Выцветают кровавые буквы на сером пергаменте кожи

Как выцветают кровавые буквы на сером пергаменте кожи;
А немое "люблю" распадается на атомы, на громкое "ненавижу".
Кто-то близкий становится доппельгангером, а нужным - прохожий.
Пелена молочного цвета и лёд на запястье. Летом. Я не вижу!

Не вижу. Ничего. Только собранный в бутылке гром рвется наружу.
Его собирал алхимик несколько лет назад. Он сшивал из кусков
Свою прислугу. И дважды можно продать сердце, чувства и душу
В обмен на бесстрастное право создавать. Он собирал осколки,

Пытался склеить из них дамасскую розу. Казалось, так просто.
Как слепить Галатею. Или уехать в Долину Ледяного Ветра.
Каждый терпел неудачи. Деревья успевали за два месяца врастать
Так глубоко, что корни, когда их вырывали, просили ответа

"За что?". Они кричали, как Мандрагора, из которой готовят суп.
Из неё можно делать только приворотное зелье. Оно, говорят, по вкусу
Любителям колодезного вина. Оно такое же огненное, едва касаясь губ,
Превращается в каракурта, потирающего лапки в ожидании укуса.

И смерть последует как облегчение. Как черная маска с закрытым криком.
Мы не вспомним никогда, как же так получилось. Как начали выцветать буквы
Кровавые на сером пергаменте кожи. Как бутылка с громом стала разбитой,
И как ядовитое прикосновение сделало нас молчаливыми куклами.