Из жизни пилигрима

         
Кочевал по свету, был я пилигримом,
Хаживал повсюду и не был гонимым.

Вот пришел однажды на рубеж Алтайский
И попал я в тихий край, исконно райский.

Посмотрел с пригорка, местность озирая:
Не встречал я раньше по дороге рая.

Чистая природа, запах опьяняет,
С ног моих усталость как рукой снимает.

Вот стоит у леса ветхая избушка,
За избой огнями светит деревушка.

Не закрыты ставни, дым идёт клубами,
Наискось заборчик, пахнет пирогами.

Тёплый летний вечер, кругом вьются мушки,
Где-то у болота квакают лягушки.

Свет в окне мерцает, в будке пёс угрюмый…
На меня находят о ночлеге думы.

Постучал в калитку: «Отвори, хозяйка!
Или же хозяин! — я не попрошайка.

Если только можно мне поспать в сарае?
Я здесь чужеземец на алтайском крае.

Мне б чуток соломки да воды глоточек».
Слышу, дверь открылась: «Заходи, сыночек!

Проходи ты в избу, Тузика не бойся,
В кадке есть водица — там, милок, умойся».

Предо мной стояла милая старушка
В стареньких калошах, с теплым чаем кружка.

«Заходи, родимый, стынет чай горячий,
А в избе расскажешь, куда путь назначен.

Скуку ты старухе хоть чуток развеешь,
Отдохнешь немного — в путь еще успеешь.

Уж давно осталась я одна на свете:
Все на фронте пали — до едина — дети.

Вот одна живу я, чтоб скорей согнуться,
Вечерком порою вспомню — слезы льются.

Век уже мне скоро: после пасхи будет,
Я живу зачем-то, жду, как смерть остудит…»

Сели мы за столик, с мятой чай налили
И под треск поленьев речи заводили.

Рассказал хозяйке, что хожу по свету,
Что нигде по миру вдоволь счастья нету.

Войны и пожары, то чума какая,
Засуха, потопы — вновь без урожая.

«Ты скажи, хозяйка, было ли так раньше
В человеке столько жадности и фальши?

Что же мы потомкам за собой оставим?
И куда мы цели с разумом направим?

Не сгорел бы даром смысл изначальный,
Чтобы не приблизить наш конец печальный».

Глубоко в ответ мне бабушка вздохнула,
Со щеки слезинку кулаком смахнула:

«Клавдия Петровна звать меня, сыночек», —
И достала мятый старенький платочек.

Вытерла слезинки, в думах помолчала,
А моё сердечко быстро застучало:

«Может быть, не нужно ворошить ей память,
Чтоб воспоминаньем бабушку не ранить?»

А она как будто мысли прочитала:
«Расскажу я, милый, всё тебе с начала.

Родилась в деревне на земле Алтая,
Мы не из богатых, жизнь моя простая.

Дед сюда приехал с дальней Украины,
Здесь народов много — все мы тут едины.

А село тут наше Карпово зовётся,
И неплохо людям во селе живётся.

Камнерезным делом дед мой занимался,
Так он и прижился, голым не остался.

Край у нас богатый, щедро одаряет,
И без дела мастер тут не пропадает.

Раньше шибко много меди добывали —
За неё неплохо скупщики давали.

Золота немало, серебра хватает,
Малахит алтайский в темноте мерцает.

А тайга какая! Красота — и только,
Да озёр глубоких, речек быстрых сколько.

Жили люди мирно, с жиру не бесились,
К радости, успеху, равенству стремились.

А какие горы — великаны просто,
Что во всей Сибири нет такого роста.

Горы непростые: хвори исцеляют,
По легендам местным, духи там летают.

Батюшка мой родный на горе змеиной
Добывал породы да работал мирно.

Рано он и помер: рудник завалило —
Батеньку в подвале камнем придавило.

На меня и маму все заботы пали,
Чтобы жить, как люди, до ночи не спали.

И казах, и русский, и алтаец вместе,
Да никто не думал в чужой дом залезти.

Местные алтайцы больше по охоте
Или по рыбалке  мастера в народе.

Для меня, сыночек, золота дороже
Родина святая, где мой путь проложен.

Родила я вскоре сыновей от мужа,
Трое, все погодки. Как мы жили дружно!

Схоронили маму, выросли сыночки», —
Вдруг слезинки снова потекли по щёчке.

«Клавдия Петровна, что же вы ей-богу,
Видно, в этой жизни повидали много.

Не переживайте, матушка, да что вы,
В памяти моменты иногда суровы».

«Ничего, родимый, всё со мной в порядке,
В горечи прожитой есть кусок и сладкий.

Труд нас, милый, красил, вера сил давала,
Доброта людская клеветы не знала.

Но фашист зловещий одурманил земли,
Очернил восходы, поизрезал стебли.

Всех на фронт забрали — дать отпор злодеям,
Обезглавить змея мы всегда сумеем.

Получила вскоре вести с поля боя:
Старший мой сыночек дот закрыл собою.

А ещё позднее остальных убили,
Но солдаты наши гадам отомстили».

Снова взяв платочек, Клавдия Петровна
Ордена достала, разложила ровно:

«Вот что воротилось на землю родную,
Я их протираю, берегу, целую.

Так вот мы и жили, матеря не спали,
А детишки наши на защиту встали.

Землю отстояли для потомков наших,
Чтобы жить, трудиться, верить, как и раньше.

Уж теперь, родимый, ваш черёд бороться,
И, дай Бог, навеки дух ваш не согнётся.

Ну, пойдём, сыночек, постелю на печке,
Время уж за полночь — догорает свечка…»

Я лежал и думал, сон меня не трогал,
Знать, прошёл я в жизни по земле не много.

Утром попрощался с Клавдией Петровной,
Пожелал здоровья и дороги ровной.

Шёл я по Алтаю, размышлял сердечно,
Почему на свете память скоротечна,

Почему дороги не ведут до дома,
На реке вчерашней - нет назад парома...