Pan With Us С НАМИ ПАН

                Вышел Пан из глухих лесов,
                Сединою одетый мхов,
                Страхолюден, космат, суров, -
                Вышел старый полюбоваться
                Миром, где лишь леса теснятся.

                Вышел в вольную высоту.
                Вышел, флейту поднес ко рту,
                Края жалкую наготу,
                Где нигде ни огня, ни крова,
                Озирая во мгле багровой.

                Мир по нраву ему - пустой,
                Где лишь вепря свирепый вой
                Кратким летом в траве густой,
                Да мальчишки играют в прятки,
                Знать не зная лесной загадки.

                Всюду в мире - другой уклад.
                Флейта пела на старый лад,
                Ибо шуток младых дриад,
                Плача сойки, тоски шакала,
                Чтобы песню вести, - хватало.

                Но меняются времена.
                Отступается старина.
                Вот и флейта - теперь она
                С ветром яростью не поспорит,
                Ветерка теперь не оборет.

                Ведь языческий сгинул дух.
                Новый мир к старым песням глух.
                Пан пал наземь, и взор потух;
                Смял последний цветок рукою...
                Петь? О чем же? Здесь все чужое!

                Перевод В. Топорова


 Pan With Us



 PAN came out of the woods one day,—
 His skin and his hair and his eyes were gray,
 The gray of the moss of walls were they,—
   And stood in the sun and looked his fill
   At wooded valley and wooded hill.         5
 
 He stood in the zephyr, pipes in hand,
 On a height of naked pasture land;
 In all the country he did command
   He saw no smoke and he saw no roof.
   That was well! and he stamped a hoof.         10

 His heart knew peace, for none came here
 To this lean feeding save once a year
 Someone to salt the half-wild steer,
   Or homespun children with clicking pails
   Who see no little they tell no tales.         15

 He tossed his pipes, too hard to teach
 A new-world song, far out of reach,
 For a sylvan sign that the blue jay’s screech
   And the whimper of hawks beside the sun
   Were music enough for him, for one.         20

 Times were changed from what they were:
 Such pipes kept less of power to stir
 The fruited bough of the juniper
   And the fragile bluets clustered there
   Than the merest aimless breath of air.         25

 They were pipes of pagan mirth,
 And the world had found new terms of worth.
 He laid him down on the sun-burned earth
   And ravelled a flower and looked away—
   Play? Play?—What should he play?