И смех, и грех

   Восьмое марта. Вот уже второй год для меня эта дата отмечена особой печалью. Смерть - сама по себе - страшна! А когда она так неожиданно забирает к себе дорогих сердцу людей, ещё вчера здоровых и жизнерадостных, - становится просто чудовищной.
   На сей раз не довелось на Любашкины поминки прийти во время: некому было меня подменить... В десять вечера вместе с мужем направились туда, где более тридцати лет были самыми желанными гостями.
   Дверь открыл заспанный кум.
   - Что так поздно?! Ах! Ну, да! Вспомнил! Тебя так и не сменили?! Сволочи...
   - Прости, куманёк! Ты же знаешь, я бы и в полночь пришла!
   - На то ты и кума, чтобы врываться сюда в любое время суток! Только, ребята, вы уж извините: всё съедено и почти всё выпито. Народу-то... Сами понимаете!
   - Я так и думала! Потому пришла не с пустыми руками. Держи! - я протянула принесённый пакет:
   - Иди, откупоривай! Хлеб-то у тебя в доме имеется?!
   - Ну, а как же!
   Хозяин пошлёпал на кухню, на ходу кому-то буркнув:
   - Братка, у нас гости! Выползай!
   Из зала вышел слегка сгорбившийся старичок-боровичок, разве что без шляпы, подобающей этому образу:
   - Саша Лоренс - брат этого негодяя! - шамкая, невнятно представилось изрядно подвыпившее существо:
   - Будьте так любезны, проходите! - старичок поклонился нам в пояс, протянув руку в сторону кухни, откуда послышался приятный, слегка картавый голос:
   - Да что вы там расшаркиваетесь друг перед другом?! Не дома ли находитесь?! Братишка! Не вздумай Надежде предлагать тапочки - она их терпеть не может!
   Мужички прошли в зал, а я, по привычке, - на кухню. Может, помощь нужна?!
   В коридоре свет, скажу мягко, тускловат. Вероятно, поэтому я не заметила на полу "кошкиной игрушки", наступила на самый её краешек, отчего "игрушка" слегка подпрыгнула и отлетела в сторону. Меня разобрало любопытство. Наклонилась. Подняла... вставную ЧЕЛЮСТЬ!
   - Кум! У тебя, вроде бы, кошка не старая! Какого рожна ты ей челюсти заказал?!
   - Надюшка, ты умеешь поднять настроение даже в такой день!
   Василий забрал мою находку и бросил её в чистый стакан:
   - Завтра брату ВСТАВЛЮ! Сегодня - ни к чему! Опять потеряет.

   Засиделись мы далеко за полночь. Вспоминали былые времена. Я знала, что у Василия есть старшие братья, но никогда их не видела... А Саша тем временем стукнул себя кулаком в грудь:
   - Мой отец - твоему не чета! - проворчал Александр в сторону своего сводного брата:
   - Он графом был! Самым, что ни есть, настоящим!!!
   - Господи! - подумала я:
   - Значит, Саша - тоже граф! А я - ногами! - по его светлейшей челюсти! Не порядок!!!
   Вслух же, приосанившись, произнесла не без гордости:
   - Я - внучка благородной дворянки - Софии Сергеевны Троицкой! Прошу любить и жаловать!
   Муж чмокнул меня в кончик носа:
   - Кто бы сомневался?!   
   Кум потянулся ко мне через весь стол, смачно поцеловал:
   - Всегда готов жаловать и... ЛЮБИТЬ! - нараспев протянул Василий. После чего моментально узрел три фиги, взметнувшиеся к нему со всех сторон.
   - Дворянок любить - моя привилегия! - грозно прорычал мой муж.
   - Раз так, я пошёл спать! Тем более, что всё допили...- зевнул Саша.
   - Да и мы пойдём: Надюшке уж скоро на работу.
   Василий устало улыбнулся:
   - Слышь, кум! Мы с тобой пролетарских кровей, а работаем, наверное, меньше наших благородных родственников?!
   - Правильно! Нечего кичиться! Пусть пашут!

   Простившись, мы вышли. Побрели по пустынному городку, занесённому снегом. В воздухе уже пахло весной, по-хозяйски занимающей своё место. Откуда-то набежал ветерок, нежно пощекотал все доступные ему места и спрятался на веранде в детском садике. Почему-то подумалось:
   - Наверное, это Любашка чудит. Не иначе! Откуда ночью взяться этому ветру?! Ночь для того и дана, чтобы все спали!