бабка опасалась,
Всё время думала о нём.

Егору сердце прихватило,
Пока копали огород.
Кольнуло вдруг и отпустило,
Когда таблетку сунул в рот.

Хватает пенсии на «явства»:
На молоко, крупу и хлеб.
Уходит больше на лекарства,
Которым так не верит дед.

Он упадёт на огороде,
Но есть турецкий помидор,
Хотя сегодня это в моде,
Не станет дедушка Егор.

Да что случилось со страною,
Работы что ли нет рукам?
Конца и края нет запою!
Нет уваженья к старикам.

Совсем исчезла в людях совесть,
И раздражает доброта...
Живёт народ, не беспокоясь,
Что жизнь убога и пуста.

Однажды кончится терпенье
У чистых, светлых стариков.
Жизнь пролетела, как мгновенье,
Наставив шишек и шлепков.

И пусть под вечер ноют раны,
И с каждым годом всё сильней,
За правду встанут ветераны,
Ведь совесть мучает больней!

Кряхтя и мучаясь от боли
Вставал с постели дед Егор.
И баба Лиза, поневоле,
Сама взялась точить топор.

Им иногда рубили кости,
Чтоб холодец сварить пустой.
Когда, случалось, к деду гости,
Вдруг приезжали « на постой».

-Вот отрублю больные ноги!
Сказала яростно она.
Чтоб не топтали те дороги,
Где не закончилась война.

Куда поднялся ты с постели?
Лежи, посасывай «бычок».
И пироги в печи поспели,
И я прилягу под бочок!

Но дед Егор не слушал бабки,
Надел портянки, сапоги.
-Солдат полоть не может грядки,
Когда вокруг одни враги!




Из-под кровати взял гармошку,
Чтоб веселей был дальний путь.
Присели с бабкой «на дорожку»,
Он приобнял её чуть-чуть.

Он взял берданку и патронов,
Немного денег в узелок.
Не в силах слышать бабьих стонов
Всю кладь к порогу поволок.

Она ему вдогонку: «Хлеба,
Да паспорт, паспорт не забудь!»
А он с тоскою глянул в небо:
-Да обойдёмся как-нибудь!

И он затопал к полустанку,
Где поезд часто проходил.
Одной рукой сжимал берданку,
Другой – по кнопочкам водил.

И чем длинней была дорога,
Тем выше деда голова.
Он подзабыл совсем немного,
Мотивы песен и слова.

Но он всё вспомнит непременно,
Покуда поезд будет ждать.
И тяжело, одновременно,
Одним плечом гармонь держать.

А вот как сядет он в вагоне,
Растянет, радостно, меха,
Руками кнопки нежно тронет,
И развернёт сюжет стиха.

И вспомнит юность боевую.
Чуть повлажнеют, вдруг, глаза!
На щёку жёсткую, сухую,
Скупая выскользнет слеза.

Он был когда-то командиром,
И не утратил прежний пыл.
Он был шофёром, бригадиром,
И в партии когда-то был!

Ему в Москве медаль вручали,
За честный и усердный труд.
И на руках потом качали
Односельчане там и тут!

А что теперь осталось в старость,
В стране, которую любил?
Квартиры так и не дождались,
Просить он, гордый, не ходил.

Он часто слушал президентов,
(А бабка верила всему.)
Но тяжесть разных  инцендентов,
 Казалась странною ему.

И раньше бились самолёты,
И собирались в ночь войска.
Но не давила перед взлётом,
Пилотов страшная тоска!

И был у войска план подробный,
И сила гордая в плечах.
И генерал богоподобный,
С умом и ясностью в речах!

От крови красным было знамя,
А в сердце чёткая строка:
«Враг не пройдёт, Москва за нами!»
И билась твёрдая рука.

И вот опять, врагов как грязи.
Над нами новая Москва.
О нас ползёт от всякой мрази,
По миру мрачная молва.

Позорит город наш престольный,
Былых и нынешних дворян.
Когда ложится, подневольный,
Под самых разных обезьян.

Когда, политике в угоду,
Меняет полюсы идей.
И выпускает на свободу,
Ненужных Родине людей!

Когда лжецы и лицемеры,
Продали оптом всю страну.
И в храмах крестятся без веры,
А за спиной ведут войну!

-А мы сражались за Победу!
Напрасно, как я погляжу.
Вот погоди, Москва, приеду,
Я всё в лицо тебе скажу!

Егора сняли спозаранку,
На перекрёстке двух дорог.
Он не хотел сдавать берданку,
Никак расстаться с ней не мог.

Его в милицию забрали,
Гармошку вырвали из рук.
Слегка побили, обокрали,
И долго «брали на испуг».

У деда был сердечный приступ.
Больница, «скорая», врачи.
Они вели научный диспут,
А он шептал им: палачи!

Его лечили тем, что было,
И заливали физраствор.
Когда у деда стены «плыли»,
Он выходил в больничный двор.

И здесь, «стреляя» сигарету,
И глядя вверх, на облака,
Он говорил, что любит лето,
Что поживёт ещё пока!

На ужин дали хлеб и воду,
Поставили под койку таз…
Но вот к вечернему обходу,
Он не вернулся в этот раз.

Его на лестнице искали,
Его искали во дворе.
Вороны чёрные скакали,
Перекликаясь, на зоре…

Он спал на травке, у забора,
Последним, самым крепким, сном.
Не стало дедушки Егора,
Никто не вспомнит здесь о нём!

Его раздели и обмыли,
И в морг, холодный, увезли.
И белой простынью накрыли,
И помолились, как могли.

Его разбитую гармошку,
Отдали дворнику Кузьме.
Он потерзал её немножко,
И бросил в дворницкой, во тьме.

Схоронят дедушку Егора
Среди беспаспортных  бомжей!
В могиле общей, у которой,
Не будет даже сторожей.

Не будет камня и ограды,
Не будет имени и дат.
Стране героев знать не надо,
Страна хоронит всех подряд!

А что же бабка, баба Лиза?
Она ждала его весь год.
Она готовила сюрпризы,
Ей всё казалось – вот войдёт!

Она глядела на дорогу,
Она ходила на перрон.
И про себя молилась Богу,
За отъезжающий вагон.

Роняла руки на колени,
Глаза глядели в пустоту…
Длиннее становились тени,
И превращались в темноту.

Тогда, не зажигая света,
Она ложилась на кровать.
Детей, и молодость, и деда,
Вдруг начинала вспоминать.

Потом писала наудачу,
Простое, слёзное письмо.
Но, не попав на передачу,
Оно вернулось к ней само.

Она искала деда взглядом
Во всех программах новостей.
Душа пропитывалась ядом
И грубой пошлостью вестей.

Собрала бабка всё, что было,
Как память дорого семье.
Она на кладбище сходила
И посидела на скамье.

Она со всеми попрощалась!
Соседям живность раздала.
Она вернуться обещалась,
Она тайком топор взяла.

Она совсем глухая стала,
Ей всё казалось, дед зовёт.
Она терпеть и ждать устала.
Она в Москву пешком идёт! 


               
                Миром правит любовь.