Из поэмы пантеон цветов

12.
            "С  тех  пор  пронеслись  надо  мной

             Все  воды  вселенской  реки..."


 ИЗ  ПОЭМЫ «ПАНТЕОН ЦВЕТОВ»


Я  только  посмотрю  на  воду.

Я  в  воду  не  войду.

Но  у  воды  я  сходу

широкость  украду.

Спаси  нас  от  любви,  о  Боже!

Но  жизнь – вода.

И  я  туда

ступлю  неосторожно.

Мне  в  нетерпенье  не  слыхать

в  глубинах  гула.

Мне  просто-напросто  плевать.
 
Мне  хочется  разгула.

Ведь  от  былого – лишь  каркас.

И  фавн  глядит  из  добрых  глаз.

Филологи-детишки

там  говорят  и  пьют

и  право  на  бесчестье

без  справок  выдают.

Отдать  туда  излишки –

и  можно  вмиг расцвесть!

– Ведь что смирит  и  что подавит

мой  невозможный  аппетит?

– Там  гроб  качается  ритмично,

из  прелых  досок  сшит.

– Всего  лишь  гроб?
 
Ну,  и  отлично.


*
Как  над  чёрной  водой  ветер  свищет.

От  добра  добро  люди  ищут.


*
Во  мне  ничком  лежит  чужое  горе.
 
Непрочное  убежище  сквозит.

Я  умеряю  грубый  шаг  порывов,

чтоб  не  задеть твоих  нарывов,

чужое  горе.

      Ну,  а  я - в  грязи?

Или  точнее:
         я – в  перенасыщенном растворе?

(Как  мстительно  и  устало

на  стенах  проступят  кристаллы!)
 
А  в ожиданье, пока

кончится  безначалье,

мы  постулаты  морали

третируем  свысока.


*
Куда  пойти?

 И  с  чем  бороться,

раз  сострадание  не  в  счёт?

Да!  заниматься  укрощением

двух  кинетических  эмоций –

желания  и  отвращения?

Чтоб  получить  на  очной  ставке
 
двусмысленный  зачёт?
 
Иль  сердце  застегнуть  булавкой?


*
Мы  после  схваток – на  щите.
 
Повышен  уровень  страданья

и  воздаётся  должное  тщете.


*
На съёмочной площадке пусто.

Кончилась лента.

Мы не сбиты в чувствах.

Сбиты в аргументах.


*
Но  если  ты – лишь  ты,

зачем  тогда  разверзлись  эти  силы?
 
Любви-мороки  и  любви-вражды

поруганные  могилы –

как  пьяные  пророчества

декадентки  Сивиллы.


*
Лубочный  мой  посад
 
синим  огнем  горит.

Значит,  правда:  у  лица –

голубой колорит?

Ах,  ты,  Ляля,  Ляля,
 
ведь  я  не  пастораль!

Мы  ничего  не  знали,
 
нам  никого  не  жаль.

Как  никого?
 
На  грудь  ко  мне

спустились  стебли  повилики.
 
То – не  укор.  Вины  тут  нет.

То  впечатлений  груз  великий.

А  девочка,  любившая  его,

пусть  плачет,  плачет.

И  ей  за  всё – рассчитанный  плевок!

... Раз  нельзя  иначе...


*
Защиты  в  людях  не  найдёшь.

А  сколько  испила  отрав  ты!

Сухие  стебли  мочит  дождь.

И  нет  ни  памяти,  ни  правды.


*
Что  за  смешная  женщина!

С  кем  она  обвенчана?

Сиди  и  считай  нанесённый  урон
 
под  карканье  сытых  ворон  -

всё  равно  ведь.

Клитемнестра  на  мужа  накинула  сеть,

а  проворен  был  Агамемнон!

Над  духом – сон.  Над  телом – бич.
 
Правду  разбил  паралич.

Никого  не  понять.  Ничего  не  постичь.

Над  чёрной  водой  дуют  ветра.

Но  какая  же  я  Электра?..

Царевну-невесту,  меня  без  вины

изгоняет  из  дому  мать  Клитемнестра

под  марши  вороньих  оркестров.

 О сны!


*
Втисни  в  плотный  порядок  квартир,

судеб,  лиц,  неуловленных  дней,
 
будней,  праздников,  сплетней,  зарплат

свою  дикую  жизнь.  А  на  ней

столько  дыр  и  заплат!

Выйди  нищенкой  в  сад

к  своему  Пантеону.
 
Там  цветы  ожиданье  хранят

и  Сафо  наклонилась  к  Фаону.

Отторженность  святая.

Не  надо  никого.

Венок  любви  сплетает

бессчастная  Сапфо.

 Октябрь-ноябрь 1966, Владивосток