Не дай нам Бог

Какое это было время
Не дай нам Бог познать его.
Когда одно и то же племя
Гноило, в тюрьмах, своего.

За хлеб сырой, похлёбки миску,
За те, хвалебные слова
Всех предавал, чужих и близких
Иван, не помнящий родства.

Один «отец» во всём был верным,
Страшился подданный его,
Строчил доносы, чтоб быть первым
Боясь, напишут на него.

Подручных тройки, изощрялись
Смеясь над слугами Христа
Всех, оптом, в глухомань ссылали
Кто не успел донос сверстать.

А в лагерях свои уставы,
В них беззаконие – закон.
Лишь кто в «законе» всюду правы
Для остальных – побои, шмон.

Но умудрялись всё же в зоне
Другим, Святые, помогать,
Была их вера непреклонна
И смерть не в силах запугать.

В их вере не было сомнений,
Не всех известны адреса.
Один из них - Отец Арсений,
Кто в лагерях, других спасал.


Рецензии
Я читал эту книгу в 700 страниц о священнике в особом лагере. Она меня больше потрясла, чем "Несвятые святые". Вообщем по мыслям и чувствам верно, но надо и учитывать, что русских в руководстве было меньше, чем латышей, всего полтора процента при Ленине и 5 процентов при Сталине до 1936 года.
Я, когда больше 5 лет работал в отделе культуры, литературы и искусства центральной газеты "Гудок", ныне такого отдела нет, только культуры и спорта, помню мы давали воспоминания Месяцева Николая Николаевича, я у него даже дома был, носил ему гонорар. Помню, брови как у Брежнева. Так вот он до 1970 года возглавлял радио и телевидение и когда я был у него дома, сказал, что работал вместе с внебрачным сыном Сталина. Теперь уже не помню, за что его послали послом, но врезалось в память из его воспоминаний о голоде 1946-47 года, который был не столько от природных, сколько от политических причин. Месяцев тогда был секретарём ЦК ЛКСМ и вот он в мемуарах пишет, что приехав в Костромскую область, воочию убедился, что крестьяне мрут от голода, как мухи, а которые хотят хоть как-то выжить, тайно выжигают полянку в лесу, засевают и убирают. Возвратившись в Москву, Месяцев спросил у партийного деятеля, правда фамилию он не назвал.
- А куда хлеб девается?!
- А хлеб, чтоб помочь нашим французским товарищам, чтобы ФКП победила на выборах весь повезли туда.
в 1947 году снова повторился голод, когда не только учителя, директора школ мох ели, как было в письмах в журнале "Слово", Месяцев написал, что значительная часть хлеба была отправлена в Восточную Германию, а свой народ не жалели, полтора
миллиона умерло от голода.Конечно больше погибло от голодомора 1932-34 года- свыше 7 миллионов человек. Тогда прокатились бабьи бунты с лозунгом 6"Верните нам кулаков, они нас накормят!" Хотя мне наперекор коммунисты говорят, что официально
было 5 миллионов раскулаченных, но это только глав семейств, а с жёнами и детьми свыше 20 миллионов. В наших местах в каждой деревне раскулачивали по 7-8 хозяйств, а севернее нас у поморов и в Лешуконье да во многих местах по Мезени. Двине,Онеге по 15 хозяйств. Со мною в ветеранской организации одна пожилая спортсменка вспоминала о голоде на Кубани, когда на чёрную доску записали свыше 10 станиц и погубили 150 тысяч человек, что их соседка из умершего ребёнка варила суп и кормила пока ещё живых детей, а потом психика не выдержала, она ходила вокруг хаты и окликала всех детей по имени. На Дону погибло около 300 тысяч, великий Шолохов спас от голода 3 тысячи человек. Я был приглашён на юбилей известного публициста и строителя Анатолия Калачёва напротив Ульяновска в Чердаклах и ярко там выступил архиепископ Симбирский , что в Симбирске было разрушено 35 храмов и красивейший собор в Чердаклах, а пожилые сестры юбиляра говорили, что страшнее войны для них были 1932-34 годы, когда два года одну траву ели. Калачёв нашёл в архивах, что в это время в каждом райцентре Ульяновской области расстреливали не только священников но и по 70 верующих. Кстати Императорский мост через Волгу был построен за 7 лет, а новый в советское время строили больше 20 лет. Ещё в конце советского времени я приехал в Ульяновск вместе с Черкашиным - автором толстой книги "Родословная Пушкина". Пришли мы в бюро пропаганды художест. литературы. Спрашивают "В музее Ленина были?" я как беспартийный промолчал, а Черкашин был коммунистом, сказал, что завтра пойдём.На что был ответ, что тогда и выступлений вам не будем организовывать. Мы патриоты Симбирска, а Ленин не любил его из-за церквей и наряду с 35 соборами были разрушены Губернаторский дом и целый ряд исторических зданий. Патриоты Симбирска еле отстояли дом прекрасного поэта Языкова, у которого в гостях был Пушкин. В 1933-34 годах репрессировали 20 лучших академиков русистов и славистов. Из них выжил только академик Виноградов. На 10 год сибирской ссылки Виктор Владимирович написал такую мощную статью о русском языке, что когда в 1943 году она дошла до Сталина, он вернул Виноградова в Москву и поставил во главе Института Русского языка АН. Я там бывал, когда дружил с академиком Рыбаковым, несколько раз был в гостях и сделал с ним 5 бесед, публиковались в "Гудке", "Русском Доме", газетах "Россия" и "Российские вести", журналах "Слово" и "Встреча"/"Культ.-просвет работа"/, газете "Десятина" в своей книге "Беседы о духовности с великими и выдающимися людьми эпохи". Всех благ! С приветом

Валентин Суховский 3   26.04.2020 19:45     Заявить о нарушении
Спасибо Вам за такой экскурс в историю сумасбродства. Спасибо за подробности! Всего Вам самого наилучшего! С уважением!

Николай Сергеевич 01   26.04.2020 19:40   Заявить о нарушении
На это произведение написано 29 рецензий, здесь отображается последняя, остальные - в полном списке.