Последний бал 5

Зал кардинально отличался от всех остальных комнат особняка. Он был живым. Будто только что отреставрированным. По стенам и потолку увивались золотые узоры, сияющие как солнце в свете множества свечей на огромных люстрах под высоким потолком. Паркет блестел как зеркало. Огромные окна были закрыты тяжёлыми бархатными алыми портьерами, у стен стояли с такой же обивкой диванчики и недалеко от них – столики с алыми скатертями. Неизвестно откуда звучала музыка, над залом раздавался чей-то прекрасный голос, вторящий инструментам. Зал был буквально забит людьми. Важно расхаживающие мужчины, ветреные юноши, деловые дамы, таскающие за собой дочерей в поисках удачного знакомства, снующие туда-сюда дети, какой-то пьяный спор в дальнем углу, кружащиеся в вальсе пары. Шелест дорогих тканей, ослепляющий блеск драгоценностей, смешение стука каблуков, смеха и звона бокалов.
 Вдруг руку парня буквально опалило огнём.
 Вильгельм буквально вспыхнул у него на глазах и из огня перед ним возник вполне осязаемый и совсем не прозрачный юноша лет пятнадцати-шестнадцати. Идеально белая рубашка была украшена несколько необычным, очень длинным, жабо, которое крепилось на украшение с серебряной брошью и чёрными ремешками. Чёрные брюки, обтягивающие стройные ноги, были заправлены в высокие сапоги, расшитые алыми узорами. Нараспашку был накинут чёрный камзол, от пояса которого по полу тянулся шлейф из красных длинных перьев. Такими же перьями были украшены плечи камзола и белоснежные волосы. Улыбнувшись, мальчик коснулся плеча Джека рукой в красной гипюровой перчатке, и одежда Даймонда тоже вспыхнула. Всё тело обожгло и он, стиснув зубы, зажмурился. Но когда услышал тихий, беззлобный смешок, приоткрыл глаза. Вместо промокших насквозь джинс и футболки на парне был строгий чёрный фрачный костюм, белоснежная рубашка, а на руках – такие же белоснежные лайковые перчатки. Промокшие волосы больше не торчали в разные стороны, а были до блеска расчёсаны.
 — Располагайся! – Вильгельм, посмотрев в толпу, заметил кого-то, — скоро вернусь! – лучезарно улыбнувшись, Вилл тут же скрылся в толпе.
 Джек, смирившись с сюрпризом, за который ещё неизвестно кого надо благодарить, решил влиться в обстановку и неспешно прошёлся по залу, мельком рассматривая окружающих. Где-то мелькнула светлая голова с торчащими из неё перышками. А вот из того круга дам доносится звонкий мальчишеский голос, чистый, местами немного девчоночий, а местами слишком низкий. Тряхнув головой, Даймонд поймал себя на мысли, что везде высматривает графа. Не смотря на, мягко скажем, шумное появление, с призраком ему было как-то спокойней. Не только в обстановке особняка, а вообще спокойней. Внутри всё как-то отпускало, слегка теплело. Несколько раз к Джеку подходили разодетые юные барышни, для которых этот бал наверняка был одним из первых. Своеобразный выход в свет. Но Джек вежливо отказывал на приглашение потанцевать, с сомнением отмечая, что все обязательно прикрывают лицо – кто веером, кто рукой, кто-то даже волосами.
 — Бэлль, пожалуйста, откройте окна. В зале слишком душно, — прозвучал голос совсем рядом и Джек обернулся. Вильгельм разговаривал с девушкой. Видимо, слугой. На ней был брючный костюм из белой рубашки, галстука, жилетки и брюк, а синие волосы длиной до поясницы были собраны в низкий хвост. Прислуга, держа в руке поднос, только кивала на указания Вильгельма и когда подняла голову, парень дёрнулся: лицо представляло собой практически оголённый потемневший череп, с кусками не истлевшей до конца кожи. Один синий глаз девушки был прикрыт чёлкой, но было видно, что на этом месте была пустая глазница. Джек немного побледнел. Отвернувшись, он снова пробежал взглядом по толпе, теперь всё же замечая детали – роскошные наряды гостей были местами порваны, из неразложившейся плоти торчали обгоревшие кости, а вместо лиц у большинства были голые черепа, у некоторых даже без глаз и зубов.
 Перед глазами всё резко потускнело, а в нос ударил запах сырости и гнили. В груди постепенно начинало подрагивать чувство страха. Музыка слилась в один однообразный звук, а пары живых трупов двигались как про заезженной, но точно отработанной схеме, говоря одни и те же слова, повторяя одни и те же действия. Мадам в бардовом платье несколько раз вставала с дивана, при этом не садясь на него, юноша, который не очень хорошо танцевал, уже несколько раз отрывал своей практически разложившейся даме руку и столько же раз, извиняясь, приделывал заново, в том же порядке и с тем же интервалом времени к Джеку подходили барышни, желающие потанцевать. Музыка сливалась в раскалывающий голову скрежет, действия перед глазами стали монотонными и с каждым разом всё убыстрялись. Голосов становилось всё больше, а слова звучали всё более непонятно. Резко развернувшись, Джек собирался уже покинуть зал, который сводил его с ума, но когда разворачивался, то врезался в кого-то и услышал испуганный шумный вздох. Не теряя не секунды, Джек протянул руку, подхватывая не успевшего упасть Вильгельма.
 — Надеюсь, ты без меня не скучал? – весело улыбаясь, спросил мальчик, глядя на Джека снизу-вверх огромными серыми глазами.
 — Й-я… — начал было Даймонд, но в голове вдруг звонким эхом несколько раз прозвучал еле слышный шёпот Вильгельма.
 — Потанцуй со мной. Пожалуйста, потанцуй со мной.
 — Как Вам будет угодно, милорд. Но кто же из нас будет вести?
 Ответа не последовало. Лишь с грохотом распахнулись окна бального зала, впуская в сильный ветер, который в одно мгновение затушил все свечи. Стены содрогнулись от раскатов грома и продолжающие танцевать гости рассыпались, один за другим, представляя из себя кучу праха и обломков костей. Резко стихла музыка. Ослеплённый молниями, оглушённый Джек не сразу заметил, как робко прижался к нему Вилли, взяв его за руку, как он слишком сильно сжал мертвецки ледяную руку, после чего, извиняясь, погладил её пальцами и положил вторую руку на тонкую талию графа. В этом странном вальсе вели они оба. И оба были ведомыми. Игра не начиналась белыми – они слились с чёрными. Они танцевали без музыки, под счёт грохочущего неба, под шум неистового ливня, освещаемые светом молний. Стучали и хрустели под ногами кости, серебристые частички пепла смешивались с влажным холодным воздухом. Прошлое заняло свою планку, оно перестало рваться к жизни. Пало, рассыпалось прахом, размылось дождём, раскололось под неуверенными шагами.
 Последний бал окончен.