я не помню как умирается в восемнадцать

она носит заколки в виде цветов и цветные сари
в ней разгорается то что потом стремительно угасает
лишь нажмешь на кнопку где-то в её душе - всё, туше.
да ей кажется исполнилось восемнадцать или девятнадцать
в этом возрасте её впервые пригласит на танец
красивый мальчик - обнимет, прижмет к груди -
а после: ладно,хватит. одевайся и уходи.
в этом возрасте почему-то смываются все границы
между плохо и хорошо. впервые тянет напиться,
шырнуться, выместить злобу просто плюнув ему в лицо.
и кажется что мир состоит сплошь из мальчиков-мозгоебов
и девочек - пудрениц с собаками, умещающимися в ладонь.
и от этого внутри образуется этот адовый жар, этот святой огонь.
в восемнадцать хочется сстулиться где-то в углу трамвая
так и кажешься себе - угловатая маленькая тупая
всё сидишь на кухне чаи зеленые попивая
и твердишь: объясни мне мама - кто я такая? я не понимаю.
да, в восемнадцать опеределенно душа принимает новую форму
форму форточки или форму заточки. какая разница
если просыпаешься и все равно в груди дыра сверкает-переливается
и силы уходят сквозь неё, через это отверстие в новом платьице.